В 1885 году в Сибири впервые прозвучал блюз. На сцене томского дворянского собрания с экзотическим инструментом банджо выступал путешествующий американский журналист Джордж Кеннан. Он собрал публику на свой любительский концерт не просто так. Как и у булгаковского Воланда, у американца была цель – посмотреть, как изменились люди. Джордж Кеннан уже бывал в Сибири при Александре Втором, и то, что он видел 20 лет спустя, казалось ему переменами к худшему – Сибирь была наполнена политическими ссыльными. Свою знаменитую книгу, написанную после возвращения в США, автор так и назвал "Сибирь и ссылка". Этот труд определил отношение американцев к России на целое столетие. Кеннан изобразил Сибирь как страну, очень похожую на Америку, но лишенную благ свободы и демократии.
"Несмотря на плохое управление, ограниченную иммиграцию, деморализующее влияние ссылки, Томская губерния все же до известной степени культурна. Если бы она была в руках американцев и если бы была допущена свободная иммиграция из Европейской России, она скоро бы стала такой же населенной и цветущей, как любой из наших северо-западных штатов. Ресурсы её неограниченны. Всё, в чем она нуждается – это хорошее правительство и свобода частной предприимчивости. Но пока правительство из Санкт-Петербурга будет держать закрытыми её газеты и университеты, само выбирать учителей и предписывать программы обучения, запрещать чтения лучших сочинений в библиотеках, связывать население по рукам и ногам суровой паспортной системой, управлять страной при посредстве подкупных и жалко оплачиваемых чиновников и ежегодно бросать сюда испорченный элемент уголовных ссыльных - до тех пор она останется тем, что она есть теперь, т.е. колонией по характеру предприимчивой и многообещающей, но связанной бесцельной и гнетущей опекой бюрократической метрополии".
Джордж Кеннан. "Сибирь и ссылка"
В интервью Сибирь.Реалии Иван Курилла, доктор исторических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, рассказал о том, какие надежды связывали с американской моделью развития сибирские патриоты, об американских солдатах в Сибири и о том, как Троцкий хотел превратить советских людей в настоящих американцев.
Американцы предлагали построить БАМ ещё в XIX веке
– Когда возникла идея Соединенных штатов Сибири?
– Насколько я знаю, эта идея была популярна в окружении генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Муравьева-Амурского. Об этом писал анархист Михаил Бакунин. Он находился в Сибири в качестве ссыльного, но как дворянин был вхож в эти круги. После своего побега через США в Англию Бакунин рассказывал, что офицеры, состоящие при Муравьеве, с энтузиазмом обсуждали для Сибири возможность – стать подобием Соединенных Штатов Америки. Это было достаточно популярное сравнение, в том числе потому, что Сибирь и Америка в XIX веке были огромными неосвоенными территориями с грандиозным потенциалом. У Герцена есть статья "Америка и Сибирь", опубликованная в "Колоколе" в 1858 году, как раз в то время, когда Россия и США одновременно закрепились на противоположных берегах Тихого океана. Россия присоединила Приморье, а США – Калифорнию. Это событие очень вдохновило патриотов Сибири, и Герцен писал, что теперь между Россией и Америкой – только Тихий океан, зато нет океана суеверия и устаревших понятий, то есть нет Европы. До этого Россия и Америка обращались через Европу, которая искажала взгляды американцев и русских друг на друга. А теперь, писал Герцен, Европа больше не мешает нашим странам общаться напрямую. И действительно, в это время американцы, самые предприимчивые янки, пересекли Тихий океан и начали развивать торговлю и промышленность на Амуре. Был такой бизнесмен – Перри Макдонах Коллинз, который в 1850-х годах организовал на Амуре пароходство, построил телеграф, а затем предложил царскому правительству построить железную дорогу от Николаевска-на-Амуре до Байкала.
– То есть американцы предлагали построить БАМ в XIX веке?
– По сути, да. Но ему отказали – в Петербурге испугались, что американцы освоят Дальний Восток раньше, чем Россия, если у них будет концессия на железную дорогу. Из европейской-то России железную дорогу еще только через полвека протянули. Зато другая идея Коллинза – строительство телеграфной линии из Сан-Франциско до Санкт-Петербурга через Аляску и Сибирь, получила одобрение русского правительства. В изыскательские работы вложилась компания Western Union, и в 1860-х годах в Восточную Сибирь прибыла американская экспедиция для исследования будущей трассы телеграфа. К сожалению, в итоге победил конкурирующий проект – прокладка кабеля по дну Атлантического океана, связавший Старый и Новый Свет. После чего необходимость в альтернативной телеграфной линии отпала. Но зато среди участников той экспедиции был знаменитый впоследствии Джордж Кеннан, который внес огромный вклад в российско-американские отношения. Тогда он ещё был совсем молодым человеком, собирался делать карьеру в телеграфной компании, но после возвращения из экспедиции выпустил книгу "Кочевая жизнь в Сибири", написанную с большой симпатией к этому краю и местным жителям, которых он встречал. Книга имел успех, и Кеннан решил стать журналистом.
