Вчера позвонил редактор выходящей в Абхазии газеты «Новый день» и сотоварищ по похождениям молодости Сергей Арутюнов и сообщил, что умер Андрей Битов. Как помнится, когда-то именно Сергей в июле 2001-го сказал мне о скоропостижной смерти в Москве нашего друга, известного писателя Даура Зантария, одинаково виртуозно писавшего как на абхазском, так и на русском, и как прозу (в основном, конечно, прозу), так и стихи.
У них, Андрея и Даура, разумеется, очень по-разному сложились судьбы. Битов прожил 81 год с половиной и ушел в мир иной увенчанный славой и многочисленными наградами и званиями. Даур, который был на 16 лет моложе его, умер, прожив только 48, что называется, на взлете творчества и литературной карьеры. Но близки они, разумеется, не только тем, что Андрей Георгиевич родился 27 мая, а Даур (по паспорту – Сергей Бадзович) – 25 мая.
…Где-то в начале или середине восьмидесятых, поднимаясь по малолюдной, как сейчас, так и тогда, сухумской улице к зданию Абхазской госфилармонии, встретил Даура Зантария с незнакомым мне парнем (именно так он выглядел) в джинсах. Даур познакомил нас, и я был поражен. Дело в том, что в предыдущие месяцы я частенько сиживал по выходным в нашей Республиканской библиотеке за чтением толстых литературных журналов, приходивших из Москвы, и был очарован прозой Андрея Битова. Он был для меня из сонма небожителей, причем никак, насколько знал, с Абхазией не связанных, и услышать вдруг здесь: «Познакомься, это Андрей Битов. Читал?» – было почти то же, что «Познакомься, это Лев Толстой (или Александр Пушкин). Читал?» Та встреча была мимолетной, и из нее я узнал, что один из моих любимейших прозаиков гостит в доме Даура Зантария в селе Тамыш, откуда и мои генеалогические корни.
Это было время гонений в СССР на авторов бесцензурного альманаха «Метрополь», среди которых был и Битов. И многие из них, как мне кажется, следовали тогда рассуждению Иосифа Бродского: «Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря». В конце 80-х, помнится, эти строки были популярны в творческой среде Сухума.
Гораздо позже, уже в постсоветское время, в одном из интервью Даур Зантария, покинувший этот мир, напомню, на 17 с лишним лет раньше Битова, так говорил о нем, противопоставляя большинству советских писателей из столицы: «Ему не строили дачи, не принимали на уровне ЦК и не возили на казенных «Чайках». Битов приезжал ко мне, к бродяге, такой же, как я, бродяга, и ел тот же хлеб, который ел я. И работал. У меня дома (вернее, в бывшем доме) в Тамыше (в бывшем Тамыше) он написал «Человек в пейзаже» – от первой буквы до последней. Эта повесть заканчивается описанием нашего двора... Его блистательное пушкинское эссе «Предположение жить» тоже все написано в моем Тамыше. А «Оглашенные» – о том, как он эти вещи в Абхазии написал».
А моя следующая встреча с Битовым произошла через пару лет после первой, и уже почему-то без Даура (не помню, где он тогда был). Вместе с несколькими сухумскими друзьями (Сергей Арутюнов, Валерий Кураскуа, еще кто-то) он зашел в мой рабочий кабинет в газетной редакции. И я первым делом попросил Битова расписаться в своей необычной «книге почетных гостей». Это была гладкая поверхность нижней части огромной пальмовой ветви, которую я как-то увидел лежащей на тротуаре перед редакцией после обрезки пальмы (о пальмовом долгоносике тогда никто у нас не слыхивал, но обрезка пальм для пользы дерева входила в круг обязанностей Зеленого хозяйства) и затащил к себе на второй этаж, где поставил в углу у окна, как новогоднюю елку. Битов с удовольствием расписался на ветви, а потом я пригласил всю компанию в свою холостяцкую квартиру, где мы занялись сравнительным изучением спиртных напитков в моем домашнем баре и дружеским общением.
А вчера и сегодня с некоторым удивлением услышал от ряда своих сухумских знакомых, что они тоже сиживали во время оно с Андреем Битовым кто за чашкой кофе на «Амре», кто, как говорится, за рюмкой чая. Включая и тех, про кого не мог этого даже заподозрить. Таков был диапазон общения Битова в Сухуме и его окрестностях.
Да, его, родившегося в Ленинграде, в полном соответствии с традициями жизни многих русских писателей, тянуло на Кавказ, тем более что он говорил о своих черкесских корнях. В Армении его считают своим после выхода в свет знаменитой книги «Уроки Армении», он даже стал почетным доктором Ереванского университета и почетным жителем Еревана. А «Грузинский альбом» – разве с меньшей любовью к грузинской истории, культуре, представителям творческой интеллигенции написана эта книга, изданная в 1985 году и хранящаяся в моей домашней библиотеке?
