24 апреля армяне вспоминают жертв массовых убийств армянского населения Османской империи, начавшихся в этот день 105 лет назад. В Ереване каждый год в день памяти жертв тех событий, признанных геноцидом во многих странах мира, люди возлагают цветы к мемориальному комплексу Цицернакаберд, вспоминают погибших предков. В этом году в Армении все массовые мероприятия из-за пандемии коронавирусной инфекции запрещены, пишет Радио Свобода.
Гонения на армян в Османской империи случались и раньше, но старт самому масштабному истреблению армянского населения был дан в ночь с 23 на 24 апреля 1915 года, в разгар Первой мировой войны. В Стамбуле начались массовые аресты представителей армянской интеллигенции, состоятельных армян, адвокатов, писателей, священнослужителей. В основном забирали мужчин, а женщин зачастую подвергали насилию. Из Стамбула резня перекинулась в другие районы страны. Аресты, расстрелы, депортации продолжались с перерывами с 1915 по 1923 годы, несмотря на распад Османской империи и смену режима.
Меджлис 30 мая 1915 года одобрил закон "О депортации подрывных элементов". И хотя об армянах там не было ничего сказано, но документ стал основой для их депортации. Армянское население восточных районов империи, прилегавших к Кавказскому фронту, подозревалось в шпионаже и содействии России, с которой Османская империя находилась в состоянии войны. При этом рассылались секретные инструкции, по которым депортированные подлежали уничтожению. Мирных жителей рубили, сжигали заживо, пытали, насиловали, оставшихся в живых многие километры гнали пешком. Колонны беженцев продвигались в сторону Месопотамии и Сирии – это были места ссылки. В сирийской пустыне очень много людей погибло от болезней и истощения.
Самое отчаянное сопротивление гонениям оказали армяне, жившие в Ванской области, на берегу озера Ван (ныне на востоке Турции). Они уже знали о массовых убийствах и защищали себя, ожидая прихода русских войск. Армян-беженцев, попавших в ущелье Кемах, вырезали местные курды в течение трех дней, с 8 по 11 июня 1915 года, а оставшихся в живых добил турецкий отряд, якобы прибывший для наказания курдов.
Все эти события армяне называют "Великое Злодеяние" ("Мец Егерн" – арм.). Данные о количестве погибших разнятся, армянские историки говорят о полутора миллионах человек. Согласно данным Международной ассоциации исследователей геноцида (IAGS), погибло больше миллиона армян. Турецкие власти говорят лишь о 300 тысячах погибших во время "репатриации".
Моего прадеда сожгли во дворе
– Семья моего прадеда жила в городе Муш (сейчас он находится на турецкой территории). Муш означает по-армянски "туман" или "мгла". Из одиннадцати детей моего прадеда спасся только один мой дед Самсон Оганесян, – рассказала его внучка Лусине Агаджанян, живущая сегодня в Ростове-на-Дону. – Когда начались гонения, в первую очередь арестовывали представителей интеллигенции и богатых армян, чтобы они не могли оказывать влияние на других. Мой прадед спрятался и только по ночам иногда приходил домой. В одну из ночей его кто-то увидел и предал. Турки ворвались в дом, схватили прадеда, связали, выволокли его на улицу, где уже лежало еще несколько человек. Их всех обложили соломой и подожгли.
Когда на улице шла расправа, сосед-турок вывел прабабушку вместе с детьми через потайной ход. Этот сосед был влюблен в прабабушку, но родители не позволили им пожениться из-за разного вероисповедания. Но он на долгие годы сохранил душевную привязанность к прабабушке, и когда ее семья оказалась в опасности, спас их. Дети и прабабушка смогли добраться до реки. Вода была красной от крови – туда сбрасывали обезглавленные тела. Моста через реку не было. Прабабушка сказала детям: "Плывите". В этой реке утонуло несколько ее детей, но остальные выбрались из воды. Они пошли через пустыню, пробираясь на территорию сегодняшней Армении. В пути дети одним за другим умирали от голода и болезней. Осталось двое – девочка и мальчик. Девочка потерялась (думали, что она утонула), а мальчик Самсон, мой дед, выжил. Но прабабушка Самсона потеряла – она впала в кому и потом долгое время болела. Выздоровев, она его искала еще около двух лет, часто ходила в церковь, где обычно собирались потерявшие друг друга родственники. Но мальчика среди них не было.
