Каково быть геем в Грузии? Как их воспринимают окружающие? И насколько толерантно грузинское общество в целом к «не таким, как все»?
Георгий после ночной смены. Он работает администратором в небольшой гостинице. Усталость читается в его глазах, несмотря на то, что он старается казаться бодрым: говорит быстро, много улыбается, жестикулирует, допивая очередной стакан крепкого чая. Георгий похож на большого плюшевого мишку с пирсингом в ушах. Когда он был подростком, общество, скорее, поняло бы того, кто ест на завтрак человечину, нежели «такого», как Георгий. Издевки, оскорбления, шантаж – он говорит, что ему было туго, несмотря на то, что он никогда особо не афишировал свою ориентацию.
«Никогда мне не было легко в школьные годы. На каждом уроке несколько одноклассников садились за мной и обсуждали, как они меня поволокут куда-то и будут по очереди насиловать. Прямо на уроке, пока учитель что-то писал на доске. Они годами жили с ненавистью ко мне. Я при этом никого никогда не трогал, не провоцировал, – говорит Георгий и, переходя на русский, добавляет, – никогда меня не замечали выходящим из какого-то темного угла с каким-то мужчиной или еще что-то подобное. Для них было достаточно того, что я слушал «Энигму», а они – Эминема. И все – я уже изгой общества».
Первый важный разговор с мамой состоялся, когда Георгию было 16. Он признается, что не сразу решился ей открыться. Да, говорит он, мама – человек широких взглядов, тем не менее порой легко быть толерантным, пока что-либо не коснется тебя лично. Мол, «I’m okay with that, if it’s not mine», – говорит он, на этот раз переходя на английский. Впрочем, его страхи оказались напрасными – мама не перестала любить сына. Тогда-то он и решил, что другие люди ему просто и не нужны рядом.
«Я очень давно решил, что рядом со мной не должно быть людей, которые не примут меня таким, какой я есть. Поэтому о моей ориентации знают все мои друзья, родные».
Он говорит, что ему повезло. Практически все, кому он рассказал о своей ориентации, остались с ним. К тому же, улыбается он, когда он решается открыться, у него всегда наготове фраза, которой при случае он обратит все в шутку. Однако, продолжает он, далеко не каждому представителю ЛГБТ-общины в Грузии везет с таким пониманием. В такой ситуации попытки некоторых людей провести здесь гей-парад ему кажутся просто смешными.
«Что за парад? Какой парад? Во-первых, ни у кого лишней головы нет, чтобы идти туда и подвергать себя опасности. Во-вторых, я сейчас имею в виду людей образованных и мыслящих, – им этот парад вообще не нужен. Многие, на мой взгляд, вообще не понимают, в чем состоит его смысл. Когда мужчина перерезал горло моему хорошему другу – транссексуалу Сабе, все об этом знали, мы ходили на заседания суда. А его потом отпустили. Вот давайте сначала решим такие проблемы, чтобы нам не страшно было ходить по улицам, и тогда, может, этот парад вообще никому не будет нужен. Парад – это ведь праздник. А нам праздновать пока нечего».
В то же время, говорит Георгий, какие-то подвижки все же есть. Вносятся изменения в законодательство, о правах представителей ЛГБТ-общины начали говорить вслух.
«Люди узнали, что мы действительно существуем, что мы не выдумка какая-нибудь и не вымерли вместе с динозаврами», – смеется он.
Георгий говорит, что ему многого не надо – достаточно того, чтобы в него не тыкали пальцами и не считали больным.
«Если я могу быть геем, ты можешь быть гомофобом, но если я к тебе не лезу, не трогаю, не навязываю что-либо, то и ты не делай этого».
Сексуальным меньшинствам достается от грузинского общества больше всего, говорит Георгий. Но многие с удовольствием оскорбляют и представителей других меньшинств.
«Грузинское общество, как бы сказать... Оно порой только пытается казаться толерантным. Недавно я попал в больницу. Туда привезли чернокожую девочку, которая жаловалась на недомогание. Зная, что она не понимает языка, врачи и санитары буквально сравняли ее с землей. Вплоть до того, что вместо больницы ей следовало обратиться к ветеринару. Или же недавно читаю на стене друга в Facebook: «Всех с праздником Св. Георгия. Кроме армян, вымрите уже!» То есть, помимо того, что эта фраза сама по себе ужасна, человек просто не понимает, как она звучит в контексте с предыдущим пожеланием».
Многие в Грузии не понимают значения слова «толерантность», говорит Эка Читанава – глава Института толерантности и многообразия. И речь идет не только о гражданах, но и о представителях власти, которые упорно смотрят на эти проблемы сквозь пальцы. Одного соседства православного храма с мечетью и синагогой в Старом Тбилиси недостаточно для того, чтобы хвалиться толерантностью в стране, говорит Читанава:
«Существует категоричное неприятие людей, чья идентичность отличается от большинства. Особую нетерпимость люди проявляют в отношении представителей ЛГБТ-общины, религиозных меньшинств, существует также ряд стереотипов относительно этнических меньшинств. То есть проблему представляет вроде бы не их существование как таковое, а когда они рассматриваются в контексте соответствия стереотипу «полноценного настоящего грузина». Часто можно услышать, что, мол, пусть они будут сами по себе, подпольно и не мешают нам, молятся у себя дома тихо, например. Доминантная группа пытается монополизировать публичное пространство. Часто на языке ненависти в отношении меньшинств говорят представители православной церкви, власти. И это, конечно, влияет на настроения в обществе».
А власти, продолжает она, не только не наказывают людей, дискриминирующих представителей различных меньшинств, как этого требует закон, но часто, напротив, потакают этому.