Когда в 1992 году грянула грузино-абхазская война, мнения в российском обществе разделились, что можно было, в частности, проследить по СМИ. Порой симпатии и антипатии россиян к конфликтующим сторонам предопределяли некие идеологемы, не имевшие прямого отношения к сути конфликта. А порой они бывали обусловлены просто кругом общения человека, его родственными и дружескими связями, тем, где до этого он бывал… Некоторые русские литераторы, тесно связанные как с грузинскими, так и с абхазскими коллегами, предпочли «равноудаленность» и фигуру умолчания, за что, как водится, были удостоены после войны негодующих комментариев с обеих сторон. Битов же опубликовал 22 октября 1992 года в «Независимой газете» «Открытое письмо Чабуа Амереджиби, которое так и не стало коллективным». Русский писатель, имевший немало близких друзей на берегах как Куры, так и Сухумской бухты, занял в том тексте однозначную позицию: «Я потрясен событиями в Абхазии после вторжения в нее войск, руководимых безумными военачальниками и существующих за счет грабежей». У меня одно тому объяснение: он опирался на факты, а не на желание кому-либо понравиться или кого-то не обидеть.
Думаю, что именно его гражданская позиция, озвученная тогда, а отнюдь не личностные связи стали вчера основанием для многих интернет-комментаторов в абхазском сегменте соцсетей назвать его другом нашей страны. Вот несколько извлечений из постов моих друзей в «Фейсбуке». Белла Кур-оглы: «Очень жаль... Знала его лично... Большая утрата... Не стало еще одного друга Абхазии, светлой и добрейшей души человека... Вечная память». Ибрагим Чкадуа: «Андрей Битов ушел в мир иной... Это один из самых интересных людей, которых довелось увидеть и услышать... Философ, великолепный рассказчик. Благодаря Руслану Джопуа (Пусе) снял его интервью для фильма об Искандере. Последний из великой русской писательской эпохи ХХ века. И еще большой друг Абхазии, да и всего Кавказа и брат по крови, не забывавший своего черкесского происхождения». Владимир Зантариа: «А. Битов – один из немногих представителей русской интеллигенции, публично осудивших грузинскую вооруженную агрессию против Абхазии. Его знаменитое письмо, которому «не суждено было стать коллективным», было опубликовано в «Независимой газете» в начале грузино-абхазской войны. Помню, вызвало значительный резонанс на Западе его выступление в одной из информационных программ радиостанции «Свобода», где он также убедительно и мужественно защищал интересы малочисленного абхазского народа, отстаивавшего свои суверенные права».
А вот Сергей Арутюнов написал и даже сразу прочел мне по телефону следующий пост: «Сегодня скончался Андрей Битов. Большой писатель. Истинный классик российской жизни и своего дела. Во многом пока непонятый и неоцененный. Ему был 81 год. Для такого мощного человека совсем немного. Он любил Абхазию, своих друзей отсюда. Царствия небесного». Тут мы с ним немного заспорили. Я напомнил собеседнику, что Битова странно назвать непонятым и неоцененным – лауреат многочисленных премий, кавалер российских и французского орденов, в 1991-2016 годах был президентом Русского Пен-центра, а затем его почетным президентом… Но потом в чем-то согласился с Сергеем. Ныне популярность прозаика в большой мере зиждется на экранизациях, а у Битова их по сути не было. Да, понятно, его прозу экранизировать сложно… А еще мы заговорили о единственной большой вещи Битова, написанной про Абхазию, – «Ожидание обезьян». Я познакомился с нею только благодаря Абхазской интернет-библиотеке, о которой рассказывал на «Эхе Кавказа» шесть лет назад. Текст достаточно сложный для восприятия (неслучайно Битов считается одним из основателей постмодернизма в русской литературе), но сколько в нем узнаваемых личностей и картинок жизни Абхазии 80-х годов прошлого века! Даур – это, конечно же, неподражаемый Даур Зантария. Марксэн – врач, стрелок и философ Марлен Папава… Приведу для примера лишь пару описаний из книги:
«Наша компания обошла все оставшиеся кофейни на набережной. Их было приблизительно семь. О, эта набережная! Она кажется такой протяженной в силу этих кофеен! На самом деле этот напряженный отрезок длится от силы двести метров, но пройти его – надо потратить полдня (и полдня в обратном направлении), а можно и всю жизнь (те же люди набережной похоронят тебя)». «Разговор сзади: 1978 год... всенародный сход абхазов в Лыхны... Вы получили свое телевидение? (Голос Валерия Гививовича.) Университет мы вам дали? – Вы? нам? дали? двадцать минут вы нам дали! один факультет вы нам дали! это мы взяли, а не вы дали! – Это мы дали, а не вы взяли! – Нестройный хор».
К сожалению, это произведение в Абхазии очень мало кто читал. Оно, написанное рукой мастера и воскрешающее яркие картины позднесоветской жизни Сухума, прошло как-то мимо общественного внимания. Собственно, эта завершающая часть трилогии Битова «Оглашенные» в бумажной версии, если не ошибаюсь, так пока и не выходила. Сергей Арутюнов, который говорит, что выведен в книге как «Серж», поведал мне сегодня о договоренности, которая возникла у него с Битовым еще в 93-м, сразу после завершения писателем работы над рукописью и окончания войны в Абхазии:
«Нам в Москве пришла в голову мысль, что неплохо было бы издать ее в Абхазии отдельной книгой. И он написал мне доверенность на ее издание со всеми вытекающими деталями. Потом почему не сложилось? Ну, время послевоенное было. Здесь было тяжело, с полиграфической базой непросто. Хотя это было возможно, но не до этого было просто. И как-то замылилась эта идея. Но это все у меня сохранилось: и рукопись книги со всеми его поправками, и сам документ».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
