Майские промежуточные выборы станут важным экзаменом для правящей партии, ее оппонентов и избирателей. И не исключено, что его провалят все.
В Мтацминдском мажоритарном округе 39 избирательных участков, но в день голосования интереснее всего наблюдать за одним из них, расположенным на улице Ладо Асатиани. Многие горожане продолжают называть ее улицей Энгельса. Это топонимический парадокс – после переименования память о главных коммунистических идолах Марксе и Ленине начала быстро стираться, а фамилии Энгельса и Плеханова все еще на слуху. Улицей Асатиани традиционно называют другую, ту, где до 2011 года находилась легендарная психиатрическая лечебница, которую, вероятно, не без оснований, считают колыбелью грузинской политики. Та улица, увековечившая имя знаменитого психиатра (Михаила), а не о поэта (Ладо), часто фигурирует в выражениях типа «Этому депутату место на Асатиани». Но как бы там ни было, приближаясь к участку, размещенному в (добротном дореволюционном) здании школы №43, большинство избирателей бросает взгляд направо и наискосок. Там, на холме, примерно в 200 метрах по прямой, нависая над узкой улицей, над славным районом Сололаки и всем Мтацминдским округом, над своенравной столицей и обессилевшими провинциями, над сознанием и подсознанием запутавшейся в своих обидах и желаниях нации, возвышается «стеклянный дворец» правителя Грузии Бидзины Иванишвили.
Покидая участок после голосования, некоторые избиратели смотрят на его обиталище еще раз (налево, через плечо), и в их глазах отражается множество оттенков разнонаправленных чувств – цифры экзитполов и социологических исследований не могут зафиксировать и расшифровать эти неповторимые мимолетные вспышки. 19 мая местные жители взглянут на «стеклянный дворец» с улицы Л. Асатиани еще раз и отправятся отвечать на ключевой вопрос современной грузинской политики.
Этот мажоритарный мандат освободился после того, как Саломе Зурабишвили была избрана президентом. Во втором туре она получила в Мтацминдском округе 64,34% голосов, чуть больше, чем в целом по стране (59,52%), и примерно столько же, сколько в других центральных столичных округах (Ваке – 66,05%, Сабуртало - 65,61%, Чугурети – 63,37%), где к Михаилу Саакашвили и его партии относятся хуже, чем на периферии, и, соответственно, голосуют за их противников, даже если они неидеальны. Результаты выборов показывают, что, начиная с 2012 года, реальных шансов у «националов» в центре столицы не было, в том числе, и у скончавшегося недавно Ники Руруа, который в 2016-м вложил очень много сил в кампанию в Мтацминдском округе (где, по данным ЦИК, проживает 52 443 избирателя – из них 30 245 женщин и 22 198 мужчин).
Если бы «Нацдвижение» при поддержке «Европейской Грузии» выдвинуло своего кандидата, то основой кампании стала бы старая биполярная модель («Мечта» против «Нацдвижения») с ее черно-белым манихейским мировосприятием, и все, вероятно, закончилось бы примерно так, как во втором туре президентских выборов. Но на сей раз партия Саакашвили сконцентрируется на выборах мэра Зугдиди, а в Мтацминдском округе поддержит «Европейскую Грузию», которая вместе со «Свободными демократами» призывает местных избирателей проголосовать за Шалву Шавгулидзе. Раньше подобный альянс казался немыслимым, но политика Иванишвили сделала возможным и его.
После парламентских выборов 2012-го оппоненты «Грузинской мечты» действовали в двух изолированных друг от друга анклавах. В одном обреталось «Нацдвижение» и отколовшиеся от него организации («Европейская Грузия» и т.д.), в другом – прочие оппозиционные партии. Они избегали сотрудничества с представителями прежних властей, опасаясь негативной реакции своих избирателей. Среди них были «Свободные демократы» и «республиканцы», ранее входившие в правящую коалицию. После ее развала в «стеклянном дворце» рассматривалось два сценария. Один из них подразумевал содействие созданию конструктивной оппозиции с участием бывших партнеров, а другой – радикальное ослабление всех оппонентов власти. «Грузинская мечта» пошла по второму пути и как минимум не помешала, а, скорее всего, поспособствовала разрушению партии «Свободных демократов» (как и Республиканской партии). Ее лидер Ираклий Аласания самоустранился от политики, а некоторые из его соратников получили от Иванишвили высокие посты. В активе у Шалвы Шавгулидзе и небольшой группы партийцев не осталось ничего, кроме названия и мизерных ресурсов. Когда они вместе с «республиканцами» во втором туре президентских выборов поддержали Григола Вашадзе, перейдя таким образом обозначенный Иванишвили Рубикон, терять им, по сути, было уже нечего.
