ПРАГА---Перед решающим голосованием в парламенте Армении по кандидатуре премьер-министра, назначенным на 8 мая, революция ушла на уикенд, и можно подвести промежуточные итоги. Об устройстве протеста, о главных его движущих силах и самых интересных находках, о проблемах, которыми может обернуться для Никола Пашиняна то, что вело его к триумфу, мы говорим с социологом, преподавателем Ереванского университета Жанной Андреасян.
Вадим Дубнов: Давайте поговорим о социологии протеста. Какие основные составляющие революции вы бы выделили, как бы вы распределили, собственно говоря, мотивы протестовавших?
Ничего не предрасполагало к тому, что протест приобретет такие масштабы
Жанна Андреасян: Первое, чтобы я отметила, – это неожиданность. Ничего не предрасполагало к тому, что будет эффективный протест, и он наберет такие масштабы. Все предыдущие политические протесты были после выборов, когда оппозиция ставила под вопрос результаты выборов. Последние выборы прошли в прошлом году, уже победила Республиканская партия, и было ясно, что, согласно новой Конституции, они вполне имеют право выдвигать кандидата, который будет премьер-министром. Но главное здесь, я думаю, было именно то, что вся эта система работала очень гладко, т.е. вся система была основана на лжи.
Общество привыкло ко лжи со стороны власти, и ложь воспринимается как нечто само собой разумеющееся. И вдруг, когда уже стало ясно, что Серж Саргсян должен стать кандидатом от Республиканской партии на новый пост, то тогда главная ставка в протесте была сделана на том, что он обещал не выдвигаться. Сторонники (Никола) Пашиняна опубликовали этот ролик, где Саргсян говорил о том, что не будет выдвигать свою кандидатуру, и эта ложь вызвала такой эффект.
Важно было то, какую стратегию выбрал Пашинян для того, чтобы инициировать этот протест. А он выбрал именно ту стратегию, которую всегда выбирала власть, – сетевая стратегия, т.е. если вы посмотрите на то, как проходили все время выборы в Армении, то это все строилось на структуре общества, в котором община играет очень важную роль. То, как голосовали люди, как мобилизовались эти ресурсы, для того чтобы люди проголосовали за власть, – все эти сетевые подходы очень хорошо и эффективно использовались властью. Пашинян выбрал ту же стратегию. Он начал свой протест с регионов, и если вы заметили, во время всего этого протеста регионы Армении были очень активны. То, что Ереван протестует, это мы знали, и то, что сейчас подключились регионы, имело очень большое значение.
Вадим Дубнов: Вы сказали, что ложь была привычна. Но это же, казалось бы, должно было сработать против протеста, потому что, ну, ложь – и ложь, она привычна, с ней жили, каждый год протестовали, – это была такая рутина. Каким сигналом Пашиняну удалось сломать это отношение к этой лжи? Как ему удалось сломать привычку к обыкновенной лжи?
Общество привыкло ко лжи, и эта ложь воспринимается как нечто само собой разумеющееся
Жанна Андреасян: Я думаю, тут главную роль сыграла безнадежность. После этих выборов в парламент была некая безысходность, т.е. люди знали, что все, у них уже новая Конституция, они больше не могут избрать президента, все уже в руках парламента, а там большинство республиканцев, и все понятно. Очень много людей вышло на улицу просто потому, что у них не было надежды. Т.е. изначально установка не была таковой, что они пойдут и победят, они хотели как-то подпортить праздник власти. Очень много людей просто вышло потому, что они больше не знали, что делать, а когда Пашинян уже дал сигнал, что надо менять тактику, надо быть очень гибким.
Раньше как было? Приходили на проспект Баграмяна, там вставали полицейские кордоны, не пропускали, применяли какие-то специальные средства, и все. Теперь все было по-другому. Если перед тобой полицейский кордон, ты просто разворачиваешься и идешь в другую сторону. Я думаю, что именно эта методология борьбы уже сделала возможным включенность более широких масс, потому что это сделало доступным протест практически на каждой улице. Посмотрите раньше как было: если ты хотел протестовать, то шел или на площадь Свободы, около оперы, или шел на проспект Баграмяна, а тут получается, что ты практически в любой точке можешь выйти улицу и тем самым высказать свой протест около своего дома, офиса – в самых разных точках не только Еревана, но и Армении.
Вадим Дубнов: Протест с доставкой на дом.
