Специально для Крым.Реалии
Черное море – замкнутый и небольшой по мировым меркам водный бассейн. В этом причина того, что масштабные битвы флотов тут были редкостью. Например, за всю Первую мировую войну надводные корабли противников сходились в бою в открытом море лишь трижды, а за всю Вторую – ни разу (с кораблями боролись в основном подводные лодки и самолеты). Тем интереснее рассмотреть одну из таких схваток, ставшую в свое время первой не только в Черном море, но в вообще в ходе Первой мировой – бой у мыса Сарыч 18(5) ноября 1914 года.
Предыстория
Крымская война 1853-1856 годов привела к гибели парусных флотов Османской и Российской империй. К концу века обе страны возродили свои морские силы, но уже на стальной основе и с угольными топками вместо парусов. К 1914 году Черноморский флот Российском империи существенно превосходил османский: у Стамбула в этом бассейне было два линкора (до-дредноутного типа, в российской классификации – эскадренные броненосцы) и еще два броненосца, а у Петербурга – семь; у Стамбула – пять крейсеров и одна канонерская лодка, у Петербурга – три крейсера и еще три канонерки; у Стамбула – 18 эсминцев, у Петербурга – 26. Север имел подавляющее преимущество в подводных лодках и гидросамолетах.
С учетом этого, неудивительно, что Турция не спешила вступать в Первую мировую войну, где ее главной противницей была бы Россия. Но череда несчастливых случайностей изменила все.
Задолго до войны Турция заказала у Великобритании и оплатила строительство двух линкоров новейшего типа – дредноутов. Но Лондон, обеспокоенный немецким влиянием в Стамбуле, после объявления Германией войны Франции конфисковал оба и включил в состав своего флота. Закономерным турецким негодованием воспользовался Берлин, приведя 10 августа в Дарданеллы два свои корабля – линейный крейсер Goeben (поэтому правильно «Гёбен», а не «Гебен» – КР) и легкий крейсер Breslau (Бреслау– КР). Еще 2 августа Турция заключила секретный пакт с Германией, обязавшись вступить в войну против России, но султан не спешил переходить от слов к делу. Все ограничилось тем, что 16 августа оба корабля были формально выкуплены Османской империей и получили турецкие названия Yavuz Sultan Selim (Султан Селим Явуз – КР) и Midilli (Мидилли одно из названий острова Лесбос – КР), экипажи надели фески, а немецкий контр-адмирал Вильгельм Сушон был повышен до командующего всем турецким флотом на Черном море.
Российский план войны предусматривал завоевание господства на море путем решающей битвы флотов, блокаду турецких берегов и помощь сухопутной армии. Впоследствии предполагалось сформировать ударный корпус для десантирования и захвата Стамбула – эта идея была жива еще в январе 1917 года!
В османском правительстве не было единого мнения относительно объявления войны, поэтому военный и морской министр Энвер-паша в буквальном смысле вступил в сговор с Сушоном, чтобы поставить султана перед свершившимся фактом. Так что 29(16) октября 1914 года немецкие и турецкие корабли внезапно атаковали Севастополь, Одессу и ряд других городов. Через три дня Россия объявила Турции войну.
Бой
Утром 18(5) ноября российская эскадра возвращалась в Севастополь из рейда к турецким берегам, во время которого был обстрелян Трапезунд. За день до этого немецкие корабли отправились из Босфора к Крыму.
Эскадра состояла из пяти броненосцев, трех крейсеров и восьми эсминцев – это была единственная конфигурация, дающая надежду на победу над Goeben. Лишь совместными усилиями российские корабли могли противопоставить 16 орудий 305-мм немецким 10 орудиям 280-мм. Ни по отдельности, ни даже втроем (в первую линейную бригаду ЧФ входили «Евстафий», «Пантелеймон» и «Иоанн Златоуст») у них не было ни единого шанса –Goeben, при равном бронировании, обладал еще и вдвое большей скорострельностью. Наконец, даже если бы дела у Сушона пошли скверно, он всегда мог скомандовать отступление – линейный крейсер мог развить скорость до 25 узлов, тогда как броненосцы – лишь 15.