Дальневосточный гектар Александра Второго
– Как дальше развивались отношения Российской империи и Соединенных Штатов?
– В середине XIX века они были очень теплыми и дружескими. Потанинскому кругу областников Соединенные Штаты казались моделью будущего развития Сибири, как страны свободной, не знавшей крепостного права, и вообще больше похожей на Америку, чем Европейская часть России. Сибирь была переселенческим краем, это был наш фронтир, наподобие американского Дикого Запада. И с этим связан другой интересный проект. В начале 1860-х годов правительство в Петербурге думало, как заселять Приморье. Где взять людей? В США как раз началась Гражданская война. Так вот, специальный российский чиновник ездил в Америку, встречался с чешскими эмигрантами, которые переселились туда из Австрии, чтобы уговорить их переехать на Дальний Восток. Мол, в США сейчас плохо – война, и вообще, вокруг нет братьев-славян, а в Приморье вы бесплатно получите землю и будете жить рядом с украинцами, поляками и так далее.
– Такой "дальневосточный гектар" времен Александр Второго.
– Да. И представители чешской общины действительно ездили в Приморье, с ними велись переговоры о том, какие наделы земли они получат. Была подготовлена серьезная правительственная программа, нацеленная на то, чтобы перенаправить поток славянской эмиграции: пусть чехи и другие наши "братья" едут не в чужую Америку, а в родственную Россию и помогают осваивать восточные территории. В результате с чехами почти договорились, но тут случилось Польское восстание 1863 года, и как-то русское правительство охладело к идеям панславизма, оказалось, что не все славяне хорошо относятся к Петербургу.
– Многие славяне тоже, наверное, охладели к идее переезда в Сибирь после того, как тысячи поляков были отправлены туда насильно.
– Конечно. Это был взаимный процесс. Но так или иначе, заселение Приморья чехами сорвалось. Нужно было искать другие способы освоения территории. Тут важная дата – 1867 год – продажа Русской Америки Соединенным Штатам. Одним из сторонников этой сделки был тот же самый генерал-губернатор Муравьев со своим окружением. Аргумент Муравьева заключался в том, что на Аляску распыляются деньги, в то время как для развития Сибири не хватает средств. Зачем нам эта заморская колония, если у нас нет ресурса осваивать свои владения на материке?
– То есть, Аляска не рассматривалась, как продолжение Сибири?
– Наоборот. Аляска была альтернативой. Мы можем или туда вкладывать деньги, или в Сибирь. Конечно, Сибирь была важнее.
Сибирь и ссылка
– Как дальше складывались отношения между Россией и США?
Лекции были настоящим шоу – Кеннан появлялся перед публикой в арестантской робе и кандалах
– Они стали ухудшаться. Резкий перелом наступил в начале 1880-х годов после того, как народовольцы убили Александра Второго, и в стране наступила реакция. Очень много политически неблагонадежных граждан были сосланы в Сибирь. Здесь оказались и реальные участники заговоров, и члены разных либеральных кружков. Сибирь оказалась наполнена "врагами режима". И как раз в это время Джордж Кеннан, уже известный журналист и путешественник, автор нескольких книг, снова попросил у российского правительства разрешение поехать в Сибирь. По старой памяти ему дали все необходимые разрешительные документы, письма к губернаторам и градоначальникам, чтобы они оказывали ему помощь. Разумеется, Кеннан встречался не только с чиновниками, но и со многими из ссыльных.
– Которые ничего хорошего про режим не рассказывали.