Жанна Андреасян: Да.
Вадим Дубнов: А вот какие вы могли бы выделить социальные группы, с их мотивациями, и как эти мотивации менялись? Ведь революция совершенно незаметно после свержения Сержа Саргсяна поменяла свою суть – от революции просто отрицания она превратилась в революцию смены эпох.
Пашинян выбрал именно сетевую стратегию, которую всегда выбирала власть
Жанна Андреасян: Да. Вся эта трансформация происходила очень органично. Мгновенно менялись лозунги и, соответственно, все сопутствующие ритуалы – все это выдумывалось и давалось очень легко еще и потому, что протест как бы был децентрализованным, и то, что еще в первые дни Никол Пашинян обратился к людям и сказал, что «каждый из вас должен делать то, что считает нужным. Вы не должны ждать, пока я вам скажу, что надо делать». И вот когда у людей появилась возможность действовать самим, у них начало работать, что называется, собственное творческое мышление.
Что касается групп, которые были вовлечены, то самая видимая и, по-моему, самая большая, особенно если мы говорим о первых днях протеста, это были, конечно, молодые люди. И тут надо сказать, что, кроме того, была важна динамичность протеста, если мы посмотрим на то, какая динамичная у них жизнь.
Еще все это было обусловлено референтными группами или символами, которые работают для молодежи. В Армении были очень популярны какие-то медиа-персоны, которые играли в фильмах или в рекламных роликах, построенных на сюжете протеста. Т.е., например, в последнее время в Армении был очень популярен фильм и главный герой – актер, который исполняет там главную роль, – он референтен, молодые люди очень активно смотрят все эти медиа-продукты.
Вадим Дубнов: Как его звали?
Очень много людей вышло на улицу просто от безысходности
Жанна Андреасян: Арам MP3 – это довольно-таки популярный актер. Он начинал как «кавээнщик», шоумен, он выступал на «Евровидении» как певец, он очень активен, его очень любят эти молодые люди, и он является главным героем в этом фильме. Еще много таких медиа-продуктов, которые построены на форме протеста, и эта роль становится как бы знакомой для молодых людей, и им это привычно.
Почему именно молодые люди? Я могу назвать еще один из факторов: в течение прошлой осени тут очень жарко обсуждался новый законопроект о том, что все студенты тоже должны призываться в армию. У нас раньше была система, при которой студенты могли освободиться от армии, а тут у нас должен был вступить в силу новый законопроект, что вызвало среди студентов большую волну протестов, правда, не очень удачных, но у них уже были созданы какие-то очаги мобилизации. И у молодых людей уже был накоплен опыт.
Кроме того, роль гражданского общества в Армении тоже всегда была очень заметной, и тут очень много организаций, которые все время делают какие-то проекты, в основном направленные на молодых людей, на неформальное обучение, демократические ценности, механизмы демократии. Я думаю, что этот суммарный кумулятивный эффект тоже имел большое значение, потому что это знание накапливалось и создавало благоприятную почву для того, чтобы сейчас люди созрели и вышли на улицу.
Вадим Дубнов: Сильной стороной протеста была его идейная универсальность – т.е. не было никаких идеологических лозунгов, была одна единственная цель, – и таким образом Пашинян был выразителем мнения людей самых разных политических ориентаций. А сейчас это не становится для него проблемой?
Люди, когда идут выбирать, на политическую программу смотрят в последнюю очередь
Жанна Андреасян: Да, это сыграло большую роль, что все было конкретно и ясно, и это сплотило многих людей с разными социальными статусами, позициями и приоритетами. Да, сейчас совершенно новые ожидания, и я думаю, что если его выберут, вот тут у него начнутся главные проблемы. Действительно, он пришел с конкретной программой, и если вы обратите внимание, то он очень осторожен в своих оценках, он выдвинул четыре главных пункта, и я думаю, он будет придерживаться этих пунктов. Первое – это была отставка Сержа Саргсяна, потом Пашиняна выбирают премьер-министром, он создает временное правительство, это временное правительство занимается оперативным управлением страной и подготовкой внеочередных выборов. Я думаю, то, что его программа сужена, имеет свой смысл. К нему нельзя даже предъявить какие-то претензии в области образования, культуры, здравоохранения – у него нет тотальной политической программы. Он ставил своей целью обеспечение проведения этих новых выборов, которые будут признаны легитимными.
