Гражданская активистка Тамара Меаракишвили объявила недельную голодовку с понедельника, 2 июля, в знак протеста против незаконного преследования со стороны югоосетинских властей. Напомним, прокуратура Ленингорского района возбудила против нее три уголовных дела, следствие длится уже 11 месяцев. Все это время гражданская активистка лишена возможности покидать Южную Осетию.
Со стороны Тамары это такая ответная реакция на тактику измора со стороны государства, когда система решает извести человека, причем в этом участвует много ответственных товарищей, работающих в разных государственных структурах.
Как это выглядит.
Вы пишете жалобу, на нее не реагируют или отделываются демонстративной отпиской. В дом к вашим родителям вваливается журналист государственного телеканала в сопровождении оператора, хамит престарелой матери, доводит ее до истерики, потом ее отпаивают лекарствами соседи... Вывести из равновесия старушку легко, потому что еще раньше до гипертонического криза ее довел следователь прокуратуры Гурциев, который с плохо скрываемым садистским наслаждением изматывал мать угрозами: «Эх, вы даже не представляете, что будет с вашей дочерью».
Еще один способ довести человека до края – это демонстративная слежка, когда за вами на улице следует мужчина, куда бы вы ни шли. Он не пытается быть незаметным, он знает, что вы его замечаете и что вам страшно. Этого он и добивается. Или когда за вами следует автомобиль с известным вам силовиком, а потом его авто ночует под вашими окнами, именно под вашими, потому что вокруг нет соседей. Говорит Тамара Меаракишвили:
«Я не скажу, что мне кто-то камень бросил в окошко или остановил меня и начал угрожать. Нет, такого не было. Очень аккуратно и вежливо за мной следят, но все это во мне рождает страх».
Наверное, для человека, который пережил похищение и допрос пристрастием в КГБ, это нормально – бояться демонстративной слежки силовиков.
И, наконец, само уголовное дело. По отзывам адвоката Тамары Икрамжана Раматова оно буквально изобилует вольными трактовками закона, процессуальными нарушениями и домыслами следователей. А еще, говорит Тамара, в деле масса мелочных фальсификаций, даже трудно поверить, что этим занимаются стражи закона:
«В уголовном деле моя характеристика, которую следствию предоставила районная милиция. В ней сказано, что соседи характеризуют меня отрицательно. Я заявляю, что в жилом многоквартирном доме, где я живу, у меня нет соседей. В пустом доме я живу. И рядом с ним нет ни одного жилья, нет людей, с которыми я могла бы пересекаться как с соседями. Единственные соседи у меня – это отделение милиции».
Тамара и ее адвокат подали ходатайство в суд о признании некоторых доказательств недопустимыми и прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления. Но суд не может начаться из-за неявки прокурорских. Следствие явно не торопится. Пока все инициативы по судебным разбирательствам только со стороны Тамары и ее адвоката. И это тоже тактика изведения человека – держать его в подвешенном состоянии, в постоянном напряжении. Пока Тамара под следствием, она лишена свободы передвижения, потому что у нее изъяты документы. И она доступна для произвола – она всегда под рукой.
Этот кошмар длится уже 11 месяцев. Все ее попытки достучаться до югоосетинских властей, включая президента, успехов не принесли, остается только голодовка, говорит Тамара:
«Я не требую прекращения судебных разбирательств. Наоборот, я хочу, чтобы все было открыто, чтобы разобраться до конца в рамках закона. Но я не могу одна противостоять произволу целого государства, всех этих вооруженных мужчин. Цель моей голодовки – одернуть этих мужчин, чтобы они хотя бы немного уважали закон и мои права».
По мнению российского политолога Николая Силаева, есть одна закономерность, которая привлекает и будет привлекать внимание к этому делу. Дело в том, что из Южной Осетии очень мало неофициальной информации. И то, о чем пишет и говорит Тамара Меаракишвили, как раз попадает в эту нишу. Именно такого простого человеческого рассказа очень не хватает, потому что медийные каналы часто замусоривает официоз. Поэтому неудивительно, что ее рассказы о Южной Осетии и Ленингорском районе очень востребованы, говорит Николай Силаев:
«И здесь те, кто ее преследует, попадают в довольно дурацкое положение, потому что они пытаются заставить замолчать, во-первых, женщину, коренного жителя этого района. Во-вторых, человека, который про Южную Осетию ничего плохого не говорит, что нужно заметить. Она может что-то написать про начальников, но ее отношение к Южной Осетии на самом деле лояльное и очень доброжелательное.
Хотя, конечно, про каких-то чиновников она писала, про какие-то ошибки в управлении районом, и из-за этого устраивать политическую кампанию, как устроили власти Южной Осетии по делу Тамары Меаракишвили, – это значит выставлять себя в совершенно идиотском свете.
– Кроме того, все-таки речь идет о жителе Ленингорского района, который перешел под юрисдикцию Цхинвала в 2008 году. Их уговаривали остаться, им гарантировали соблюдение их прав...
– Мне кажется, надо ценить ситуацию, когда грузинка из Ленингорского района настолько взвешенно, спокойно и доброжелательно говорит о Южной Осетии. Жаль, дело дошло до того, что ей пришлось объявить голодовку. Я надеюсь, что власти Южной Осетии все-таки соберутся с мыслями, скажем так, и оставят ее в покое. Для всех, кто следит за этим делом, это выглядит совершенно неприлично».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
