Все смешалось в «доме» абхазских политиков... Еще позавчера в первой половине дня, когда до намеченного на 10 июля референдума о досрочных президентских выборах оставалось шесть дней, все для непосвященных в планы лидеров оппозиции выглядело примерно так: власть согласилась на назначение референдума, надеясь положить на нем оппозицию на лопатки, причем сделала для верности ставку на признание референдума несостоявшимся из-за низкой явки, а оппозиция обвиняла власть в двуличии и призывала электорат через свои штабы в регионах: «Все на референдум!» И вдруг, после принятия резолюции внеочередного съезда оппозиционной партии «Амцахара», где содержится требование перенести референдум на осень, и твердого «нет» на это президента Рауля Хаджимба, призывы сторон поменялись, похоже, на прямо противоположные.
Но обо всем по порядку. Саму по себе тактику бойкота референдума как один из приемов политической борьбы нельзя назвать незаконной. Активные сторонники власти прикинули, что добиться неявки на избирательные участки половины состоящих в списке избирателей (сегодня было объявлено, что в этом списке около 128 тысяч) – более простой и эффективный путь к цели; около 30% электората и так обычно не ходит даже на президентские выборы, а еще 20% – тем, кто против смены власти – надо объяснить, что их неявка будет равнозначна ответу «нет» на референдуме. И, естественно, бороться за умы 20% легче, чем за умы 50%. К тому же Абхазия относится к подавляющему большинству государств, где неявка на выборы не влечет за собой штрафы или какие-то другие меры воздействия.
В некоторых странах, таких как Австралия, Австрия, Бельгия, Болгария, Греция, участие граждан в выборах, и соответственно, референдумах является обязанностью, а неучастие наказывается штрафами. В Эквадоре, например, это свыше 200 долларов. В Аргентине и Бразилии, кроме штрафа, предусмотрено такое наказание, как лишение возможности в течение трех лет занимать государственные должности. Уголовному преследованию злостные уклонисты подвергаются в Турции, Египте, Пакистане....
Разумеется, любые формы давления, принуждения, угроз тут неприемлемы как незаконные, и это не обсуждается. Но от оппонентов власти в преддверии съезда партии «Амцахара» все чаще звучало, что в случае, если референдум будет признан несостоявшимся из-за недостаточной явки избирателей, это, на их взгляд, будет свидетельством целенаправленной кампании должностных лиц по его срыву, давления на избирателей и их запугивания. Непризнание же оппозицией таких итогов, думал я накануне 5 июля, – это прямой путь к новой резкой дестабилизации общественно-политической обстановки, в чем большинство общества, разумеется, не заинтересовано. Так не лучше ли сторонникам действующей власти, чтобы снять все двусмысленности и подозрения, пойти на референдум и ответить на его вопрос словом «нет»? Иными словами, принести упомянутую «эффективность» для своего политического лагеря в жертву стабильности и взаимного доверия для всего общества в целом?
Но все карты в этой игре оказались перемешаны, когда, повторюсь, съезд партии «Амцахара» потребовал переноса референдума на октябрь или ноябрь, а президент Рауль Хаджимба заявил, что не будет отменять свой указ о его дате и нарушать закон о референдуме, который дает ему для определения этой даты лишь коридор в два месяца. И сложилась парадоксальная ситуация: если стороны не договорятся и не придут к некоему консенсусу, то тогда в воскресенье уже сторонники власти пойдут голосовать, а ее противники будут бойкотировать референдум? Многое тут должна была прояснить назначенная на сегодня пресс-конференция лидеров Блока оппозиционных сил, но ее перенесли на завтра.
Простой народ запутался. Сегодня я разговаривал с одной домохозяйкой. На протяжении последнего месяца она не раз говорила, как и многие, что не пойдет на референдум – и не потому, что является убежденной сторонницей власти, а просто потому, что «все это осточертело», что ей хочется стабильности, а не всей этой мороки в виде участия в новых внеочередных президентских выборах, которые должны быть назначены, если на референдуме победит оппозиционная точка зрения. «Ну, а теперь пойдете, если уже оппозиция будет бойкотировать?» – спросил я ее. «Не пойду», – твердо ответила она, искренне не понимая, подумалось мне, что противоречит тут сама себе. Хотя что значит «противоречит»? Власть останется при своих интересах и если она выиграет референдум, и если тот не состоится из-за неявки – и здесь совершенно неважно будет, кто из бойкотирующих какими соображениями руководствовался.
Многие наблюдатели говорят сейчас о том, что если власть и оппозиция договорятся об отмене референдума, сэкономив тем самым восемь миллионов рублей государственных денег, это и власть устроит, и оппозиции позволит «сохранить лицо». (Существует мнение, что оппозиционеры затребовали переноса его даты, реально оценив с помощью своих штабов сегодняшний расклад сил.) При этом рассуждают и о неких кадровых компромиссах, которые бы могли устроить оппозицию.
По мнению многих, включая и отнюдь не приверженцев власти, оппозиция в результате попыток штурма здания МВД во вторник подмочила свою репутацию. Ведь главным козырем на ее руках до 5 июля было то, что она не выходила за конституционные рамки, не прибегала к силовым приемам, как было в Абхазии 27.05.2014. А теперь интернет-форумчане рассуждают: да, министр Дзапшба, которого хотели увидеть штурмующие, делал через окно вызывающие жесты, но зачем из-за того, что он не вышел к собравшимся, было избивать ребят-милиционеров, охранявших вход в здание? Понятно, что это делали не политики, а маргинальные личности, но факт остается фактом: пострадало более полутора десятка несших службу представителей правопорядка, около половины до сих пор в больнице.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
