СУХУМИ---За время существования «Эхо Кавказа» его авторы не раз обращались к памятным датам новейшей истории наших народов. И если говорить о грузино-абхазских отношениях, то наступивший год должен быть, мне кажется, в этом плане особенно урожайным. Ведь нынче исполняется круглая дата – двадцатилетие начала войны 1992-1993 годов. Соответственно – и многих других событий, одни из которых логически предшествовали трагической дате 14 августа, а наступление других логически вытекало из начала войны.
Лично для меня первым хронологически в этой цепочке событий стоит февральский поход в Абхазию вооруженной группировки под командованием Гии (Георгия) Каркарашвили. Поход, который позже многие у нас называли генеральной репетицией августовского ввода в РА войск Госсовета Грузии. 4 февраля подразделения Национальной гвардии Республики Грузия вброд перешли Ингур, мост через который охраняли абхазские силы, а рано утром 6 февраля вошли в Сухум (по согласованию с Владиславом Ардзинба оставив бронетехнику за городом). Вечером того же дня их командование дало пресс-конференцию в тургостинице «Цхуми» (ранее – имени 15 съезда ВЛКСМ, а ныне – «Айтар»), где подразделения расположились. Я представлял на ней учрежденную за полгода до этого ежедневную газету «Республика Абхазия». Потом полночи писал заметки о пресс-конференции, чтобы утром их могли заслать в типографию...
И вот сейчас держу в руках извлеченную из домашнего архива большую пожелтевшую от времени газетную вырезку со своей публикацией «Мы уйдем, когда будет восстановлен порядок...» и сопоставляю перечитанное с навсегда врезавшимися в память деталями той самой пресс-конференции.
Я не фаталист, убежденный, что грузино-абхазская война была абсолютно неизбежной. Но распад в конце 1991-го Советского Союза, с учетом всех копившихся у нас более века межнациональных противоречий, повысил ее возможность, пожалуй, до 99,9 процента. Уже с начала лета 92-го ситуация, как вагонетка по рельсам, неуклонно катилась к войне, но тогда, в феврале, все выглядело гораздо запутанней, поскольку на переднем плане были внутригрузинские политические разногласия, и только что закончилась так называемая гражданская война в центре Тбилиси. Но люди, мало-мальски способные к аналитическому мышлению, прекрасно понимали: эти разногласия – явления временные, преходящие, а межнациональные противоречия имеют куда более глубокие корни и, соответственно, куда более далеко идущие последствия.
Конечно, центральной фигурой на той пресс-конференции был командующий военной группой, в недавнем прошлом майор советской армии Георгий Каркарашвили, которого воочию я видел тогда в первый и последний раз. Почти для всех сегодняшних граждан Абхазии это имя ассоциируется исключительно с чудовищной фразой в его телевыступлении из сухумской телестудии 25 августа того же 92-го, в которой он фактически пригрозил абхазскому народу геноцидом. А последовавшая вскоре характеристика Эдуарда Шеварднадзе его как молодого человека с рыцарским мышлением еще больше возмутила защитников Абхазии… Но у меня более сложное восприятие Каркарашвили – и в значительной мере из-за первого, довольно благоприятного впечатления, которое он произвел на той самой пресс-конференции. Стройный чернобородый парень в наброшенном на плечи полушубке говорил разумно и убедительно.
Наверное, немалую роль сыграло для меня и то обстоятельство, что целью военной экспедиции из Тбилиси в Абхазию было подавление сопротивление звиадистов, а национализм Звиада Гамсахурдиа к тому времени у абхазского и другого негрузинского населения Абхазии сидел уже, что называется, в печенках.
Каркарашвили подчеркнул на пресс-конференции, что вооруженное противостояние в Южной Осетии началось «с того, что Гамсахурдиа приказал 40 тысяч человек отвезти на митинг в Цхинвали». Вполне, по-моему, справедливо подчеркнул. А еще он сказал, что уважает суверенитет Абхазии.
