Что подвигло осетинских мусульман на массовое переселение в Османскую империю во второй половине XIX века, как они обустраивались на новом месте и как сложилась судьба тех, кто возглавил мухаджирство, – об этом в очередном выпуске подкаста "Хроника Кавказа" историка Майрбека Вачагаева.
Хайри Ата – осетин из числа потомков мухаджиров, он родился в Турции в небольшом городе Сарыкамыш вблизи грузино-армянской границы. Сейчас Хайри-бей – член осетинской ассоциации в Анкаре. Он переводит на турецкий язык нартский эпос и работы по истории осетин.
— Уважаемый Хайри-бей, чем было вызвано переселение осетин, где они поселились, какова была их судьба?
— Вынужденная миграция осетин в Османскую империю проходила в несколько этапов, но основным и самым массовым стало переселение 1865 года, организованное при содействии генерал-майора российской армии в отставке Мусы Кундухова.
После пленения имама Шамиля в августе 1859 года Россия столкнулась с проблемой мусульман Северного Кавказа. Империя не знала, что делать с теми, кто еще вчера с оружием в руках противостоял ей. Для предотвращения возможных новых выступлений горцев, в Петербурге рассматривали разные планы их по расселению в другие части страны.
На фоне многочисленных слухов о предстоящем насильственном переселении на Дон или в Сибирь горцы были готовы рассматривать вариант разлуки с родной землей лишь в случае вынужденного ухода в единоверную Османскую империю. Муса Кундухов был вовлечен во все эти обсуждения и планы.
Он предложил свой сценарий российскому царю. Для его реализации в 1864 году с разрешения Петербурга Муса прибыл в Стамбул, где имел беседу на эту тему с главным визирем Мехмед Фуад Пашой и министром иностранных дел Мехмед Эмин Али-пашой. Кундухов официально предложил переселить мусульман с Северного Кавказа в Османскую империю, и в Стамбуле согласились.
Условия заключались в том, чтобы поселить осетин, чеченцев и других мусульман-мухаджиров в одном месте, не рассеивая их по разным частям страны и, судя по всему, такое предложение было первоначально принято. Согласно встречному условию, переселенцы не должны были прибывать крупными группами, чтобы принимающая сторона могла заниматься ими в спокойном режиме, давая возможность обжиться на новом месте.
По возвращении домой Кундухов развернул агитационную работу среди чеченцев, дагестанцев и осетин, призывая их переселиться на земли мусульманского халифа, который станет их защитником от всех бед. За несколько месяцев пять тысяч семей выдвинулись в Османскую империю. Они прибыли по суше через Кавказский массив, через Дарьяльское ущелье в Грузию – в Батуми, а затем в турецкий Карс. Кундухов ехал не со всеми, он после прибытия на земли Османской империи из Трабзона добрался до Стамбула.
По сути, мухаджиры остались без предводителя, поверив которому они и решили переселиться на новые земли. Какое-то время они находились на равнинах в провинции Карс, где сталкивались с проблемами во взаимодействии с местным армянским населением, которое было союзником христианской России, и с курдами, претендовавшими на эти территории в Закавказье.
Все переселенцы в данной местности были осетинами-мусульманами. В подавляющем большинстве это были дворянские семьи и зависимые от них крестьяне. Элита потеряла свои земли и социальный статус, она боялась, что мужчины будут завербованы в армию, девушек и женщин отдадут русским солдатам, а мусульман заставят стать христианами.
– Как сложилась судьба Мусы Кундухова?
– Он приехал с мухаджирами в Османскую империю, но отстранился от решения их проблем в самый трудный период. То есть он оставил их на произвол судьбы, и они не могли ему этого простить.
В начале новой жизни в новой стране Муса-паша и его семья купили земли в провинции Токат в районе Черного моря недалеко от Самсуна. Это была маленькая деревня, где жили еще несколько семей кабардинцев. Позже Кундухов отправился в Стамбул и попросился на должность в османской армии. Его назначили командующим кавалерией на Кавказском фронте в войне с Россией. Так что в 1877–1878 годах Муса-паша был командиром османского кавалерийского полка.
Когда Турция проиграла войну, Муса-паша подвергся серьезной критике со стороны османов. Они напомнили, что он еще недавно был генералом российской армии, выказывав тем самым подозрения, не агент ли он России? Но я думаю, что он на самом деле не был таковым. Муса-паша приложил немало усилий, чтобы доказать лояльность своей новой стране. Я уверен, что он сделал больше, чем кто-либо другой на этой войне.