– Именно. Вернувшись в Америку, он сразу начал писать о репрессивном правительстве России, которое лучших своих граждан ссылает в Сибирь. Кеннан 10 лет ездил по Америке и читал лекции, основанные на его книге "Сибирь и ссылка". Эти лекции были настоящим шоу: Кеннан появлялся перед публикой в арестантской робе и кандалах, говорил, что привез их из Сибири. Популярность этих лекций была огромной. Один из биографов Кеннана подсчитал, что за 10 лет его выступления посетило более миллиона человек. Таким образом этот человек изменил образ России в глазах американцев. С тех пор Кеннан считался главным в Америке специалистом по России. А идея, изложенная в его книге, была очень простой: в России – ужасный репрессивный режим, который борется со своим народом и ссылает в Сибирь его лучших представителей. Именно благодаря Кеннану в массовом сознании американцев закрепилось представление о Сибири как месте ссылки и каторги. С тех пор каждый американский журналист, который попадал в Сибирь, начинал свой рассказ с цитат из Кеннана. Интересно, что когда в Америке вышел "Архипелаг Гулаг", то для читателей в этой книге не то чтобы не было ничего нового, но они сразу увидели подтверждение тому, что и раньше знали: Сибирь – тюрьма, была тюрьмой в XIX веке и осталась такой же при советской власти. Самому Солженицыну эта параллель вряд ли понравилась, потому что он, скорее, идеализировал дореволюционную Россию. Но американские читатели воспринимали "Архипелаг Гулаг" именно, как продолжение кеннановской "Сибири и ссылки".
При этом надо сказать, что Кеннан в своей книге указывал на сходство Сибири и США, в смысле огромности территории и богатства ресурсов, но подчеркивал, что Сибири, в отличие от Америки, не повезло – этот край живет под гнетом деспотического правительства, и люди не имеют возможности сделать политический выбор.
Американская интервенция
– Однако же, когда американский экспедиционный корпус высадился в Сибири во время Гражданской, американцы не спешили принести сибирякам демократию на своих штыках.
– На Дальнем Востоке высадился экспедиционный корпус под командованием генерала Грейвса. Также в Восточной Сибири присутствовали японские военные части и небольшие подразделения союзников – англичан и французов. По численности корпус Грейвса был вторым после японского. И одной из главных его задач было именно сдерживание японцев. Потому что США начали тогда уже побаиваться Японии, и её усиления в Восточной Азии, включая российский Дальний Восток.
Почти одновременно с солдатами Грейвса во Владивосток приехал американский журналист Карл Аккерман. Один из первых его репортажей из Владивостока, опубликованных в Нью-Йорк Таймс, назывался "Американские ссыльные в Сибири". Под "ссыльными" он имел в виду солдат экспедиционного корпуса, а сам заголовок был игровой отсылкой к книге Кеннана. Карл Аккерман проехал через всю Сибирь, был в Иркутске, Томске и Омске, где в ноябре 1918 года взял интервью у Николая Авксентьева, председателя Временного всероссийского правительства. А через несколько дней в Омске произошел военный переворот, и к власти пришел Колчак. Адмирал очень не понравился американскому журналисту. Аккерман писал в Нью-Йорк Таймс, что правительства Авксентьева было демократическим, а Колчак – это ещё одна разновидность диктатуры.
– Может быть, с такой репутацией Колчака, сформированной Нью-Йорк Таймс, связано отсутствие реальной военной поддержки правительству адмирала со стороны американцев?
– Трудно сказать о причинах. В то время американское правительство не имело единой политики по поводу событий в России. Президенту Вильсону было не до этого – он пытался выстроить новую систему международных отношений и создать Лигу наций. Похоже, что он вообще не понимал, что происходит в России и недооценил большевиков. В то же время Военный департамент и Госдеп США имели совершенно разные взгляды по поводу того, что должен делать в Сибири американский экспедиционный корпус. Госдеп считал, что Грейвс должен активно помогать союзникам (англичанам и французам), а также Белому движению. Когда Грейвсу передавали такие инструкции, он отвечал, что Госдеп ему не указ, потому что он подчиняется военному ведомству. А это ведомство ничего подобного ему не приказывало. Поэтому Грейвс объяснял своим подчиненным, что в их задачу входит охрана железных дорог и обеспечение транспортной безопасности, а вовсе не война с большевиками. Что касается Белого движения, то на Дальнем Востоке оно ассоциировалось не столько с Колчаком, который был далеко, сколько с атаманами Семеновым и Калмыковым, которых американцы однозначно воспринимали как головорезов. Кстати, когда уже после окончания Гражданской войны Грейвс узнал, что Семенов эмигрировал в США, то попытался возбудить против бывшего атамана уголовное дело. Семенову пришлось уехать в Канаду, чтобы его не засудили.
– Грейвс хотел объявить его военным преступником?
– Этот термин тогда не использовали. Но в целом да. Со своей стороны, представители колчаковского правительства жаловались в Госдепартамент США, что экспедиционный корпус Грейвса недостаточно им помогает. Они это объясняли тем, что войска под командованием Грейвса "заражены большевизмом", и что большинство из них являлись "евреями из нью-йоркского Ист-энда, постоянно призывающими к бунту". Конечно же, дело было не в настроениях солдат, да и сам генерал Грейвс отнюдь не был "сочувствующим большевикам евреем из Ист-энда".
