ВАШИНГТОН---3 февраля в Сухуми состоялся народный сход, участники которого поддержали восстановление независимой Абхазской православной церкви при помощи Константинопольского патриархата. «Религиозный вопрос» имеет в Абхазии несколько измерений.
Грузино-абхазский конфликт, помимо политического, правового и этнического измерения, имеет еще и религиозный компонент. Абхазия в православном мире считается канонической территорией Грузинской православной церкви. До сих пор этот статус не оспорен ни одной автокефальной православной церковью, включая и Московский патриархат. Однако после окончания военного противоборства между Тбилиси и Сухуми в 1993 году Грузинская православная церковь утратила контроль над своими приходами в непризнанной республике. В рамках небольшого комментария невозможно рассмотреть все трудности и противоречия в становлении церковных институтов и православной жизни в послевоенной Абхазии. Одна проблема рукоположения священников чего стоит!
Отметим лишь, что, не будь в августе 2008 года признания абхазской государственности, наверное, запрос на собственную православную церковь не был бы столь четко выражен. Этот факт помогает объяснить тот широкий общественный резонанс, который имел сухумский сход 3 февраля. Сам форум, на первый взгляд, посвященный чисто религиозным вопросам, привлек к себе внимание депутатов, министров, известных ученых-гуманитариев, влиятельных журналистов. В современных условиях религиозный вопрос в Абхазии является еще и выбором образа будущего. Либо это путь неуклонного подчинения Москве. Либо - это стремление, уходя от Грузии, не отождествлять себя полностью с Российским государством.
Между тем, февральский сход, помимо негативного пафоса, направленного против Грузинской православной церкви, содержал и конструктивные инициативы. Так, в обращении схода подчеркивается, что его организаторы и участники высоко ценят «открывшуюся возможность начать процесс восстановления древней Абхазской православной церкви через историческую для Абхазии мать-церковь - Константинопольский патриархат». То есть в идеале получается, что данная инициатива будет реализована через голову Московской патриархии, которая, в отличие от светской российской власти, до сих пор рассматривает Абхазию в качестве неотъемлемой части грузинского пространства.
Остроты ситуации добавляют непростые отношения двух церквей - Русской и Константинопольской. Долгие годы их отравляли три «проблемные области»- организация церковной жизни в Эстонии, на Украине и вопрос о первенстве в православном мире. Не будем забывать и о «большой политике», которая здесь также присутствовала. Константинопольский патриархат имеет налаженные отношения с американской администрацией (что и немудрено, так как многочисленная его паства, в особенности представители влиятельной и богатой греческой общины, проживает в США). РПЦ же многими в Москве рассматривается как важный идеологический и гуманитарный инструмент для расширения позиций России в «ближнем зарубежье» и поддержки «русского мира» за пределами РФ. И хотя в 2009 году в отношениях между двумя православными церквями началась «перезагрузка» (ее символом стал визит патриарха Кирилла в Стамбул), говорить о наступлении бесконфликтной и безоблачной эры, наверное, рановато. И январская встреча представителей абхазского духовенства с Константинопольским патриархом Варфоломеем явно добавила фобий в головы ответственных российских духовных и светских чиновников.
В этой связи Москве следует вести себя достаточно осторожно. Абхазское общество крайне негативно реагирует на внешнее вмешательство (даже со стороны союзников и покровителей) и попытки навязывания им чужих правил игры. В этом плане надо отдавать себе отчет в том, что сторонники автокефалии в Абхазии не являются антироссийскими политиками или противниками союза с Москвой. Просто для них национальные приоритеты на первом месте. Отсюда и взоры, обращенные на Константинополь. Поэтому-то превращать их в оппонентов Российского государства собственными руками вряд ли целесообразно. Как говорится, одними финансовыми вливаниями лояльность не обеспечивается. О вечных ценностях надо также время от времени думать.
Грузино-абхазский конфликт, помимо политического, правового и этнического измерения, имеет еще и религиозный компонент. Абхазия в православном мире считается канонической территорией Грузинской православной церкви. До сих пор этот статус не оспорен ни одной автокефальной православной церковью, включая и Московский патриархат. Однако после окончания военного противоборства между Тбилиси и Сухуми в 1993 году Грузинская православная церковь утратила контроль над своими приходами в непризнанной республике. В рамках небольшого комментария невозможно рассмотреть все трудности и противоречия в становлении церковных институтов и православной жизни в послевоенной Абхазии. Одна проблема рукоположения священников чего стоит!
Отметим лишь, что, не будь в августе 2008 года признания абхазской государственности, наверное, запрос на собственную православную церковь не был бы столь четко выражен. Этот факт помогает объяснить тот широкий общественный резонанс, который имел сухумский сход 3 февраля. Сам форум, на первый взгляд, посвященный чисто религиозным вопросам, привлек к себе внимание депутатов, министров, известных ученых-гуманитариев, влиятельных журналистов. В современных условиях религиозный вопрос в Абхазии является еще и выбором образа будущего. Либо это путь неуклонного подчинения Москве. Либо - это стремление, уходя от Грузии, не отождествлять себя полностью с Российским государством.
Между тем, февральский сход, помимо негативного пафоса, направленного против Грузинской православной церкви, содержал и конструктивные инициативы. Так, в обращении схода подчеркивается, что его организаторы и участники высоко ценят «открывшуюся возможность начать процесс восстановления древней Абхазской православной церкви через историческую для Абхазии мать-церковь - Константинопольский патриархат». То есть в идеале получается, что данная инициатива будет реализована через голову Московской патриархии, которая, в отличие от светской российской власти, до сих пор рассматривает Абхазию в качестве неотъемлемой части грузинского пространства.
Остроты ситуации добавляют непростые отношения двух церквей - Русской и Константинопольской. Долгие годы их отравляли три «проблемные области»- организация церковной жизни в Эстонии, на Украине и вопрос о первенстве в православном мире. Не будем забывать и о «большой политике», которая здесь также присутствовала. Константинопольский патриархат имеет налаженные отношения с американской администрацией (что и немудрено, так как многочисленная его паства, в особенности представители влиятельной и богатой греческой общины, проживает в США). РПЦ же многими в Москве рассматривается как важный идеологический и гуманитарный инструмент для расширения позиций России в «ближнем зарубежье» и поддержки «русского мира» за пределами РФ. И хотя в 2009 году в отношениях между двумя православными церквями началась «перезагрузка» (ее символом стал визит патриарха Кирилла в Стамбул), говорить о наступлении бесконфликтной и безоблачной эры, наверное, рановато. И январская встреча представителей абхазского духовенства с Константинопольским патриархом Варфоломеем явно добавила фобий в головы ответственных российских духовных и светских чиновников.
В этой связи Москве следует вести себя достаточно осторожно. Абхазское общество крайне негативно реагирует на внешнее вмешательство (даже со стороны союзников и покровителей) и попытки навязывания им чужих правил игры. В этом плане надо отдавать себе отчет в том, что сторонники автокефалии в Абхазии не являются антироссийскими политиками или противниками союза с Москвой. Просто для них национальные приоритеты на первом месте. Отсюда и взоры, обращенные на Константинополь. Поэтому-то превращать их в оппонентов Российского государства собственными руками вряд ли целесообразно. Как говорится, одними финансовыми вливаниями лояльность не обеспечивается. О вечных ценностях надо также время от времени думать.