После войны он ушел в отставку. Однажды в его деревне в Токате произошел большой пожар, почти все дома сгорели, и Муса-паша переселился в Эрзурум. Выбор нового места жительства стал неслучайным, именно здесь был похоронен его родной брат Хасбулат, бывший наиб имама Шамиля во время Кавказской войны. Хасбулат перебрался в Эрзурум вместе с Мусой Кундуховым и другими мухаджирами, но через год после эмиграции неожиданно умер. В 1889 году рядом с братом был похоронен и Муса-паша.
Проигранная турками война привела к тяжелым последствиям и для мухаджиров. Осетинам-мусульманам пришлось сниматься с недавно обжитых земель и мигрировать в Эрзурум, Муш, Сивас, Йозгат, Кайсери и Токат. Процесс был долгим и продолжался даже после образования Турецкой республики.
Многие из тех, кто переселился в Османскую империю, сожалели о переезде и были бы не прочь вернуться на родину, но обратной дороги не было – Россия запретила возвращаться. Редко кому удавалось нелегально проникнуть на историческую родину обходными путями. Среди тех, кто осуществил такой замысел, была семья Инала Канукова, который во время переселения был 11-летним ребенком и впоследствии стал писателем. Позже он описал историю переселения в Османскую империю и возвращения в Осетию.
— Есть ли сегодня в Турции прямые потомки Мусы Кундухова?
— У него было два сына – Асламбек и Бекирбек – они были детьми, когда приехали в Османскую империю. Мы мало что знаем об Асламбеке, но Бекирбек учился в средней школе в Стамбуле, а затем уехал в Париж, где изучал политологию в Сорбонне. Он был префектом Алеппо в современной Сирии и Токат в Анатолии, а после начала турецкого националистического движения Мустафы Кемаля стал частью его команды.
Мустафа Кемаль Ататюрк отправил Бекирбека в Европу для лоббирования и пропаганды программы турецких националистов. Он внес большой вклад в подготовку и провозглашение Турецкой республики после распада Османской империи и вернулся в страну. После провозглашения республики Мустафа Кемаль поставил сына Кундухова во главе внешнеполитического ведомства.
В то время Ататюрк поддерживал тесные отношения с большевиками, Бекиру было поручено в качестве министра иностранных дел быть представителем Турецкой республики в Москве. И в Европе, и в России он подчас действовал, не согласовывая свои решения, что послужило причиной разлада с Мустафой Кемалем и другими лидерами его команды.
До 1925 года Бекирбек оставался членом парламента Турции, а в 1926 году Мустафа Кемаль начал укреплять собственную власть, точнее, собственную диктатуру. Сын Кундухова был в числе тех, кто выступил против методов правления Ататюрка. В 1926 году было совершено покушение на Мустафу Кемаля, и под предлогом расследования все недовольные были арестованы.
Бекирбек впоследствии был оправдан судом, он отошел от политики, вернулся в деревню своего отца и умер в 1933 году в Стамбуле. Мы мало знаем о другом сыне Мусы Кундухова. Я даже не в курсе, был ли он женат и имел ли он детей и внуков. Его жизнь осталась в тени.
Дети сестры Мусы Кундухова стали известными турецкими интеллигентами. Но, поскольку они были осетинами или, как тогда было принято было называть, черкесами, они предпочитали не выставлять себя на всеобщее обозрение, потому что у Мустафы Кемаля были большие проблемы с черкесами.
Второе или третье поколение потомков сестры Мусы Кундухова поселилось в Англии, кто-то из них стал академиком, кто-то художником, то есть они и тогда были в числе интеллектуалов своего времени и общества. Например, одна из внучек сестры Мусы Кундухова – известная скульпторша, которая творила в Великобритании.
Есть еще Кундуховы, но они себя не проявляют. Мы проводим встречи в рамках нашей ассоциации, пытаемся писать тексты об истории, культуре, положении осетин в Турции, но они ничего не говорят, не показывают себя.
– Уважаемый Хайри-бей, кто еще прославился из осетинской общины?
–Например, Бекир Самир Хасанов, который был генералом и военным атташе Турецкой республики в Москве в эпоху Леонида Брежнева. После военного государственного переворота в Анкаре в 1980 году он стал генеральным директором турецкого радио и телевидения.
Следует упомянуть и Темирболата Мамсурова, племянника Мусы Кундухова. Он был поручиком русской армии, затем уволился и эмигрировал в Османскую империю. Темирболат был поэтом, он считается одним из основателей осетинской литературы. К сожалению, многие из написанных им стихов утеряны. Очень небольшое количество его работ было передано осетинским властям в 1921 году, когда Бекирбек Кундухов был министром иностранных дел.
Недавно проходил конкурс фильмов в Италии, в котором участвовал актер Фикрет Кушкан. Он осетин, но я не уверен, что он хочет говорить о своем происхождении. Мы знаем его семью, его родителей. Но сам он считает себя турком, его не интересует собственное происхождение.
