Сегодня в Абхазии, как во многих других государствах постсоветского пространства, проходило празднование 71-й годовщины победы советского народа в Великой Отечественной войне. 71 год – это цифра, близкая к средней продолжительности жизни на постсоветском пространстве. Соответственно, можно подсчитать, что большинство ныне живущих участников этой самой ужасной в истории человечества военной бойни – люди, достигшие возраста долгожительства, девяноста лет. В Абхазии, как и везде, их с каждым праздником Победы становится все меньше. Года три-четыре тому назад в республике было более трехсот ветеранов ВОВ, сейчас – раз в пять меньше. В прошлом году администрация Сухума оказала материальную помощь 30 ветеранам, а нынче – только 16… Но вот цифры, которые уже, как говорится, не подлежат пересмотру: на фронтах той войны сражалось 55 тысяч жителей Абхазии, из них погибло 17 тысяч. Это равно личному составу среднестатистической дивизии. Данная аналогия пришла мне в голову в связи с тем, что нынче в Абхазии, как и во многих других странах мира, проходила акция «Бессмертный полк».
А накануне праздника я встретился для интервью с абхазским военным историком, автором вышедшей в прошлом году в Сухуме книги «Абхазия в Великой Отечественной войне (1941-1945)», кандидатом исторических наук полковником Валико Пачулия. Разумеется, до встречи уже прочел ее и мог сравнить с известными мне книгами других авторов на эту тему, написанными за семь предшествующих десятилетий. Поэтому сразу поделился своими впечатлениями с автором, который писал ее на основе изучения документов, главным образом, еще в советские годы в архивах Минобороны СССР и КГБ Грузинской ССР. На мой взгляд, в его книге выделяются две главы: третья – «Провал германской разведки на территории Абхазии», и пятая – «Политические репрессии и попытка депортации абхазов».
Что касается первой темы, то она мне известна еще по статье Валико Меджитовича, публиковавшейся с продолжением девять лет назад в газете «Эхо Абхазии», которую редактирую. Запомнилось, что там упоминалось несколько абхазов из числа советских солдат, которые попали в плен, согласились сотрудничать с немцами и были потом заброшены на территорию Абхазии как разведчики и диверсанты вермахта, но фамилий их он не называл. Что вполне объяснимо: в такой маленькой стране, как Абхазия, не то, что родственники, но и просто однофамильцы этих людей, живущие ныне, наверняка став мишенями для пересудов, очень болезненно восприняли бы такую информацию в случае ее появления. А в ходе нашей беседы Валико Пачулия подчеркнул, что почти все из них, будучи заброшенными в Абхазию на парашютах, тут же сдались советским властям. И продолжил:
«Нашелся один, который не сдался. Я о нем писал, но, когда об этом пишешь, все должно пройти через наши службы, службы безопасности. Так и было сделано. И мне сказали: озвучивать их фамилии нельзя».
То, что среди абхазов нашлось только мизерное число тех, кто перешел на сторону фашистской Германии, по сравнению с представителями других народов Южного Кавказа, смешало карты тем, кто вынашивал планы их депортации. Валико Пачулия убежден, что вынашивал это прежде всего уроженец Абхазии грузин (мегрел) Лаврентий Берия. Уже в первые месяцы войны он прислал сюда оперуполномоченного НКВД СССР Мелконяна с задачей вместе с главой абхазского НКВД Гагуа собрать материал, на основе которого вслед за жившими в Абхазии немцами (в дома которых после их депортации в октябре 41-го стали заселять переселенцев из Западной Грузии) выслать в Сибирь, Казахстан или Среднюю Азию и самих абхазов. Им нужно было, рассказывает Пачулия, доказать:
«Что абхазцы – ненадежный народ, что они за немцев и так далее. Я нашел впервые такие документы, что это даже и во сне не приснилось бы. Но сфабриковали такие документы. Вот, например, «гудаутское дело». Что лица абхазской национальности хотят… Война еще только началась, а они якобы уже хотят сотрудничать с немцами, встретить немцев… И то же самое было в Очамчырском районе. Самое удивительное там – что обвинялись школьники. Якобы школьники создали национал-социалистическую молодежную организацию Абхазии. Больше всего удивило меня то, что в одном уголовном деле в конце его есть карман, как обычно, и из этого кармана я вытащил печать. И на печати на русском языке написано: «Национал-социалистическая молодежная организация Абхазии». Думаю, даже сейчас очень трудно такую печать сделать. А тут дети из девятых, десятых классов – что они могли? Это все делалось, чтобы показать ненадежность нашего народа».