Вадим Дубнов: Насколько долго может он так руководить?
Жанна Андреасян: Я не знаю, когда у нас было понятно, какая у власти политическая идеология – конкретная, а не имитационная.
Вадим Дубнов: До 1998 года все же было? И после 1998-го все-таки были какие-то основные приоритеты, внешнеполитические, скажем…
Я думаю, то, что его программа сужена, имеет свой смысл
Жанна Андреасян: Да, но у нас, в течение последних десяти лет точно, политическая программа партии имеет очень формальное значение. Люди, когда идут выбирать, на политическую программу смотрят в последнюю очередь, потому что все знают, что на бумажке все написано очень красиво и все сходится, а реальная жизнь и реальная позиция властей всегда другие. Это очень характерно для армянского общества, и то, что мы говорили о привычности лжи, – это та же ситуация, т.е. политические программы, которые декларируются, не более чем ложь в общественном восприятии.
Если вы заметили, во время предыдущего заседания парламента одним из вопросов к Пашиняну был именно идеологический. Его спросили о том, какой идеологии он придерживается и что он думает по этому поводу. И Пашинян ответил, что сейчас неактуально говорить об идеологических позициях, потому что современная ситуация требует оперативных установок, и там идеология уже второстепенна – все идеологии как бы смешиваются, и эти границы неясны. У него был вот такой ответ на этот вопрос.
Я думаю, что то, что он так ответил на этот вопрос и что это никак не повлияло на реакцию публики, еще и говорит о том, что эти вопросы не ставятся как важные обществом для политиков, и политики не очень-то задумываются об этом. Есть какие-то национальные табу, есть какие-то национально значимые вопросы, например, геноцид армян или нагорно-карабахский конфликт, и если позиция по этим вопросам приемлемая, то какая-либо другая идеологическая позиция от политиков вообще-то не требуется.
Вадим Дубнов: То есть теоретически Пашинян, в принципе, может позволить себе руководить примерно в том же ключе, в котором, собственно говоря, правили последние двадцать лет…
Жанна Андреасян: В общем смысле – да. Общество не будет требовать, по крайней мере, сейчас, но я надеюсь, что весь смысл этой революции был не только в том, чтобы свергнуть власть, а чтобы еще и поменять общественные структуры – то, как общество относится к политике, социальным проблемам, и вот если вся эта революция произойдет еще и в этих структурах, то тогда, конечно, ситуация поменяется.
Вадим Дубнов: Запрос на какие изменения может предъявить общество Пашиняну, и когда?
Люди в первую очередь будут ожидать от Пашиняна каких-то конкретных шагов
Жанна Андреасян: Первое, что, по-моему, от него ожидает общество, – это, конечно, какие-то конкретные действия по отношению к той коррупционной системе, которая сложилась в стране. Я думаю, люди в первую очередь будут ожидать каких-то конкретных шагов по этим направлениям. Он обещал, что не будет монополий, потому что сейчас у нас существуют конкретные ситуации по поводу каких-то товаров и услуг, и это будут очень конкретные шаги, которые в очень скором времени можно будет увидеть – есть какие-то изменения или нет. Вот если первые шаги в этом направлении он сделает, и это будет видно обществу, то я думаю, что это будет еще одним авансом на то, чтобы провести какие-то непопулярные реформы, потому что все мы понимаем, что без каких-то очень важных и фундаментальных реформ ситуацию не изменить, и эти реформы могут быть приняты не очень положительно в обществе.
Часть общества, конечно, ожидает чудес, хотя Пашинян все время говорит, что не надо ждать чудес, что будет труднее и что настоящая работа только начинается. Конечно, это будет означать потерю некоторой части электората на предстоящих выборах, и я думаю, что, с одной стороны, ему надо очень быстро проводить выборы, чтобы не потерять весь этот электорат, который он набрал в последнее время. С другой стороны, то, что он хочет провести выборы совершенно справедливо и легитимно, все это потребует времени, потому что надо поменять какие-то механизмы, систему, которая все еще работает на то, чтобы эти выборы были проведены с использованием административного ресурса. И еще у нас там очень много проблем на нормативном поле, где у нас есть какая-то рейтинговая система, которая подменяет истинную суть выборов чем-то другим. Я думаю, ему потребуется время для всех этих изменений, что, конечно, скажется на величине электората.
