Беженцу из Чеченской Республики Тумсо Абдурахманову власти Грузии на днях отказали в предоставлении убежища в связи с тем, что «в целях безопасности Грузии считают его нахождении на территории страны небезопасным». В то же время власти посчитали его дело, подпадающим под действие Женевской конвенции.
Напомним, что в ноябре 2015 года 30-летний заместитель генерального директора «Электросвязи» Тумсо Абдурахманов был остановлен на улице Грозного руководителем администрации главы и правительства Чеченской Республики Исламом Кадыровым. Высокопоставленный чиновник просмотрел отнятый у Тумсо Абдурахманова мобильный телефон и сообщил, что ему не нравится его борода. Итогом этой встречи стало выдвинутое обвинение против Тумсо Абдурахманова в сочувствии радикальным боевикам в Сирии и организации вооруженной группы на территории Чеченской Республики. После угроз Тумсо Абдурахманова неожиданно отпустили домой с приказом явиться по первому требованию. Молодой человек с семьей спешно покинул республику и попросил убежище в Грузии. В рубрике «Гость недели» мы побеседуем с Тумсо Абдурахмановым.
Амина Умарова: Тумсо, мы с вами разговаривали год назад, сразу после того, как вы перебрались в Грузию. Как прошел этот год?
Тумсо Абдурахманов: Сначала я обосновался. Месяца два я не подавал прошения, пока не убедился, что ведется какое-то уголовное преследование в отношении меня. До новогодних праздников об этом мне не было известно. Единственное, я знал, что с моих друзей и двоюродного брата выбили нужные им (властям) показания, что я якобы уехал в Сирию для участия в боевых действиях. Но что по факту этих объяснений начато уголовное дело (против меня), я не знал. Об этом стало известно после новогодних праздников. Уже после этого я собрал необходимые документы для подачи грузинским властям о предоставлении мне убежища. Сам процесс моего заявления длился ровно девять месяцев, и 31 октября (2016 года) мне ответили отказом. Власти признали, что я подпадаю под категорию лиц, которым полагается убежище в соответствии с Женевской конвенцией. Но «в целях безопасности Грузии» они считают мое нахождение здесь нецелесообразным, небезопасным для страны.
Амина Умарова: Вам объяснили, в чем состоит опасность с вашей стороны?
Тумсо Абдурахманов: Нет, это нигде не написано и на словах не объясняется. Просто делается ссылка на этот пункт в законе, больше тебе никто ничего не объясняет. Дальше только наши догадки работают.
Амина Умарова: Сами вы как думаете, что они хотели этим сказать?
Тумсо Абдурахманов: Думаю, что, скажем так, Грузии не нужны чеченские разборки на своей территории. Они знают, что мой вопрос связан с фамилией «Кадыров», что Ислам является родственником Кадырова. И они знают, что очень много резонансных смертей, в которых фигурирует фамилия «Кадыров». Скорее всего, просто не хотят очередной такой ситуации на территории своей страны. Они знают, что не могут обеспечить здесь мою безопасность. Соответственно, если здесь меня убьют, это лишний раз испортит репутацию этой страны.
Амина Умарова: Вы чувствуете угрозы? Вы тогда говорили, что вам угрожали по телефону. Это продолжалось все это время?
Тумсо Абдурахманов: Угрозу, конечно, я здесь чувствую – потому что все-таки Грузия находится на границе с Чеченской Республикой. Можно беспрепятственно заехать на территорию Грузии. И поэтому чувство угрозы есть. А что касается угроз чеченских силовиков, то они очень завуалированные. Но окончательно я перестал общаться с чеченскими силовиками с апреля месяца текущего года.
Амина Умарова: О чем была переписка?
Тумсо Абдурахманов: Они очень, очень слезно упрашивали меня вернуться. Уговаривали, обещали, что всячески будут способствовать улаживанию моего вопроса и пойдут к самому главному в нашей республики. В общем, очень сильно уговаривали...
Амина Умарова: ...в обмен на что? Что вы вернетесь и принесете извинения лично Исламу Кадырову?
Тумсо Абдурахманов: Нет, нет, по телефону, конечно, не говорили. По телефону они были очень вежливы. В данном случае это был один из подчиненных главы полиции Грозного, оперуполномоченный. Он не угрожал мне, был вежлив, в отличие от своего начальника и Ислама Кадырова. На мое встречное условие, закрыть уголовное дело, незаконно начатое в отношении меня, а потом поговорить уже предметно, настаивали на моем возвращении.
Амина Умарова: Чеченские силовики в курсе, что вы не в Сирии, а находитесь на территории Грузии. Тем не менее они не хотят закрывать дело?
Тумсо Абдурахманов: Да, они говорят, что не могут прекратить это дело до тех пор, пока я не вернусь на территорию республики и пока не буду в их руках. Говорят, что нужны некие мои показания, чтобы закрыть уголовное дело и прекратить преследование.
Амина Умарова: В чем заключаются показания? Раз не могут закрыть дело, значит, им нужны другие виновные? Вас обелят, а с вашей помощью обвинят других?
Тумсо Абдурахманов: Дело в том, что статья, которую мне инкриминируют, статья 208, часть вторая, допускает прекращение уголовного дела, если виновный явится с повинной. То есть я должен приехать, признать свою вину и подтвердить, что действительно был в Сирии, принимал участие в боевых действиях. Вот теперь раскаялся и хочу сдаться. Тогда, если за мной нет никаких других преступлений, уголовное дело прекращается. Но оно прекращается так, что я признаю себя виновным. Я был в Сирии, и уголовное дело, которое было возбуждено против меня, оказывается возбужденным на законных основаниях.