Я задал на той пресс-конференции два вопроса – о том, как долго задержатся нацгвардейцы в Абхазии и как они собираются реагировать на непрекращающиеся акции «звиадистов». Немало вопросов задали также представители Абхазского телевидения и газет «Апсны», «Свободная Грузия», «Единение», радиостанции «Свобода» и других СМИ. Но не было представителей республиканской газеты на грузинском языке «Апхазетис хма» («Голос Абхазии»). Почему – стало ясно после вопроса представителя Абхазского радио о визите в тот день бойцов «Мхедриони» в редакцию этой газеты. Представитель «Мхедриони» Борис Какубава ответил так:
«Мы предложили редакционным работникам-мужчинам (застали четверых) выехать сюда и имели с ними беседу. В течение последнего времени эта газета превратилась в орган дезинформации, в ней усиленно разжигалась рознь между грузинами. Как сказал редактор газеты Чочия: «Если б я это не делал, они бы меня убили…». Нам придется на какое-то время ввести цензуру, чтобы эта газета перестала быть источником возбуждения масс и дестабилизации».
Если кто не понял, поясню: редакция «Апхазетис хма», как и большинство грузинского населения Абхазии и депутатов Верховного Совета Абхазии грузинской национальности, активно выступала в тот период за «законно избранного президента Грузии» и против «кровавой хунты», свергнувшей Звиада. После выхода 8 февраля номера «Республики Абхазия» с публикацией о пресс-конференции мне позвонил с упреками Тамаз Чочия: зачем, мол, я привел слова Какубава? А что, надо было их купировать или исказить, – удивился я, – так ведь другие СМИ их все равно привели… В общем, сошлись на том, что «РА» опубликует его отклик с собственной трактовкой беседы с «мхедрионовцами».
«Экспедиционный корпус», как и пообещал на пресс-конференции Каркарашвили, задержался в Абхазии ненадолго. Кстати, он и власти Абхазии оказались тогда в какой-то мере союзниками, ибо действия звиадистского так называемого забасткома, пытавшегося блокировать работу железной дороги, грозили срывом поставок продовольствия и голодом городского населения. Но при этом пребывание нацгвардейцев в Абхазии в течение нескольких дней ознаменовалось многочисленными фактами грабежей и насилия над мирным населением. У людей отнимали автомашины, был убит на дороге работник прокуратуры Сухума, кстати, грузин. Верховный Совет Абхазии обратился к тбилисским властям с требованием незамедлительно вывести эти подразделения с территории Абхазии. Причем в этом требовании оказались солидарны и абхазские, и грузинские депутаты.
Митинги и шествия «звиадистов» в Сухуме продолжались еще немало месяцев, но к августу 92-го их заслонила межнациональная тема.
Теперь о наделавшем столько шума августовском телевысказывании Каркарашвили: «Я могу сразу заверить этих сепаратистов, что если из общей численности погибнет 100 тысяч грузин, – («грузинов», как сказал он), – то из ваших погибнет все 97 тысяч…». Не знаю, кто подсказал ему эту цифру, по итогам всесоюзной переписи 1989 года в Абхазии проживало чуть больше 93 тысяч абхазов, а в целом по СССР – 105 тысяч. Но не это, разумеется, главное. Главное – молодой военачальник явно не продумал последствия этой своей фразы, в которой недавно, уже давно будучи инвалидом после покушения на него в тбилисском аэропорту, он раскаивался. Возможно, сказанная где-нибудь в узком кругу она могла быть воспринята и как обычное рассуждение, но в тот один из решающих, судьбоносных моментов грузино-абхазской войны, когда, помню, сотни тысяч глаз следили за его выступлением, он навеки заклеймил себя. По крайней мере, в восприятии абхазского народа.