Однажды, уже потеряв надежду, она шла по базару и увидела своего сына. Он стоял рядом с курдом, который ухаживал за ним все это время. Так мать нашла своего сына. Самсон, по воспоминаниям родных, был очень замкнутым, молчаливым. Часто болел, позднее категорически не хотел рассказывать своим подросшим детям о трагедии, и только перед смертью рассказал старшей дочери о случившемся.
По воспоминаниям его родных, при советской власти он был изгоем, как и многие другие беженцы-армяне с территории Турции. Когда началась Великая Отечественная война, из-за прошлого его не взяли на фронт. Для советской власти эти беженцы всегда были подозрительными, к ним относились очень настороженно. Многих арестовывали только за то, что они пытались высказать свою точку зрения, целые семьи были репрессированы и сосланы в Сибирь под разными предлогами. Самая распространенная статья – "антисоветская пропаганда". Ведь часто в разговорах люди обсуждали планы, которые им хотелось осуществить – например, открыть свое дело. Но все это находилось под запретом, что вызывало возмущение у беженцев, спасшихся от смерти и вынужденных заново обустраивать свою жизнь. Многие семьи уезжали в Россию, обосновывались там.
– Я никогда не была на родине предков, в городе Муш, слишком это тяжело снова оказаться там, словно заново пережить то, что случилось с ними, – говорит Лусине Агаджанян. – Дед знал, что у него осталась в живых сестра, та самая девочка, которая считалась погибшей. Она нашлась в Америке, и дед по ночам писал в тайне от всех письма своей сестре, отправляя их под чужой фамилией, чтобы его не нашли органы НКВД. Нас иногда обвиняют в том, что мы все время вспоминаем прошлое, что надо двигаться дальше. Но без прошлого нет и будущего. Надо знать, чем дышали наши предки, тогда и сегодня нам будет легче.
По сведениям Мушской епархии, из этого района тогда спаслось около 1500 человек. Все 234 армянских села были разорены, большинство жителей вырезали.
Трагедию армянского народа описала в своей книге "Усадьба жаворонков" итальянская писательница армянского происхождения Антония Арслан, дед которой во время геноцида бежал из Турции. По этой книге был снят фильм "Гнездо жаворонка". Другое произведение Арслан – "Повесть о книге из Муша", о которой писала Ольга Седакова в эссе "Ангелы и львы":
После первой смерти других уже не будет
"И других детей из долины Муш настигнет смертная участь: их обольют керосином и сожгут вместе с матерями в амбарах или зароют живыми с ртом, набитым землей; но хотя бы этому малышу я хочу спеть, как могу, поминальную песню. И в моем сердце – но с другими словами – поднимается эхо той нежной и могучей "элегии невинности и юности", которую много лет назад я заучила на память: "Похоронен с первыми мертвыми, глубоко покоится сын Армении, укутанный в длинное. Зерно без возраста, темные вены его матери, он канул в беспамятную воду бурлящей Арацани. После первой смерти других уже не будет".
Спасенный Ардо из города Карс
– Рассказы о деде, о его чудесном спасении я слышала с детства много раз и от бабушки, и от сестры деда, тетушки Гоар, и от мамы, и от двоюродных дядей, – говорит Офелия Куразян, жительница города Гюмри. – У деда погибли все его родные: отец, мать и трое братьев. Не помню, когда я впервые услышала об этом.
Семья деда Офелии жила в городе Карс в фамильном доме, который был построен у чугунного моста. Прадед Овсеп Фарманян был знаменитым архитектором, он закончил в Москве Лазаревскую семинарию.
Накануне погромов и убийств в городе было очень неспокойно. Сюда стекались беженцы из Западной Армении и приносили ужасные вести. Карс в эти годы входил в состав Российской империи, но шла Первая мировая война, и турки уже подходили к Карсу. Многие родители пытались спасти своих детей. Сначала прадед отправил старшую дочь Гоар в другой город, к своему брату Левону, но еще четверо сыновей и мать оставались в Карсе.