Политическим руководителем вымышленной организации был «назначен» ученик 9 класса очамчырской абхазской средней школы Шамиль Кутарба, а металлическая печать, хранящаяся в архиве КГБ Грузии, была, понятно, для большей убедительности изготовлена самими советскими спецслужбами.
Но что спасло абхазский народ от выселения? Того самого, которое постигло вскоре вслед за советскими немцами ряд народов Северного Кавказа, калмыков, крымских татар? Валико Пачулия считает, что сам абхазский народ, его героизм и самоотверженность в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Во время жестоких боев под Харьковом артиллерийский дивизион под командованием старшего лейтенанта Владимира Харазия подбил 30 вражеских танков, а сам он в качестве наводчика орудия – 9 танков. Тут, конечно, помог боевой опыт, обретенный абхазским юношей в советско-финской войне. Владимир Харазия погиб в том бою, но посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Кстати, когда мой собеседник заговорил о подвиге Харазия, я спросил, смотрел ли он художественный фильм о нем, который вышел в 80-е годы и в котором роль героя сыграл непрофессиональный актер, молодой ученый и сын известного абхазского историка Шалвы Инал-ипа Адгур. Увы, сам он спустя несколько лет пал в бою в самом конце грузино-абхазской войны, которую вот уже почти четверть века в республике называют Отечественной войной народа Абхазии… И вот таких героев-абхазов, как Владимир Харазия, стало появляться на фронтах Великой Отечественной немало. Соответственно с этим зазвучали и сами слова «абхазский народ», которые к тому времени уже несколько лет были под негласным запретом в СМИ и стали постепенно исчезать из обихода…
Впрочем, как известно, и представители депортированных в 1943-44 годах народов храбро сражались на фронтах, но это их не уберегло. Очень важно было и то, что абхазское население не дало никакого реального повода усомниться в своей верности и преданности стране, когда немцы заняли перевалы Главного Кавказского хребта и даже высокогорное село Абхазии Псху. Валико Пачулия рассказывает:
«От города Гудаута они находились на расстоянии 25 километров. В урочище Гунаарху они находились. И там был большой бой. Потери были большие – не столько с немецкой, сколько с нашей, советской стороны. И ни один абхазец не отправился их встречать, хотя кое-кто ждал: вот-вот пойдут встречать. Все это докладывалось наверх. Вместо этого воевали очень активно. Не только в истребительных батальонах, но и составе советских войск, которые сражались на кавказских перевалах».
По его словам, и после войны Берия не отказался от своих планов по выселению абхазов, когда в 1949 году из Абхазии депортировали греков, турок, даже часть армян… Но вскоре он и сам попал под подозрение Сталина в связи с так называемым мегрельским делом. Впрочем, это уже, как говорится, совсем другая история…
Беседа наша с Валико Пачулия проходила на скамейке в сухумском Парке боевой славы. Прямо перед нами находились захоронения защитников Абхазии в 1992-1993 годах, останки которых всего пару лет назад были идентифицированы, и таблички с их именами: Заканбей Маршания, Арзамет Тарба, Вадим Лагвилава… – напоминали мне их лица и обстоятельства гибели на подступах к столице Абхазии. А собеседник мой вспомнил про эпизод, описанный в его книге: именно в этот парк, где мы сидели, около шести вечера 15 августа 1941 года немецкий самолет сбросил бомбу, от взрыва которой погибло и было ранено немало сухумцев. Тогда этот парк носил имя Сталина. В 1956 году «грузинская общественность» останавливала проходивших мимо школьников и заставляла их становиться на колени перед стоявшим в центре парка памятником «вождю народов». А больше века назад на этом месте шумел сухумской рынок, в 1908 году уничтоженный сильным пожаром… Вот такая история у этого ныне спокойного и зеленого уголка, где по весне ярко полыхают сотни цветов на клумбах.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