Единственным способом справиться с Goeben, придуманным еще до начала боевых действий, было заманить его в ловушку – подставить один из броненосцев под обстрел, чтобы дать возможность остальным сконцентрировать огонь. Для этого была предусмотрена система централизованного управления стрельбой, размещенная, однако, не на флагмане «Евстафии», а на следующем за ним «Иоанне Златоусте». Если бы все российские корабли подошли к месту боя одновременно, за счет этого у них было бы преимущество. Но в тот раз такой подход обернулся против разработчиков.
Несмотря на то, что дело близилось к обеду, море укутывала мгла, видимость ухудшали полосы плотного тумана. Российский командующий Андрей Эбергард, хотя и получил по радио извещение о пребывании Goeben в море, по-видимому, не ожидал встречи с неприятелем – иначе он перестроил бы линкоры в две колонны, а эсминцы пустил бы впереди. В реальности же броненосцы двигались в одну линию, эсминцы – за ними, лишь три крейсера осуществляли разведку.
Около 11:40 «Алмаз» в 30 км к югу от мыса Сарыч заметил столб дыма и сигнализировал прожектором на «Евстафий». Через полчаса (12:05 – 12:10) немецкий и российский крейсера увидели друг друга, и последний спешно отступил к главным силам. Сушон скомандовал Breslau держаться вне досягаемости российских орудий.
Эбергард скомандовал поворачивать всем броненосцам влево, чтобы отрезать неприятелю путь на Босфор и подставить его нос под огонь орудий с правого борта. Пойди Goeben на прорыв, возможно, он был бы потоплен – не снарядами линкоров, так торпедами эсминцев. Но немцы были также не против сразиться – воспользовавшись преимуществом в скорости, Сушон собирался обойти вражеский флагман с юга и сосредоточить свой огонь на нем, пока не подоспели другие корабли. Если бы этот маневр удался, то российский флот потерпел бы серьезное поражение, лишившись как минимум одного корабля. Но еще одна случайность склонила чашу весов в другую сторону.
«Евстафий» первым начал разворот и успел буквально на три минуты раньше противника. По замыслу, артиллеристы должны были ждать команды со «Златоуста», но тот все еще разворачивался. В 12:20 флагман решил действовать самостоятельно и дал пристрелочный залп – по одному выстрелу с каждой башни – и, против всякого ожидания, попал. Один из снарядов угодил под переднюю трубу Goeben.
Снаряд пробил броню каземата одного из 150-мм орудий, уничтожив его и повредив соседний. В борту образовалась метровая пробоина, внутри вспыхнул пожар. Если бы огонь распространился дальше – в хранилище снарядов – судьба линейного крейсера была бы решена. Но и без этого проблем хватало – осколками были повреждены провода, так что погасло освещение, и остановилась подача снарядов во все вспомогательные орудия левого борта.
Башни главного калибра Goeben в течение минуты открыли ответный огонь. Первый залп прошел мимо цели, но снаряд пробил трубу и снес радиоантенну, лишив флагман связи. Второй – перелет, но третий в 12:22 накрыл «Евстафий». Флагман получил 2 прямых попадания в батарею 152-мм орудий правого борта: первый – в орудие, второй – в склад боеприпасов с пробитием в офицерский камбуз. Четвертый залп также оказался результативным – один снаряд разорвался за противоположным бортом и изрешетил его осколками. Всего Goeben выпустил по противнику 12 снарядов главного калибра.
В эту же минуту (12:22) открыл огонь «Иоанн Златоуст», а в 12:24 – «Три святителя». Централизованное управление артиллерией дало сбой – офицер из-за тумана и дыма дал неправильное целеуказание, и все снаряды с других кораблей летели в полтора раза дальше нужного, а из-за тумана рассмотреть противника самостоятельно на них не могли. Лишенный радиосвязи флагман тоже не мог помочь с наведением. Всего «Евстафий» потратил 49 снарядов разного калибра (из них 16 главного, 14 среднего и 19 мелкого). Из-за такой плотности огня Сушон вполне мог предположить, что по Goeben стреляют все российские броненосцы, и это повлияло на его решение поворачивать.
«Иоанн Златоуст» выпустил 48 снарядов, «Три святителя» – 37, но больше попаданий не было. «Ростислав» 8 раз безрезультатно стрелял по Breslau, «Пантелеймон» не стрелял вообще.
