«Страсть к получению должностей поразила самое сердце нации, сделавшись общим источником революций и рабства», – писал Алексис де Токвиль о старой Франции. Это, вероятно, наиболее уместный эпиграф и для разговора о новой Грузии и ее политике, в частности, о «Проблеме-2020», с которой связаны оба «новогодних» скандала – вокруг списка судей, представленного в парламент, и претензий прокуратуры к руководителю банка TBC.
Члены правящей партии все чаще задумываются о том, где они окажутся после грядущих перестановок. Формирование партийного списка, предвыборные отставки и назначения, изменение кадровой политики, недавно обещанное Бидзиной Иванишвили, отразятся на карьере сотен людей, связавших судьбу с «Грузинской мечтой». Почти каждый из них лихорадочно рассчитывает траекторию, которая приведет его к креслу депутата, председателя комитета, заместителя министра и т.д. Из-за этого сотрясающий партию Иванишвили конфликт т.н. молодой гвардии со «старой» обостряется с каждым днем.
«Молодогвардейцами» или «комсомольцами» оппоненты называют политиков, появившихся на авансцене после выборов 2016 года – председателя парламента Ираклия Кобахидзе, главу фракции «Грузинской мечты» Мамуку Мдинарадзе, лидера парламентского большинства Арчила Талаквадзе и группирующихся вокруг них (в основном молодых) членов партии. Среди них нет ярких харизматиков, их управленческий опыт зачастую сомнителен, и они испытывают очевидные сложности в процессе коммуникации с избирателями и депутатами. «Молодогвардейцы» компенсируют недостатки за счет альянса с влиятельным мэром Тбилиси Кахой Каладзе и высокого служебного положения, позволяющего им (пусть частично) замкнуть контакты с лидером «Грузинской мечты» на себя и предстать перед коллегами если не в роли наместников божьих на земле, то хотя бы сатрапов Иванишвили в парламенте. Их политическое мышление строго иерархично; им хочется, чтобы депутаты подчинялись дисциплине и не выносили в СМИ сор из избы. В отличие от «старой гвардии», опирающейся на избирателей с консервативными убеждениями, у «молодой» нет ярко выраженных идеологических приоритетов.
«Старую гвардию» нельзя считать монолитом – это, скорее, зыбкая конфедерация отдельных лидеров и небольших групп – они воспринимают отношения с Иванишвили как систему взаимных обязательств сюзерена и вассалов. Некоторые из них неосторожно дали почувствовать Верховному, что он им должен – и за победу над Саакашвили в 2012-м, и за компромат, скопившийся в их сейфах за последние шесть лет, и за тотальную мобилизацию, принесшую Саломе Зурабишвили полмиллиона «дополнительных», победных голосов во втором туре президентских выборов. Действительно, в своем ноябрьском, почти паническом обращении Иванишвили попросил «старую гвардию» о помощи и получил ее, но из этого вовсе не следует, что ему приятно чувствовать себя должником и он сделает именно то, что кажется правильным «кредиторам». Позиции двух «гвардий» разделяет обширное и очень чуткое к колебаниям «болото» – множество условно нейтральных, послушных лидеру членов партии внимательно наблюдает за развитием конфликта.
Когда 24 декабря Совет юстиции представил в парламент список кандидатов в судьи Верховного суда, в нем обнаружились лица, тесно сотрудничавшие с властями в годы правления Саакашвили (как, впрочем, и позже), да и сам процесс их подбора не соответствовал демократическим критериям. Абсолютное большинство комментаторов восприняло произошедшее как циничную сделку: Иванишвили получал послушный суд, а верхушка судейской корпорации – подтверждение своего привилегированного положения. Но «молодогвардейцы» не сумели быстро и тихо «протащить» нужное постановление. Они действовали весьма неуклюже, как во время конституционной реформы, которую «Грузинская мечта» начала в силе и славе, а закончила в изоляции, внутрифракционной распре в апреле 2017-го, обсуждении скандального законопроекта о культивации конопли и т.д. «Старая гвардия», получив моральное преимущество, втянулась в конфликт в относительно выгодных для нее условиях, но вскоре стала апеллировать к Иванишвили как к главному арбитру, а намеки на тему «Ты нам должен» постепенно сменились призывами «Помилуй и помоги!»