Февральская миссия Каркарашвили породила у горячих голов в грузинской общине Абхазии немало иллюзий относительно того, как можно было бы «приструнить», «посадить на место» абхазов. Вчера мне в руки попала вышедшая недавно в Тбилиси интересная книга Напо Месхия «Как отторгалась Абхазия». Ее автор, нейрохирург и один из наиболее здравомыслящих депутатов грузинской фракции Верховного совета Абхазии созыва 1991 года, вспоминает, в частности, о том, как он и его единомышленники боролись против «ястребов» в своей фракции во главе с безбашенным Тамазом Надарейшвили, пытавшихся добиться, чтоб уже в марте в Абхазию вошли грузинские танки. Месхия ясно понимал, какие опасности несут для грузинского населения Абхазии подобные эскалация напряженности и задиристость. Но безбашенных было куда больше…
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Лично для меня первым хронологически в этой цепочке событий стоит февральский поход в Абхазию вооруженной группировки под командованием Гии (Георгия) Каркарашвили. Поход, который позже многие у нас называли генеральной репетицией августовского ввода в РА войск Госсовета Грузии. 4 февраля подразделения Национальной гвардии Республики Грузия вброд перешли Ингур, мост через который охраняли абхазские силы, а рано утром 6 февраля вошли в Сухум (по согласованию с Владиславом Ардзинба оставив бронетехнику за городом). Вечером того же дня их командование дало пресс-конференцию в тургостинице «Цхуми» (ранее – имени 15 съезда ВЛКСМ, а ныне – «Айтар»), где подразделения расположились. Я представлял на ней учрежденную за полгода до этого ежедневную газету «Республика Абхазия». Потом полночи писал заметки о пресс-конференции, чтобы утром их могли заслать в типографию...
И вот сейчас держу в руках извлеченную из домашнего архива большую пожелтевшую от времени газетную вырезку со своей публикацией «Мы уйдем, когда будет восстановлен порядок...» и сопоставляю перечитанное с навсегда врезавшимися в память деталями той самой пресс-конференции.
Я не фаталист, убежденный, что грузино-абхазская война была абсолютно неизбежной. Но распад в конце 1991-го Советского Союза, с учетом всех копившихся у нас более века межнациональных противоречий, повысил ее возможность, пожалуй, до 99,9 процента. Уже с начала лета 92-го ситуация, как вагонетка по рельсам, неуклонно катилась к войне, но тогда, в феврале, все выглядело гораздо запутанней, поскольку на переднем плане были внутригрузинские политические разногласия, и только что закончилась так называемая гражданская война в центре Тбилиси. Но люди, мало-мальски способные к аналитическому мышлению, прекрасно понимали: эти разногласия – явления временные, преходящие, а межнациональные противоречия имеют куда более глубокие корни и, соответственно, куда более далеко идущие последствия.
Конечно, центральной фигурой на той пресс-конференции был командующий военной группой, в недавнем прошлом майор советской армии Георгий Каркарашвили, которого воочию я видел тогда в первый и последний раз. Почти для всех сегодняшних граждан Абхазии это имя ассоциируется исключительно с чудовищной фразой в его телевыступлении из сухумской телестудии 25 августа того же 92-го, в которой он фактически пригрозил абхазскому народу геноцидом. А последовавшая вскоре характеристика Эдуарда Шеварднадзе его как молодого человека с рыцарским мышлением еще больше возмутила защитников Абхазии… Но у меня более сложное восприятие Каркарашвили – и в значительной мере из-за первого, довольно благоприятного впечатления, которое он произвел на той самой пресс-конференции. Стройный чернобородый парень в наброшенном на плечи полушубке говорил разумно и убедительно.
Наверное, немалую роль сыграло для меня и то обстоятельство, что целью военной экспедиции из Тбилиси в Абхазию было подавление сопротивление звиадистов, а национализм Звиада Гамсахурдиа к тому времени у абхазского и другого негрузинского населения Абхазии сидел уже, что называется, в печенках.
Каркарашвили подчеркнул на пресс-конференции, что вооруженное противостояние в Южной Осетии началось «с того, что Гамсахурдиа приказал 40 тысяч человек отвезти на митинг в Цхинвали». Вполне, по-моему, справедливо подчеркнул. А еще он сказал, что уважает суверенитет Абхазии.