Однажды ночью Ардо – так звали деда Офелии Куразян – и его братьев разбудила мать. Она была очень сильно напугана. Выбежав во двор, они поняли: спастись не смогут – дверь уже ломали турки. Тогда мать в отчаянии схватила маленького Ардо, зашептала ему: "Молчи, молчи, не кричи, терпи" и перекинула его через забор к своим соседям-туркам. Маленькому Ардо навсегда запомнились факелы, орущие солдаты, крики отца, матери, братьев, которые прерывались один за другим. Вся его семья погибла.
Соседи-турки Ардо спасли. Они переодели его девочкой и выдавали за свою маленькую дочь. Когда османские войска ушли из города, соседка, которая его спасла, привезла мальчика в город Александрополь (позднее Ленинакан, сейчас Гюмри) и сдала в сиротский приют. Позже его случайно нашла старшая сестра Гоар, которая успела уехать из Карса за несколько дней до резни.
Ардо вырос, женился, участвовал в Великой Отечественной войне, вернулся с контузией, почти глухим. У него родились восемь детей: два сына и шесть дочек.
Не забыть, ни в коем случае! Но простить
– Дед стал одним из лучших поваров Ленинакана, участвовал и побеждал во всесоюзных конкурсах поваров. Его рецепты передаются у нас из поколения в поколение. Я сама многое готовлю по рецептам деда. 24 апреля мы всей семьей едем в так называемое Ущелье резни, где так же есть памятник жертвам геноцида, чтобы почтить память наших родных, – говорит Офелия Куразян. – Все армяне с детства знают об этой огромной трагедии. Но новое поколение, мои дети, например, считают, что пора простить. Не забыть, ни в коем случае! Но простить. Прошло более ста лет, и эту страницу истории пора перевернуть, проанализировав и сделав выводы, конечно.
Смерть на мосту в Карсе
Из Карса спаслась от резни Заруи Овакимян, прабабушка Александра Гаспаряна, который сегодня живет в Тбилиси.
– У прабабушки было четверо детей, но, когда началась резня в Карсе, они все побежали спасаться, и когда выбежали на мост, ее ранило в ногу. Она потерла много крови. Была без сознания. Сверху на нее падали мертвые люди, расстрелянные турками. Этот мертвый людской слой спрятал прабабушку от смерти, – рассказывает Александр Гаспарян. – Чугунный мост в Карсе стал могилой для многих армян. Когда она очнулась, была уже глубокая ночь. Выбралась из-под трупов и поползла с моста. Никто ее не заметил. Очевидно, кто-то ей помогал, но за давностью лет и от пережитого стресса она многие детали не могла вспомнить. Прабабушка смогла только рассказать, как уползла с этого страшного моста и каким-то чудом через несколько дней в толпе беженцев смогла найти двоих сыновей. Младшую дочь не нашла. Долгие годы прабабушка считала, что она тоже погибла. Но в 1949 году неожиданно прабабушка получила письмо от своей уцелевшей дочери, которая писала, что она жива. У меня есть единственная фотография прабабушки Заруи с детьми, которую я передам своим сыновьям.
Возвращение через 92 года
– Тоска о пропавшей родине всегда была в сердце моего деда, которого 13-летним мальчиком вывезли из хутора Лиз (сейчас это турецкий поселок Эрентепе), – рассказал его внук Тигран Манукян, житель хутора Шаумяновский Ростовской области.
Ничего не осталось. Даже армянское кладбище перестало существовать
Его деда тоже звали Тиграном. Он родился в 1902 году. Тринадцатилетним подростком пас овец в предгорьях, когда к нему прискакал муж его сестры и сказал, что срочно надо уходить. Тигран не поверил – он был ответственным за отару и не мог бросить ее. Тогда муж сестры схватил его, перекинул поперек седла и вывез в безопасное место.
С 1915 по 1924 годы Тигран со своими родными искали пристанище. В донской степи им выделили землю, они стали строить землянки. Так был основан хутор Шаумяновский.