Сторонники правящей партии видят, что ее опять раздирает внутренняя борьба, причины которой неочевидны (список судей скорее повод), а правила придумываются на ходу. Они надеялись, что после нервных предвыборных обещаний Иванишвили хоть что-то изменится. Как эксперты, так и неискушенные комментаторы все чаще приходят к выводу, что «дом, разделенный враждой, не устоит» и, уж конечно, не выиграет грядущих парламентских выборов. В целом их умозаключения можно свести к трем сценариям: 1) Иванишвили стабилизирует «Грузинскую мечту», изолируя и изгоняя несогласных, а заодно и наиболее одиозных соратников (их придется куда-нибудь пристроить, например, в сателлитные партии, иначе в самый неподходящий момент они начнут говорить); 2) Он отделяет от своего политического объединения формально оппозиционную, «непокорную» часть – это очень рискованно, но все еще возможно; 3) Процесс саморазрушения выходит из-под контроля.
Находящейся в кризисе партии власти перед парламентскими выборами 2020-го потребуется особый, искусственно созданный с учетом ее интересов баланс сил. Социологические данные указывают на то, что многие избиратели отвергают старую биполярную модель («Грузинская мечта» против «Нацдвижения») и жаждут увидеть некую альтернативу. Если Иванишвили не создаст для них качественный симулякр, это сделает кто-то другой. Ему также придется успокоить столичную элиту, которую напугала эквилибристика над пропастью в период президентских выборов, и предложить ей более предсказуемую политику, иначе она найдет способ подстраховаться.
Когда у прокуратуры неожиданно возникли вопросы к руководителю банка ТВС Мамуке Хазарадзе в связи с событиями десятилетней давности, в обществе (наряду с другими) быстро распространилась версия о том, что Иванишвили намеренно выталкивает фигуранта в политику и как бы «легендирует» его переход в оппозицию для консолидации и подпитки гипотетической «третьей силы». Эта оголтелая конспирология весьма популярна – кажется, часть граждан хочет верить, что ожидаемый процесс стартовал.
В принципе, подобная фигура действительно может сформировать оппозиционное объединение, не создав угрозы олигархической системе – в ее рамках Иванишвили, Хазарадзе или, например, братья Бежуашвили, по сути, одного поля ягоды (пусть и разного размера). Верхушка общества не заметит значительных изменений если подставная «третья сила» станет «главной оппозиционной партией» или даже сформирует правительство вместо поднадоевшей «Грузинской мечты». Здесь следует вспомнить о роли, которую могли (а согласно ряду сценариев – должны были) сыграть «Новые правые» при Шеварднадзе.
Версия изящна, но она подразумевает, что Иванишвили мыслит и планирует в стратегическом масштабе. Часть грузинских экспертов с недавнего времени считает, что он на такое не способен и в данном случае просто хочет перекроить в свою пользу рынок финансовых услуг или покарать Хазарадзе за (якобы имевшие место) фрондерские беседы с бывшим премьером Квирикашвили. Кто-то вспоминает о том, что «TBC холдинг» является соучредителем «Консорциума развития Анаклия», глубоководного порта, которому прочат большое будущее – проектом живо интересуются ведущие державы. Кто-то в смятении рассуждает о зловещем сигнале, посланном властями бизнес-элите через два месяца после того, как Хазарадзе однозначно поддержал «Грузинскую мечту» на выборах (расследование может нанести серьезный урон имиджу банкира, даже если зайдет в тупик). Но в конечном счете дискуссия идет не о проблемах Хазарадзе, а о неопознанных процессах в сознании Бидзины Григорьевича.
Версия о тайном политическом замысле подпитывает миф о стратегической дальновидности Иванишвили, который в минувшем году распадался на глазах изумленной публики. Он все еще актуален, но, в отличие от «первой пятилетки» (2011-16), сегодня более востребованы простейшие объяснения вроде «боится», «давит конкурентов» или «хочет получить прибыль». Десакрализация «великого и ужасного» идет полным ходом и своим чередом; разрушение основополагающего политического мифа в грузинских условиях равносильно делегитимации правителя – так пали все предшественники Иванишвили.
Ничего нового не происходит – отворачиваясь от признаков системного кризиса, рьяные сторонники власти (в четвертый раз подряд, если считать с 1991-го) начинают истово верить, что лидер все предусмотрел и вскоре совершит чудо. Остальные же нервно оглядываются по сторонам в поисках альтернативы или ближайшего выхода – им все чаще кажется, что Иванишвили не разыгрывает многоходовые комбинации, а лихорадочно импровизирует и постепенно теряет контроль. Их неуверенность отчетливо отражается в СМИ, соцсетях, частных беседах и намеках влиятельных лиц, а в политическом анализе преобладает «психологический уклон» с характерным гаданием о стимулах и фобиях. И это тоже было и повторялось каждый раз – не он первый, не он последний.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