Нью-Чикаго в Сибири
Социализм – это советская власть плюс фордизация промышленности
– Но факт в том, что американцы были гораздо более нейтральными участниками интервенции, чем французы и англичане, которые пытались помочь Колчаку?
– По крайней мере, с точки зрения победившей советской власти, Америка занимала более мягкую позицию в Гражданской войне, и во всех советских учебниках 1920–1930 гг. американцев особенно не ругали за интервенцию. Главными врагами были Англия и Франция. А к США отношение было хорошее. Возможно потому, что Америку очень любил Троцкий. Среди лозунгов двадцатых годов были, например, такие: "Социализм – это советская власть плюс фордизация промышленности", или "Наша задача – американизация экономики".
– Я слышал легенду о том, что в 1924 году, когда решили переименовать город Новониколаевск, было предложение назвать его Нью-Чикаго.
– В то время Чикаго был на слуху как символ быстроразвивающейся промышленности. Ещё с конца XIX века многие промышленные города в России называли себя "Чикаго". Это такая метафора. Чикаго называли и Челябинск, и Екатеринбург, и Царицын, будущий Сталинград – всё, что быстро развивалось. Это как раз соответствовало задачам большевиков – повысить эффективность экономики. Для этого надо сделать из русского человека американца. Каким образом? А с помощью "инженеров человеческих душ" – кинорежиссеров и писателей. Эйзенштейн уехал в Голливуд. Писатели, близкие к Троцкому, – Пильняк, Маяковский – тоже поехали в Америку набираться впечатлений. Чтобы, вернувшись, пропагандировать американский опыт. Такой был утопический проект в 1920-х годах. Но тогда всё казалось возможным.
– Получается, что Троцкий был в СССР главным сторонником американизации советского человека, а после его изгнания из страны Сталин свернул проект?
– Это упрощенная схема. Конечно, Троцкий был скорее космополитом и интернационалистом, а Сталин – ксенофобом и относился с подозрением ко всему иностранному, в том числе, американскому. Но, если мы возьмем для примера 1930 год, когда Троцкий уже был в эмиграции, а Сталин прибрал к рукам власть , – в это время в СССР приезжали сотни американских инженеров, квалифицированных рабочих, которые помогали строить Магнитку, Днепрогэс, город-сад в Новокузнецке, о котором писал Маяковский. Всё это были американские проекты, американские технологии и специалисты. Другое дело, что к середине 1930-х Сталин начал закрывать страну и потребовал от иностранных специалистов либо уезжать, либо принимать советское гражданство. И кстати, не так уж мало американцев осталось в СССР. Их влияние на тогдашнюю жизнь проявлялось в самых неожиданных областях. Вы знаете, что в тридцатые годы проходили чемпионаты СССР по бейсболу? На предприятиях существовали бейсбольные команды. Этот спорт принесли с собой американские рабочие. Есть и другие, более серьезные примеры, – коммуна американских рабочих-анархистов на Кузбассе, куда в начале 1920-х годов приехало из США более 500 человек. В своих поселках они выбирали мэров и жили вполне свободно до 1927 года, пока советское государство не взяло курс на сворачивание НЭПа и разноукладного хозяйства.
– Как все-таки случилось, что Америка из такой симпатичной страны стала врагом номер один?
– В этом большая "заслуга" послевоенной пропаганды. Потому что к концу войны у СССР и США был накоплен большой опыт дружбы и сотрудничества. Эту историю было не так просто перечеркнуть, но сейчас доступны документы, рассказывающей о том, как были мобилизованы все советские органы пропаганды: Союз писателей, Союз композиторов, театральные деятели. Перед ними поставили задачу. Константин Симонов, к примеру, написал антиамериканскую пьесу "Русский вопрос", которую сразу, в течение одного года, поставили 200 театров страны. Художники подключились – нарисовали тысячи антиамериканских карикатур, тоже в течение одного года. Историки переписали учебники, и теперь американцы в Гражданской войне предстали оккупантами-изуверами, которые совершили всё то, что, на самом деле, сделали японцы или "семеновцы". Журналисты переосмыслили образ американцев, уже не как недавних союзников, а как фашистов, которые наследуют Гитлеру. Конечно, это было не просто – сделать врагов из вчерашних друзей, но сталинские пропагандисты с поставленной задачей справились.
