ВЗГЛЯД ИЗ ВАШИНГТОНА--21 сентября Армения отмечала двадцатилетие национальной независимости. В этот день 20 лет назад в республике состоялся референдум по вопросу о самоопределении. 99% от общего числа проголосовавших избирателей высказались тогда за национальную независимость. Какие результаты принесла государственная самостоятельность Армении? На этот вопрос отвечает политолог Сергей Маркедонов.
Борьба Армении за национальную независимость существенно отличалась и от аналогичных процессов в соседних закавказских республиках (Грузии и Азербайджане), и от ситуации в других субъектах некогда единого Советского Союза. Вопрос о суверенитете и самостоятельной государственности здесь в первую очередь возник не в результате борьбы Еревана с союзным центром, а формально по внешним причинам. Катализатором этого процесса стала ситуация в Нагорно-Карабахской автономной области, которая была составной частью Азербайджанской ССР. Однако именно эта «внешняя проблема» разбудила республику и предопределила на годы вперед ее политическую повестку дня. Практически все первое руководство постсоветской Армении (того самого, что провозгласило отмену Армянской ССР и отказалось от участия в референдуме о сохранении Советского Союза и подписания нового союзного договора) вышло из шинели комитета «Карабах». Второй и третий президенты Армении, соответственно Роберт Кочарян и Серж Саркисян и вовсе прошли все этапы карабахского движения, трехлетний вооруженный конфликт, получили опыт управления непризнанной НКР. Известный ереванский политолог Александр Искандарян в одной из своих публикаций использовал удачную метафору для характеристики современной исторических науки и общественной мысли Армении «карабахизация». Лучше и не скажешь!
Борьба за сохранение армянского Карабаха за последние два десятилетия стала основой идентичности постсоветской Армении, ее политического класса. Карабахский миф позволил вытеснить на второй план комплекс исторического поражения начала ХХ столетия. Однако эта победа имела и имеет слишком высокую цену. Вытеснение национальных травм прошлого привело к региональной замкнутости Армении. Республика исключена из многих региональных проектов, а стратегическое партнерство Грузии с Азербайджаном создает дополнительные вызовы для ее безопасности. Две из четырех ее границ закрыты. И шансов на то, что в скором времени два окна в мир будут открыты, немного. Более того, два имеющихся окна - армяно-иранская и армяно-грузинская границы чрезвычайно уязвимы. Первая зависит от динамики ближневосточной геополитики и американо-иранских отношений. Вторая от российско-грузинских отношений, которые сегодня находятся на самой низшей точке со времен распада Советского Союза. Надо отдать должное: в этой ситуации армянская дипломатия продемонстрировала чудеса изобретательности. Мало кому на просторах бывшего СССР удалось за 20 лет одновременно сохранить добрые отношения с Россией, США, ЕС и Ираном. Армения, имея на своей территории российскую военную базу, умудрялась долгие годы быть второй страной по объемам получения американской материальной помощи. И при этом развивать энергетические, коммуникационные и гуманитарные связи с соседним Ираном.
Но самое главное - это отношение Азербайджана к нагорно-карабахскому конфликту и к победе Армении. Думается, что метафора «карабахизация» вполне применима и к оценке общественно-политической ситуации внутри прикаспийской республики. Утрата Карабаха и борьба за его возвращение стали своеобразным идефикс для официального Баку и для азербайджанского общества. Отсюда и постоянная милитаристская риторика, и наращивание военного бюджета, и поиск союзников на внешнеполитических фронтах. И весь это реваншизм также можно включить в цену карабахской «победы» Армении.
Двадцатилетний юбилей национальной независимости Ереван встретил военным парадом. Этого события ждали не только граждане страны, но и военные эксперты, занимающиеся анализом кавказских конфликтов. Аналитики прогнозировали, какие образцы техники покажут армянские военные. И насколько Армения в состоянии тягаться в региональной гонке вооружений с Азербайджаном (слава Богу и Аллаху, пока еще обычных, а не ядерных, как в случае с Индией и Пакистаном). Сентябрьский парад в Армении стал, таким образом, не только смотром, но и своеобразным ответом на вызов азербайджанского парада, состоявшегося 26 июня нынешнего года. Армянская сторона показала, что держит порох сухим. В рамках небольшого комментария не имеет смысла перечислять все виды вооружений, которые были продемонстрированы, включая (вероятно, в качестве психологического элемента, демонстрацию женских частей спецназа). Как бы то ни было, а сравнительная характеристика двух парадов (в Баку и в Ереване) говорит о том, что сторонам пока удается сохранять хрупкий паритет. Как и в случае с «холодной войной», баланс сил не позволяет никому сделать решающий удар по своему оппоненту. И это, конечно, позитивный знак.
Однако, спустя 20 лет, политической воли для изменения имеющихся подходов нет. А если так, то любое изменение количества пушек, танков, самолетов и минометов может взорвать ситуацию. Потому что и сегодня, в 2011 году, Ереван и Баку готовы смотреть друг на друга только через прорезь прицела и с точки зрения полной своей победы и полного поражения противника. Самой важной предпосылки для достижения компромисса, прагматически заостренной политики нет. Впрочем, выработка такой политики заставит очень многое пересмотреть за истекшее двадцатилетие. И не только лидеров Армении.