– До конца своих дней мой дед считал себя здесь временным жителем и говорил своим близким: "Придет день – мы вернемся домой". Дед мечтал об этом все время, но в советское время он поехать не мог, так как никто бы его туда не выпустил. Спустя 92 года, в 2007 году, я решил поехать туда, куда так рвался мой дед. Обычные туристические агентства такими сложными маршрутами не занимаются, так как эта часть Турции не является туристической зоной. Мне пришлось через своих знакомых искать проводника-переводчика. Я поехал не один, со мной были два товарища, которые тоже хотели увидеть эти края.
Сначала мы прибыли в Сочи, потом на пароме переправились в порт Трабзон. А оттуда проехали еще около двух тысяч километров, чтобы попасть в хутор Лиз, где до геноцида жила семья деда. Нас постигло разочарование. Мне показалось, что я попал в позапрошлый век. В деревне и других поселках этого района не было дорог. Курды, которые заселили эту местность, жили в нескольких землянках, расположенных на разноуровневых террасах. Кровли некоторых строений были мне по грудь, настолько низко они вросли в землю. Никаких коммуникаций – ни света, ни газа. Вода берется из родника и колодцев. Это было самое глухое место, напоминало пастуший привал. Никаких следов армянского народа я не нашел. Ничего не осталось. Даже армянское кладбище перестало существовать. Я набрал там земли, чтобы привезти домой, в Россию.
Главное я убедился воочию, что все рассказы о геноциде – это правда
Тиграну Манукяну и его товарищам в этот день повезло встретиться с местным долгожителем-курдом, ровесником его деда. Он великолепно для своих лет двигался, быстро переходил с одной крутой террасы на другую. Долгожитель помнил армян, которых выселяли, даже сумел вспомнить двух своих друзей, с которыми он играл в детстве.
– Он очень сожалел, что армяне были отсюда изгнаны. Я успел задать ему только два-три вопроса, только познакомиться, как вдруг мы были окружены жандармами с автоматами. Они отправили нас в участок, долго проверяли документы, обыскали, – рассказал Тигран Манукян. – Мне пришлось показать мешочек с землей, которую я набрал в деревне. Жандармы, увидев землю, были разочарованы. Видимо, они думали, что я везу что-то ценное. Потом нам запретили возвращаться обратно в деревню в ультимативной форме. Там жандармерия царит полностью и безраздельно, гражданское руководство подчинено им, представитель власти с автоматом прав всегда и во всем.
Турция не признает геноцид
Часть армян осталась жить на территории Турции. Чтобы избежать гонений, они изменяли фамилии, иногда принимали ислам. Дети, оставшись сиротами, попадали в турецкие семьи и были усыновлены. Сегодня многие жители Турции имеют в своих родословных армянские корни, но большинство из них об этом не подозревало до тех пор, пока турецкий журналист, этнический армянин Грант Динк не рассказал о "тайных армянах". Динк был главным редактором газеты "Агос" ("Борозда"), которую издавал в Стамбуле. Он много писал об армянской трагедии. 19 января 2007 года журналист был убит двумя выстрелами в голову. Организованное властями расследование ни к чему не привело.
Турецкие власти продолжают отрицать геноцид армян. Те, кто обсуждает эту трагедию, могут преследоваться по статье 301 уголовного кодекса Турции – за "оскорбление турецкой нации". Факт геноцида на сегодняшний день признают десятки стран мира, в том числе Россия, Германия, Франция, Бельгия, Италия, Бразилия.
12 декабря 2019 года Конгресс США признал массовые убийства армян в Османской империи геноцидом, но 17 декабря того же года администрация президента Дональда Трампа воздержалась от поддержки принятой Конгрессом резолюции. В Госдепартаменте заявили, что продолжают рассматривать исторические события как "массовые зверства".
Это общечеловеческая трагедия, одно из самых страшных злодеяний, осуществленных против человечества
"Уже давно геноцид армян вышел за пределы этнической памяти, перестав быть сугубо армянской трагедией, – говорится в сообщении Музея-института геноцида армян в Ереване. – Это общечеловеческая трагедия, одно из самых страшных злодеяний, осуществленных против человечества. Вопрос международного признания и осуждения этого злодеяния, а также ликвидации его последствий находится в сфере борьбы за справедливость".
