ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ---Российские власти не часто балуют своих сограждан объяснениями событий, происходящих в стране и за ее пределами. Этому есть свое вполне рациональное объяснение. В России уже не первый год отсутствует публичная политика. Ключевые кадровые, внешнеполитические и социально-экономические решения принимаются и проводятся в жизнь не в результате серьезной общественной дискуссии и не на основе экспертных оценок. В этом ряду мы можем назвать назначение Александра Хлопонина полпредом на Северном Кавказе или рождение правительственной Стратегии-2025, напоминающей по духу и стилю пресловутую «Продовольственную программу» брежневской эпохи. В общем, как пелось в популярной в 90-е годы песне, «все идет по плану».
Однако есть в этом благолепии свои исключения, к каковым, безусловно, относится рост террористической активности на Северном Кавказе. Этот вызов просто так «умалчивать» не получается, необходимо реагировать, давать какие то интерпретации этому явлению. Почему после отмены КТО в Чечне, а также разговоров про «кластеры», ожидаемый рост валового внутреннего продукта до 7% в год, на Кавказе до сих пор гремят взрывы, проходят спецоперации, а следовательно, есть недовольные политикой Москвы.
6 октября ответить на этот вопрос попытался секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев. Его близкие отношения с Владимиром Путиным, а также высокое положение в неформальной российской «Табели о рангах» заставляют отнестись к его словам с особым вниманием. С одной стороны ничего нового Патрушев не сказал. В очередной раз он, словно мантру, повторил тезис о том, что за громкими террористическими акциями (Пятигорск, Владикавказ, Ставрополь) стоят международные структуры. Ранее тот же Патрушев, как и шеф ФСБ Александр Бортников пытались найти «грузинские корни» северокавказского терроризма.
Однако в тезисах главы Совбеза зазвучали новые нотки. Сегодня идеологическая концепция Кремля немного поменялась. Россия пытается улучшить свои отношения с Западом. И на этом пути есть существенные подвижки, начиная от локальных (включение Доку Умарова в список международных террористов) до более глобальных (достижение компромиссов между Москвой и Вашингтоном по ВТО, а также приглашение Дмитрия Медведева на Лиссабонский саммит НАТО в ноябре нынешнего года).
Поэтому и Патрушев не стал искать первопричины северокавказской нестабильности по другую сторону хребта, а обратил свои взоры на Афганистан и Пакистан, болевые точки американской и натовской политики. «Вы помните, некоторое время тому назад отрицание такое было, а сейчас все согласны с тем, что надо совместно противодействовать угрозе терроризма, существующей в том числе и в России», - резюмировал Патрушев и призвал крепить ряды в борьбе с общей угрозой. На Международном форуме высоких представителей, курирующих вопросы безопасности, прошедшем в Сочи секретарь Совбеза подчеркнул, что с зарубежными партнерами у России «по большинству вопросов совпадение».
Наверное, со многими оценками Николая Патрушева можно было бы солидаризироваться. В самом деле, угроза радикального исламизма объединяет интересы РФ и США (да и Запада в целом). И кооперация спецслужб вместо «игры с нулевой суммой» была бы также важна. Но есть некоторые нюансы, которые не позволяют восторгаться идеологической эволюцией одного из главных российских «силовиков». Во-первых, в его интерпретации (как и в других высказываниях официальных представителей Москвы) слишком много пропаганды и мало фактов. Называются какие-то международные центры и тайные структуры. Но что это за структуры, каковы их цели и задачи, как они реально влияют на ситуацию на Кавказе? Все это остается без ответа. А ведь западные коллеги вместо словесной трескотни предпочитают проверенные сведения. Россия - бастион в борьбе с мировым терроризмом? ОК. Но разве «Аль-Каида» объявляла Кавказ третьим фронтом после Ирака и Афганистана? Разве российские правоохранительные структуры уже доказали, что «Аль-Каида» планировала тот или иной взрыв или диверсию? Да, некоторые ее эмиссары (такие, как саудовец Абу Омар аль-Сейф) действовали на территории Северного Кавказа, а другие выходцы из-за рубежа (иорданец Абу Хафс уль-Урдуни, погибший в 2006 году в Дагестане) выражали свою публичную приверженность идеалам Усамы бин Ладена. Но достаточно ли этого, чтобы преувеличивать международное влияние на северокавказских джихадистов?
В самом деле, многие идеологи и практики северокавказского подполья сегодня используют и исламистские лозунги, и риторику, и даже тактику международных джихадистов (атаки смертников). Однако причины этого следует искать не в даровитых проповедниках из Афганистана или Арабского Востока, а в первую очередь, во внутренних причинах (высокий уровень коррупции и приватизации власти в регионе, отсутствие внятной общероссийский стратегии развития Кавказа).