В политике Турции было много насильственной ассимиляции этнических меньшинств. Например, я могу говорить в кафе или на улице, что я осетин, а по телевизору – нет. Это будет воспринято как акт, направленный против единства государства и нации. В Уголовном кодексе страны есть статьи, которые запрещают людям заявлять о своей принадлежности к кому-либо языку, кроме турецкого.
Хотя в последние годы в Турции произошла, скажем так, либерализация отношения к прошлому, и понемногу государство позволяет нам заниматься проектами, связанными с сохранением идентичности и общением с исторической родиной.
Осетинам сложнее, чем другим меньшинствам. Их не так много по сравнению с другими кавказцами. Но я могу сказать, что осетины, как и потомки других мухаджиров, – это в сегодняшнем турецком обществе очень продвинутые и современные люди. Среди журналистов, художников, актеров театра и в других отраслях много кавказцев. Большое количество политиков, военных, академиков получили образование среди местных осетин. Они не подчеркивают свою идентичность, но мы знаем их, они выросли и жили среди нас.
– Представители черкесской, дагестанской и чеченской общин в Турции с болью говорят об исчезновения родного языка среди молодого поколения. Для потомков осетинских мухаджиров это актуальный вопрос?
– Увы, это общая проблема для всех северокавказских общин. В Турции есть около 50 осетинских сел, местные по полгода живут в городах, зимой они уезжают в Стамбул, Измир, Анкару, а летом возвращаются и ухаживают за землей и животными. Дети этих людей знают свой язык. Но подавляющее большинство нового поколения осетин родилось и выросло в больших городах, они не знают языка. Это также происходит из-за смешанных браков. Дети растут, говоря по-турецки, они принимают турецкую идентичность.
– К сожалению, это не только проблема Турции, даже на исторической родине есть вопросы с сохранением языка среди молодежи.
– Да, я был там. Молодое поколение в Алании тоже не говорит на осетинском. Более того, меня шокировало, что некоторые родители против родного языка...
Мне 70 лет, я учу осетинский с 50. Слово за словом: слушаю, пишу, читаю. Сейчас я довольно свободно говорю. Если вы хотите, вы можете выучить язык, это дело добровольное, личная инициатива. Нужно только желание.
— На исторической родине осетин много внимания уделяют дохристианской вере, что об этом знают потомки мухаджиров в Турции?
— У местной осетинской общины точно нет никаких воспоминаний по этому поводу. Мои родители, бабушки и дедушки тоже не знали нартов, язычников. Я узнаю о них, читая и занимаясь исследованиями.
В Турции осетины на сто процентов были мусульманами, но их концепция ислама и практика знаний были очень слабыми, они подражали туркам в исповедовании религии. Они знали Коран, пророка, основы веры, но в деталях у них ничего не было, и они не интересовались этим. Их социальная жизнь в деревнях была полностью кавказской: женщины не прятались от мужчин, не было ни многоженства, ни ранних браков.
Например, в нашем селе мечеть построили намного позже, только когда приехали курды. Так что ислам у потомков осетинских мухаджиров, скажем так, простой, обыденный. Они не фанатично относятся к религии.
Что касается вашего вопроса о том, сохранилось ли что-то от осетинского язычества, я бы сказал, что нет. Переселенцы приехали с мусульманской идентичностью, старые религиозные верования они оставили на Кавказе.
–Есть ли среди потомков осетинских мухаджиров те, кто хотел бы сегодня вернуться на историческую родину?
– Нет, российские и североосетинские законы очень жестки к переселенцам. Например, если я нахожусь в Осетии, то через 15 дней должен идти и продлевать разрешение на пребывание, и часто бывает трудно это сделать. Даже если мы осетины, это ничего не меняет. Такой подход лишает нас возможности часто ездить на историческую родину. Я думаю, что ФСБ подробно изучает людей, которые приезжают с Запада, из Европы или Турции. Если что-то не изменится в Осетии, вряд ли кто-то захочет туда переехать при нынешнем подходе.
- С 1859 года переселение дагестанцев в Османскую империю приобрело массовый характер, оно продолжалось до начала ХХ века. Это движение, известное как мухаджирство, было обусловлено рядом политических, социальных и религиозных факторов. В чем особенности дагестанского мухаджирства и как жили дагестанцы вдали от исторической родины? Эти и другие вопросы историк Майрбек Вачагаев обсудил вместе с переводчиком Мехметом Гекханом Ментешем и поэтом-переводчиком, автором книг по истории, литературе и религии Муртазали Дугричиловым.
- Представители черкесских национально-общественных объединений получили отказы на просьбы упростить порядок предоставления гражданства адыгам, пострадавшим во время землетрясения в Турции. МИД России и другие государственные ведомства указали на невозможность выдачи паспортов черкесам, а действующая более 20 лет программа репатриации фактически остается только на бумаге.
Форум