Я задал на той пресс-конференции два вопроса – о том, как долго задержатся нацгвардейцы в Абхазии и как они собираются реагировать на непрекращающиеся акции «звиадистов». Немало вопросов задали также представители Абхазского телевидения и газет «Апсны», «Свободная Грузия», «Единение», радиостанции «Свобода» и других СМИ. Но не было представителей республиканской газеты на грузинском языке «Апхазетис хма» («Голос Абхазии»). Почему – стало ясно после вопроса представителя Абхазского радио о визите в тот день бойцов «Мхедриони» в редакцию этой газеты. Представитель «Мхедриони» Борис Какубава ответил так:
«Мы предложили редакционным работникам-мужчинам (застали четверых) выехать сюда и имели с ними беседу. В течение последнего времени эта газета превратилась в орган дезинформации, в ней усиленно разжигалась рознь между грузинами. Как сказал редактор газеты Чочия: «Если б я это не делал, они бы меня убили…». Нам придется на какое-то время ввести цензуру, чтобы эта газета перестала быть источником возбуждения масс и дестабилизации».
Если кто не понял, поясню: редакция «Апхазетис хма», как и большинство грузинского населения Абхазии и депутатов Верховного Совета Абхазии грузинской национальности, активно выступала в тот период за «законно избранного президента Грузии» и против «кровавой хунты», свергнувшей Звиада. После выхода 8 февраля номера «Республики Абхазия» с публикацией о пресс-конференции мне позвонил с упреками Тамаз Чочия: зачем, мол, я привел слова Какубава? А что, надо было их купировать или исказить, – удивился я, – так ведь другие СМИ их все равно привели… В общем, сошлись на том, что «РА» опубликует его отклик с собственной трактовкой беседы с «мхедрионовцами».
«Экспедиционный корпус», как и пообещал на пресс-конференции Каркарашвили, задержался в Абхазии ненадолго. Кстати, он и власти Абхазии оказались тогда в какой-то мере союзниками, ибо действия звиадистского так называемого забасткома, пытавшегося блокировать работу железной дороги, грозили срывом поставок продовольствия и голодом городского населения. Но при этом пребывание нацгвардейцев в Абхазии в течение нескольких дней ознаменовалось многочисленными фактами грабежей и насилия над мирным населением. У людей отнимали автомашины, был убит на дороге работник прокуратуры Сухума, кстати, грузин. Верховный Совет Абхазии обратился к тбилисским властям с требованием незамедлительно вывести эти подразделения с территории Абхазии. Причем в этом требовании оказались солидарны и абхазские, и грузинские депутаты.
Митинги и шествия «звиадистов» в Сухуме продолжались еще немало месяцев, но к августу 92-го их заслонила межнациональная тема.
Теперь о наделавшем столько шума августовском телевысказывании Каркарашвили: «Я могу сразу заверить этих сепаратистов, что если из общей численности погибнет 100 тысяч грузин, – («грузинов», как сказал он), – то из ваших погибнет все 97 тысяч…». Не знаю, кто подсказал ему эту цифру, по итогам всесоюзной переписи 1989 года в Абхазии проживало чуть больше 93 тысяч абхазов, а в целом по СССР – 105 тысяч. Но не это, разумеется, главное. Главное – молодой военачальник явно не продумал последствия этой своей фразы, в которой недавно, уже давно будучи инвалидом после покушения на него в тбилисском аэропорту, он раскаивался. Возможно, сказанная где-нибудь в узком кругу она могла быть воспринята и как обычное рассуждение, но в тот один из решающих, судьбоносных моментов грузино-абхазской войны, когда, помню, сотни тысяч глаз следили за его выступлением, он навеки заклеймил себя. По крайней мере, в восприятии абхазского народа.
Февральская миссия Каркарашвили породила у горячих голов в грузинской общине Абхазии немало иллюзий относительно того, как можно было бы «приструнить», «посадить на место» абхазов. Вчера мне в руки попала вышедшая недавно в Тбилиси интересная книга Напо Месхия «Как отторгалась Абхазия». Ее автор, нейрохирург и один из наиболее здравомыслящих депутатов грузинской фракции Верховного совета Абхазии созыва 1991 года, вспоминает, в частности, о том, как он и его единомышленники боролись против «ястребов» в своей фракции во главе с безбашенным Тамазом Надарейшвили, пытавшихся добиться, чтоб уже в марте в Абхазию вошли грузинские танки. Месхия ясно понимал, какие опасности несут для грузинского населения Абхазии подобные эскалация напряженности и задиристость. Но безбашенных было куда больше…
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