И было бы наивным полагать, что западные коллеги Патрушева пройдут мимо этих фактов. У них нет специфических российских комплексов (хотя есть другие, но это - отдельный вопрос), и они наверняка будут интересоваться, что сделала Москва, чтобы изнутри улучшить ситуацию, снизить риски не только для РФ, но и для стран-партнеров. И в таком разговоре уже не получится уповать на общие слова и тезисы о «комбинированном походе против России».
Однако есть в этом благолепии свои исключения, к каковым, безусловно, относится рост террористической активности на Северном Кавказе. Этот вызов просто так «умалчивать» не получается, необходимо реагировать, давать какие то интерпретации этому явлению. Почему после отмены КТО в Чечне, а также разговоров про «кластеры», ожидаемый рост валового внутреннего продукта до 7% в год, на Кавказе до сих пор гремят взрывы, проходят спецоперации, а следовательно, есть недовольные политикой Москвы.
6 октября ответить на этот вопрос попытался секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев. Его близкие отношения с Владимиром Путиным, а также высокое положение в неформальной российской «Табели о рангах» заставляют отнестись к его словам с особым вниманием. С одной стороны ничего нового Патрушев не сказал. В очередной раз он, словно мантру, повторил тезис о том, что за громкими террористическими акциями (Пятигорск, Владикавказ, Ставрополь) стоят международные структуры. Ранее тот же Патрушев, как и шеф ФСБ Александр Бортников пытались найти «грузинские корни» северокавказского терроризма.
Однако в тезисах главы Совбеза зазвучали новые нотки. Сегодня идеологическая концепция Кремля немного поменялась. Россия пытается улучшить свои отношения с Западом. И на этом пути есть существенные подвижки, начиная от локальных (включение Доку Умарова в список международных террористов) до более глобальных (достижение компромиссов между Москвой и Вашингтоном по ВТО, а также приглашение Дмитрия Медведева на Лиссабонский саммит НАТО в ноябре нынешнего года).
Поэтому и Патрушев не стал искать первопричины северокавказской нестабильности по другую сторону хребта, а обратил свои взоры на Афганистан и Пакистан, болевые точки американской и натовской политики. «Вы помните, некоторое время тому назад отрицание такое было, а сейчас все согласны с тем, что надо совместно противодействовать угрозе терроризма, существующей в том числе и в России», - резюмировал Патрушев и призвал крепить ряды в борьбе с общей угрозой. На Международном форуме высоких представителей, курирующих вопросы безопасности, прошедшем в Сочи секретарь Совбеза подчеркнул, что с зарубежными партнерами у России «по большинству вопросов совпадение».
Наверное, со многими оценками Николая Патрушева можно было бы солидаризироваться. В самом деле, угроза радикального исламизма объединяет интересы РФ и США (да и Запада в целом). И кооперация спецслужб вместо «игры с нулевой суммой» была бы также важна. Но есть некоторые нюансы, которые не позволяют восторгаться идеологической эволюцией одного из главных российских «силовиков». Во-первых, в его интерпретации (как и в других высказываниях официальных представителей Москвы) слишком много пропаганды и мало фактов. Называются какие-то международные центры и тайные структуры. Но что это за структуры, каковы их цели и задачи, как они реально влияют на ситуацию на Кавказе? Все это остается без ответа. А ведь западные коллеги вместо словесной трескотни предпочитают проверенные сведения. Россия - бастион в борьбе с мировым терроризмом? ОК. Но разве «Аль-Каида» объявляла Кавказ третьим фронтом после Ирака и Афганистана? Разве российские правоохранительные структуры уже доказали, что «Аль-Каида» планировала тот или иной взрыв или диверсию? Да, некоторые ее эмиссары (такие, как саудовец Абу Омар аль-Сейф) действовали на территории Северного Кавказа, а другие выходцы из-за рубежа (иорданец Абу Хафс уль-Урдуни, погибший в 2006 году в Дагестане) выражали свою публичную приверженность идеалам Усамы бин Ладена. Но достаточно ли этого, чтобы преувеличивать международное влияние на северокавказских джихадистов?
В самом деле, многие идеологи и практики северокавказского подполья сегодня используют и исламистские лозунги, и риторику, и даже тактику международных джихадистов (атаки смертников). Однако причины этого следует искать не в даровитых проповедниках из Афганистана или Арабского Востока, а в первую очередь, во внутренних причинах (высокий уровень коррупции и приватизации власти в регионе, отсутствие внятной общероссийский стратегии развития Кавказа).
И было бы наивным полагать, что западные коллеги Патрушева пройдут мимо этих фактов. У них нет специфических российских комплексов (хотя есть другие, но это - отдельный вопрос), и они наверняка будут интересоваться, что сделала Москва, чтобы изнутри улучшить ситуацию, снизить риски не только для РФ, но и для стран-партнеров. И в таком разговоре уже не получится уповать на общие слова и тезисы о «комбинированном походе против России».