Амина Умарова: В любом случае вы получаетесь виноватым.
Тумсо Абдурахманов: Конечно. Я автоматически признаю незаконное уголовное дело, сфабрикованное против меня, законным.
Амина Умарова: Расскажите, как вы жили все это время в Грузии? Вы подали прошение об убежище, а как вы обустраивали свою жизнь?
Тумсо Абдурахманов: В принципе, мы никак не обустраивались. Работой или чем-то другим тоже не занимались. Я просто целенаправленно занимался деятельностью по опровержению тех обвинений, которые были против меня выдвинуты российской правовой системой. Я написал пять писем в Генеральную прокуратуру России. Написал письмо в Следственный комитет России, вел переговоры с правозащитными организациями, журналистами. Я никуда не выходил, потому что это небезопасно обзаводиться постоянным местом работы, где тебя могут легко найти и убить.
Амина Умарова: Вы говорили, что перед нашей беседой вы были на занятиях. Что это за занятия?
Тумсо Абдурахманов: За время, проведенное в Грузии, я пытался и пытаюсь интегрироваться в грузинское общество. Я изучаю грузинский язык и начал изучать английский язык. Английский язык здесь активно используется. Моя семья тоже изучает эти языки. Когда дети достигнут школьного возраста, они пойдут в грузинскую школу. У нас здесь обычный образ обычного грузина.
Амина Умарова: Что вам больше всего понравилось в Грузии? И почему именно в Грузию вы переехали?
Тумсо Абдурахманов: Грузия, сама по себе, очень красивая страна. Во-первых, здесь нет проблемы с ментальностью, все-таки это Кавказ. Люди очень близки нам, чеченцам, по менталитету. И климат... нам не надо акклиматизироваться, у нас практически одинаковый климат. Немаловажный факт еще – это территориальная близость к Чеченской Республике. С одной стороны, это плюс – мне удобно передать что-то туда и получить что-то оттуда. А большой минус, как я говорил, – это угрозы со стороны Чечни.
Амина Умарова: Материальная помощь грузинскими властями вам оказывается?
Тумсо Абдурахманов: Грузия не оказывает никакой материальной помощи.
Амина Умарова: А как вы жили все это время?
Тумсо Абдурахманов: Все это время я жил и живу на свои деньги и с помощью родственников и друзей. Даже не слышали о том, что здесь оказывается помощь. Единственное, здесь оказывается юридическая помощь для беженцев. Ее оказывает организация от ООН, они имеют мандат от ООН и работают только по Грузии. Сейчас они оказывают нам юридическую поддержку. Готовится иск на обжалование в Министерство по делам беженцев. Никакой другой помощи, ни финансовой, ни гуманитарной, не оказывают ни власти Грузии, ни правозащитные организации.
Амина Умарова: Как вы представляете свою ситуацию в дальнейшем? Какие официальные шаги должны быть после того, как вам официально отказано в предоставлении убежища на территории Грузии?
Тумсо Абдурахманов: В соответствии с действующим законодательством Грузии, я обжалую это решение в суде первой инстанции. Если суд первой инстанции сочтет решение Министерства по делам беженцев верным и тоже не удовлетворит мое прошение, то я и это решение суда обжалую в суде апелляционной инстанции. В случае если я в этой инстанции тоже получу окончательный отказ, это будет означать, что далее в Грузии находиться я не имею права, и мне будет предоставлено время, чтобы я покинул Грузию добровольно. И вот тогда я буду обращаться в ООН, и эта организация может дать мне от себя мандат беженца и перевезти меня в любую другую страну, либо я покидаю эту страну. Если же я этого не сделаю, то Грузия имеет право меня депортировать.
Амина Умарова: Вы думаете, что Грузия пойдет на вашу депортацию?
Тумсо Абдурахманов: Она имеет полное право, потому что она предоставит мне возможность покинуть свою территорию. По-моему, в регламенте дается один месяц. Если в течение этого месяца я не покину страну или не сделаю себе иной легальный статус, то Грузия имеет на это право. Конечно же, есть человеческий фактор, но этой уже другое.
Амина Умарова: Тумсо, вот жили вы себе спокойно в Чеченской Республике, работали себе и вдруг не пропустили кортеж Ислама Кадырова. Если бы не это обстоятельство, у вас были планы покинуть республику?
Тумсо Абдурахманов: Я сначала вас немного исправлю, потому что многие издания сделали ошибочные выводы из моих слов, что якобы я не пропустил кортеж. Проблема была не в том, что я кого-то не пропустил. Проблема была в том, что я пересек дорогу на таком близком расстоянии, что Ислам увидел мою бороду. Факта «не пропустил» или «подрезал» не было. Думал ли я переезжать куда-то? Нет, конечно. Я не думал, более того, я и сейчас об этом не думаю. Как только у меня появится возможность вернуться на родину, жить в Грозном, я это сделаю.
Амина Умарова: При каких условиях вы согласились бы вернуться в Чеченскую Республику?
Тумсо Абдурахманов: Я думаю, что сейчас это возможно только после изменения действующего политического режима, как минимум, в Чечне, а скорее всего, в России.