Борьба Армении за национальную независимость существенно отличалась и от аналогичных процессов в соседних закавказских республиках (Грузии и Азербайджане), и от ситуации в других субъектах некогда единого Советского Союза. Вопрос о суверенитете и самостоятельной государственности здесь в первую очередь возник не в результате борьбы Еревана с союзным центром, а формально по внешним причинам. Катализатором этого процесса стала ситуация в Нагорно-Карабахской автономной области, которая была составной частью Азербайджанской ССР. Однако именно эта «внешняя проблема» разбудила республику и предопределила на годы вперед ее политическую повестку дня. Практически все первое руководство постсоветской Армении (того самого, что провозгласило отмену Армянской ССР и отказалось от участия в референдуме о сохранении Советского Союза и подписания нового союзного договора) вышло из шинели комитета «Карабах». Второй и третий президенты Армении, соответственно Роберт Кочарян и Серж Саркисян и вовсе прошли все этапы карабахского движения, трехлетний вооруженный конфликт, получили опыт управления непризнанной НКР. Известный ереванский политолог Александр Искандарян в одной из своих публикаций использовал удачную метафору для характеристики современной исторических науки и общественной мысли Армении «карабахизация». Лучше и не скажешь!
Борьба за сохранение армянского Карабаха за последние два десятилетия стала основой идентичности постсоветской Армении, ее политического класса. Карабахский миф позволил вытеснить на второй план комплекс исторического поражения начала ХХ столетия. Однако эта победа имела и имеет слишком высокую цену. Вытеснение национальных травм прошлого привело к региональной замкнутости Армении. Республика исключена из многих региональных проектов, а стратегическое партнерство Грузии с Азербайджаном создает дополнительные вызовы для ее безопасности. Две из четырех ее границ закрыты. И шансов на то, что в скором времени два окна в мир будут открыты, немного. Более того, два имеющихся окна - армяно-иранская и армяно-грузинская границы чрезвычайно уязвимы. Первая зависит от динамики ближневосточной геополитики и американо-иранских отношений. Вторая от российско-грузинских отношений, которые сегодня находятся на самой низшей точке со времен распада Советского Союза. Надо отдать должное: в этой ситуации армянская дипломатия продемонстрировала чудеса изобретательности. Мало кому на просторах бывшего СССР удалось за 20 лет одновременно сохранить добрые отношения с Россией, США, ЕС и Ираном. Армения, имея на своей территории российскую военную базу, умудрялась долгие годы быть второй страной по объемам получения американской материальной помощи. И при этом развивать энергетические, коммуникационные и гуманитарные связи с соседним Ираном.
Но самое главное - это отношение Азербайджана к нагорно-карабахскому конфликту и к победе Армении. Думается, что метафора «карабахизация» вполне применима и к оценке общественно-политической ситуации внутри прикаспийской республики. Утрата Карабаха и борьба за его возвращение стали своеобразным идефикс для официального Баку и для азербайджанского общества. Отсюда и постоянная милитаристская риторика, и наращивание военного бюджета, и поиск союзников на внешнеполитических фронтах. И весь это реваншизм также можно включить в цену карабахской «победы» Армении.
Двадцатилетний юбилей национальной независимости Ереван встретил военным парадом. Этого события ждали не только граждане страны, но и военные эксперты, занимающиеся анализом кавказских конфликтов. Аналитики прогнозировали, какие образцы техники покажут армянские военные. И насколько Армения в состоянии тягаться в региональной гонке вооружений с Азербайджаном (слава Богу и Аллаху, пока еще обычных, а не ядерных, как в случае с Индией и Пакистаном). Сентябрьский парад в Армении стал, таким образом, не только смотром, но и своеобразным ответом на вызов азербайджанского парада, состоявшегося 26 июня нынешнего года. Армянская сторона показала, что держит порох сухим. В рамках небольшого комментария не имеет смысла перечислять все виды вооружений, которые были продемонстрированы, включая (вероятно, в качестве психологического элемента, демонстрацию женских частей спецназа). Как бы то ни было, а сравнительная характеристика двух парадов (в Баку и в Ереване) говорит о том, что сторонам пока удается сохранять хрупкий паритет. Как и в случае с «холодной войной», баланс сил не позволяет никому сделать решающий удар по своему оппоненту. И это, конечно, позитивный знак.
Однако, спустя 20 лет, политической воли для изменения имеющихся подходов нет. А если так, то любое изменение количества пушек, танков, самолетов и минометов может взорвать ситуацию. Потому что и сегодня, в 2011 году, Ереван и Баку готовы смотреть друг на друга только через прорезь прицела и с точки зрения полной своей победы и полного поражения противника. Самой важной предпосылки для достижения компромисса, прагматически заостренной политики нет. Впрочем, выработка такой политики заставит очень многое пересмотреть за истекшее двадцатилетие. И не только лидеров Армении.