Но Сушон больше не мог рисковать – он не утопил «Евстафия» до прибытия других кораблей противника, да еще и сам получил повреждение первым же вражеским залпом. Оставаясь в бою, он еще мог покончить с чужим флагманом, но при этом и сам подвергался смертельной угрозе. А менять новейший линейный крейсер на устаревший броненосец было глупо. Поэтому Goeben в 12:24 взял вправо и начал стремительно удаляться, выпустив «на прощание» еще семь снарядов из кормовых башен. В 12:32 немцы перестали стрелять, а российские корабли вели огонь до 12:40. Затем вдогонку были отправлены эсминцы, но из-за нехватки топлива через 10 минут отозваны обратно.
Что до Breslau, то он в бою не участвовал, скрываясь за противоположным бортом Goeben.
Итоги
Обе стороны, естественно, приписывали успех себе, а прекращение боя объясняли плохой видимостью. По российским данным, основанным, естественно, на визуальном наблюдении, Goeben получил три попадания снарядами главного калибра и еще 11 – среднего, но в реальности «Евстафий» попал в противника только один раз, и то совершенно случайно. И случайно это попадание привело к настолько серьезным последствиям, что Goeben прекратил бой и на две недели выбыл из строя. Впрочем, 10 дней провел на ремонте и «Евстафий».
В российских книгах и статьях от автора к автору кочует утверждение, что в том бою погибло 115 немцев (12 офицеров и 103 матроса) – якобы такие данные добыла разведка в Турции. Но это полный вздор – по немецким данным в уничтоженном каземате погибли 12 артиллеристов-немцев и один турок, возможно, еще от 4 до 6 людей позже умерли из-за отравления дымом.
Для сравнения – «Евстафий» получил вдвое больший урон от снарядов, на нем погибли 4 офицера и 29 нижних чинов, а еще один раненый офицер скончался в Севастопольском морском госпитале 19(6) ноября – всего 34 человека. Ранено было 24 человека, 19 тяжело, большинство из последних умерли от ран еще позже. С чего бы немецкие потери были втрое выше? Да и сроки ремонта кораблей вполне сопоставимы.
В донесении в Морской Генеральный штаб Эбергард оправдывал свою тактику боя и отсутствие преследования Goeben туманом (правда), нехваткой топлива (правда) и опасностью мин (выдумка). Но на самом деле он не мог не понимать – ему просто невероятно повезло.
Повезло в том, что «Евстафий» развернулся и начал стрелять первым, более того – что случайно попал во врага с первого раза, а самое главное – что случайно вывел из строя второстепенную артиллерию Goeben. Без этих случайностей бой завершился бы совершенно по-другому.
Во-первых, немецкий линейный крейсер был быстрее, следовательно, мог развернуться и приготовиться к стрельбе раньше, а с учетом вдвое большей скорострельности – пристреляться гораздо раньше и нанести российскому броненосцу больший урон.
Во-вторых, в те времена считалось нормальным точно попасть во вражеский корабль с третьего залпа (что и произошло, когда Goeben стрелял в «Евстафия»). Попадание с первого – причуда судьбы.
Ну и в-третьих, без этого попадания Goeben смог бы задействовать и артиллерию меньших калибров, которая в реальности молчала. «Евстафий», напомню, выпустил 16 снарядов главного калибра и 33 – других. Goeben – только 12 главного. Будь у него больше орудий, скорее всего, «Евстафий» не отделался бы так легко.
Эбергард, понимая, что в другой раз ему так не повезет, продолжал придерживаться крайне осторожной тактики, за что снискал славу труса и даже немецкого агента. Матросы переиначили его фамилию в Гебенгард. Но он не потерял ни одного корабля в борьбе с сильнейшим противником, а это не так уж и мало.
И лишь со вступлением в строй в августе-октябре 1915 года дредноутов «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая», каждый из которых был сильнее Goeben, ситуация на море переменилась.
Новый командующий флотом с лета 1916 года, вице-адмирал Александр Колчак, вновь начал готовиться к захвату Стамбула.
Но это уже другая история.
Роскомнадзор пытается заблокировать доступ к сайту Крым.Реалии.Беспрепятственно читать Крым.Реалии можно с помощью зеркального сайта: https://d1loupx5uizd5y.cloudfront.net/ следите за основными новостями в Telegram, Instagram и Viber Крым.Реалии. Рекомендуем вам установить VPN.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: