Сегодня в Абхазии, как и во многих других странах постсоветского пространства, отмечают 75 лет с начала Великой Отечественной войны. Накануне общественная организация «Абхазо-российский молодежный патриотический центр» призвала всех в День памяти и скорби стать участниками международной мемориальной акции «Свеча памяти» и зажечь в ночь с 21 на 22 июня, в эту самую короткую ночь в году, в своих домах свечи в память о павших героях, защитивших мир от нацизма. «Пусть эта традиция объединит нас, современников, и перейдет как святой долг памяти к следующим поколениям ради будущего наших стран», – было сказано в обращении центра.
На постсоветском пространстве «22 июня» давно уже стало говорящей датой, как и цифра «1418» (столько дней длилась Великая Отечественная). Кстати, спустя полвека аналогично этому в Абхазии такой же говорящей датой стало «14 августа», а цифрой – «412».
С 22 июня 1941 года, когда «ровно в четыре утра Киев бомбили», прошло три четверти века. Можно и по-другому сказать – выросло три новых поколения. Ведь в среднем именно за четверть века, за 25 лет, у людей вырастает потомство, способное, в свою очередь, произвести на свет новое потомство. У того, кому в 1941-м, было по двадцать пять, нынче должны были родиться (и родились, хотя далеко не у всех) правнуки. И недалеко время, когда в речевках «Спасибо деду за победу» слово «деду» заменят на «прадеду».
И еще вот какое размышление. По ходу обострения в последние годы информационной войны между Кремлем и Западом все чаще стали попадаться такие уличающие вопросы «западников»: а почему Россия «и иже с ней» день Победы над нацизмом отмечают не 8, а 9 мая, и начало войны не 1 сентября 1939-го, когда прозвучали первые выстрелы Второй мировой, а 22 июня 1941 года? Ну, если на первый вопрос можно ответить с иронией: «просто, чтобы отличаться от всего цивилизованного мира», то в подтексте второго обычно лежит целое обвинительное заключение, где фигурируют и вероятный стыд Москвы за пакт «Риббентроп-Молотов» и очередной, уже в двадцатом веке, раздел Польши, и опять же ее «нежелание быть, как все».
Насчет стыда или неловкости – «что ж, не без того ж». За то, что страна больше двух лет была союзником Гитлера. Но «раздел Польши» был, по сути дела, в основном воссоединением разделенных до того украинских и белорусских земель, так что… А главное – нет ничего удивительного, что память людей (и тут никакая пропаганда не нужна) хранит то, что этих людей и их потомков по-настоящему, глубоко трогает, волнует. Потому и про 1.09.1939, и про советско-финскую войну на постсоветском пространстве вспоминают в основном лишь историки, журналисты и т.д.
Что касается Великой Отечественной, то на нее из Абхазии ушло 55,5 тысяч человек, в том числе 15,5 тысяч абхазов. Из ушедших не вернулась почти треть – 17.436. Это составило 5,6% 312-тысячного населения республики по переписи 1939 года.
Из жителей горных и предгорных сел Абхазии было сформировано шесть т.н. истребительных батальонов для оказания помощи Красной армии в борьбе с десантными группами фашистов и диверсионными вылазками.
План «Блау III» – по завоеванию Кавказа – Гитлер утвердил в январе 1942 года. 23 июля того же года началась операция «Эдельвейс». На Кавказ двинулась 900-тысячная фашистская группа армий «Центр А» под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма Листа – 13 пехотных, четыре моторизованных, пять танковых и три конных дивизий и других спецподразделений, 1640 самолетов. Преимущество противника было и в людских ресурсах, и в вооружении. Фашисты заняли не только Санчарский, Клухорский, Марухский перевалы Главного Кавказского хребта, но и – 27 августа – высокогорное село Псху в Абхазии. Враг стоял в 20 километрах от Гудауты.
И хотя о битве за Кавказ написано множество исследований, тем не менее публикуются все новые воспоминания участников тех событий, архивные материалы, позволяющие по-иному взглянуть на события 75-летней давности. В марте этого года я упоминал и цитировал на «Эхе Кавказа» попавшую мне в руки изданную несколько лет назад в Москве книгу воспоминаний генерала госбезопасности СССР, уроженца села Бабышьира Гулрыпшского района Варлама Какучая. Про его участие в ВОВ же я тогда почти ничего не писал, между тем как про войну в книге очень много.
В первый же день войны Какучая, которому тогда было 36 лет, был назначен в Особую группу (впоследствии 4-е Главное управление) НКВД СССР, к Павлу Судоплатову одним из его заместителей. Он участвовал в молниеносном вводе 25 августа 1941 года крупных советских воинских подразделений в Иран, что обеспечило безопасность «подбрюшья Закавказья». Об этой операции почти ничего никогда не писалось. А 17 августа 1942 года он был срочно отозван с Западного фронта, и в 12 часов ночи его и Берия принял Сталин, который сказал:
«Положение на Кавказе очень серьезное, почти катастрофическое. В результате преступной халатности командного состава отдельных наших частей немцам удалось прорваться к перевалам Главного Кавказского хребта и занять основные из них. Гитлер раструбил по всему миру о якобы невиданных доселе в истории войн подвигах. На самом деле положение там очень серьезное, и от того, сохраним мы или нет этот бастион, сегодня зависит исход войны! Согласно секретному договору между Германий и Турцией, со вступлением фашистской армии на низменные территории Грузии Турция миллионной армией выступает против нас, угрожая оккупацией Баку, падение которого равносильно поражению. В этой ситуации способны ли вы восстановить положение на тех перевалах, в частности в Сванетии, которые заняты немцами?»
Сталин вопросительно взглянул на Какучая. Тот с пафосом ответил, что готов умереть за Родину! «Умирать должны немцы, а не вы», – перебил его Сталин. И приказал в 5 часов утра вылететь на его самолете в Тбилиси с другими чекистами. А Судоплатов всего за 24 часа подготовил и экипировал 150 альпинистов для ведения боевых действий на Кавказе. Несколькими транспортными самолетами они вылетели из Москвы в Тбилиси через Среднюю Азию на «С-47», самолетах, полученных из США по ленд-лизу.
Какучая описывал, как шла работа по созданию истребительных батальонов среди сванов. Один из них откровенно сказал ему, что пока что немцы им, горцам, никакого зла не причинили, и потому «поднять» сванов будет не так просто. И надо же такому было случиться, что вскоре бомба, сброшенная с фашистского самолета, угодила в здание, где как раз шло собрание сельчан, погиб человек. После этого сваны, что называется, заскрежетали зубами и поднялись на борьбу против гитлеровцев.
Германия засылала на Южный Кавказ разведывательно-диверсионные группы, в частности «Тамара-I» и «Тамара-II». В составе группы армий «Центр А» были и кавказские национальные батальоны из числа эмигрантов, пленных, перебежчиков. Грузинским батальоном командовал бывший генерал-губернатор Тифлиса Шалва Маглакелидзе, советник вермахта. Кстати, он единственный грузин, который стал генералом третьего рейха.
Над побережьем Абхазии летали самолеты противника, которые бомбили Сухум и другие населенные пункты. В начале сентября 1942 года 46-я армия перешла в наступление. Первый бой с немецкими элитными «эдельвейсами» в селе Псху приняли бойцы Гудаутского батальона во главе с Р. Губазом и М. Сабашвили, 9 сентября село освободили. В начале 1943 г. германские войска были отброшены за пределы Абхазии.
Активное участие абхазов в противостоянии немцам в горах, как и их подвиги на всех фронтах Великой Отечественной войны, отвели от абхазского народа угрозу выселения, планы которого, по убеждению военного историка Валико Пачулия, вынашивал тогда Лаврентий Берия. Большое значение, на взгляд историка, имело то, что об этих подвигах было громко сказано на грандиозном митинге народов Южного Кавказа осенью 1942 года на тбилисском стадионе «Динамо».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