Руководство «Нацдвижения» осознавало важность преодоления изоляции и упирало на то, что Григол Вашадзе представляет на президентских выборах не партию Саакашвили, а «Объединенную оппозицию». Но это мало кого впечатлило, так как входившие в нее организации (кроме Национально-демократической партии, да и то в старые времена) никогда не упоминались в соцопросах даже в качестве статистической погрешности. Значительная часть избирателей видела в упомянутом объединении что-то вроде ассамблеи сателлитов «Нацдвижения». «Европейская Грузия» пошла другим путем, создав альянс с бывшими противниками – «Свободными демократами», крайне ослабленной партией, которая тем не менее недавно «играла в высшей лиге» (и вылетела).
Для Иванишвили важно, чтобы два изолированных друг от друга «оппозиционных анклава» не слились воедино. Это изменит архитектуру политического пространства и создаст угрозу стабильности режима. Он, вероятно, сделает все для того, чтобы избиратели увидели в «Свободных демократах» и лично Шалве Шавгулидзе аморальных ренегатов, предавших (ну, или продавших) идеалы 2012 года.
Адвокат, который в свое время отстаивал интересы семьи Гиргвлиани, резко критиковал «националов» и, как кандидат «Грузинской мечты», выиграл в 2012-м выборы в Вакийском (с символической точки зрения – ключевом) мажоритарном округе, несомненно, шокировал часть общественности, когда объединился с представителями старого режима. Противники Саакашвили восприняли это как нарушение основополагающего табу, несмотря на то, что лидеры «Европейской Грузии» заговорили о признании и преодолении прежних ошибок. Исходя из фундаментальных аксиом психологии масс, Иванишвили теперь придется наглядно продемонстрировать, что бывший соратник совершил большую ошибку.
Поднять волну негодования было бы несложно, если бы выдвижение Шавгулидзе не совпало с конфликтом между «молодой» и «старой» гвардиями внутри «Грузинской мечты». Представители последней активно противостояли прежним властям, но сегодня, обидевшись на сюзерена, в большинстве своем молчат и готовятся к созданию нового политического объединения, рассчитывая на голоса части консерваторов и радикальных «антимишистов». Ряд признаков указывает на то, что Иванишвили смотрит на их действия благосклонно и даже инициирует процесс. Но от «казуса Шавгулидзе» «старая гвардия» тем не менее отворачивается, а попытки председателя парламента Ираклия Кобахидзе и других «молодогвардейцев» апеллировать к прошлому выглядят несколько неуместно, поскольку до 2012-го на «передовой» их не видел никто, а сами они тесно сотрудничают с бывшими (и не только) сторонниками Саакашвили – хотя бы в ходе судебной (контр)реформы.
У проблемы есть еще один интересный и не вполне очевидный аспект. Консенсус, достигнутый при выдвижении Шавгулидзе, подразумевает частичное признание старых ошибок представителями «Европейской Грузии». Они делают это гораздо чаще, чем хотелось бы Саакашвили, который прекрасно понимает, что главным символом тех прегрешений в новой реальности, создаваемой «еврогрузинами», станет он сам. Его партия займется внеочередными выборами мэра Зугдиди; прежний градоначальник слетел с поста из-за коррупционного скандала, и «Нацдвижение» предложило избирателям своего лучшего, по сути, кандидата – супругу Михаила Саакашвили Сандру Рулофс. В 2016-м она едва не выиграла в Зугдиди мажоритарные выборы («националы» утверждают, что выиграла, но власти прибегли к подтасовкам) и намного превзошла показатели партии по стране.
В традиционно проблемном для «Грузинской мечты» Зугдиди и в Мтацминдском округе одновременно пройдут совершенно разные выборы, которые можно отнести к двум условным «эпохам» – к привычной эпохе жесткого биполярного противостояния и к новорожденной «эпохе альянсов» с полутонами и сложными дилеммами. Не исключено, что она завершится, толком не начавшись, так как правящей партии (и, вероятно, не только нынешней, но и бывшей) выгоднее раз за разом использовать поднадоевшую, но все еще эффективную биполярную модель.
Прогнозы дело неблагодарное, но «Грузинская мечта», несмотря на кризис, остается весьма мощной машиной, а ресурсы Иванишвили не исчерпаны. Если он подберет подходящих кандидатов и будет контролировать ход кампании лучше, чем перед первым туром президентских выборов, то, скорее всего, сможет добиться успеха. Промежуточные выборы станут индикатором его политической адекватности, тем более что эксперты сомневаются в ней все чаще.
Но намного важнее другое – реакция жителей Мтацминдского округа (по примечательному совпадению он числится в общем списке под №1) на альянс бывших противников, их споры во дворах и взгляды, направленные на «стеклянный дворец», нависший над улицей Асатиани. Получат ли они возможность одновременно сказать «нет» и Саакашвили, и Иванишвили и разглядят ли ее? Все больше избирателей мечтает об этом вслух. Шансы невелики, но даже отрицательный результат «Мтацминдского эксперимента» предоставит исследователям крайне интересный материал и поможет обществу проанализировать историю своей болезни.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
