Что жители России думают о публичных извинениях перед чиновниками и как отнесутся, если в их регионе будут использовать это ноу-хау Кадырова-младшего?
Публичные извинения перед чиновниками, которые регулярно приносят в Чечне, во всей остальной России уже стали притчей во языцех. Сообщения о новых раскаяниях на камеру поступают почти каждую неделю. Из недавних – 2 декабря чеченский министр внутренних дел Руслан Алханов публично отругал задержанных по подозрению в употреблении алкоголя и наркотиков жителей Гудермесского района. Запись с высокопоставленным силовиком, который отчитывает опустивших головы мужчин, появилась в официальном аккаунте МВД по ЧР, а также в эфире ЧГТРК "Грозный".
Этот случай – один из сотен, практику публичных извинений окружение главы ЧР Рамзана Кадырова и он сам применяют давно и крайне широко. В республике дети, женщины и мужчины извиняются за неугодные комментарии под постами чиновников, родители просят прощения за сломанную отпрысками лавочку, пенсионерки извиняются за просьбы о помощи, гадалки извиняются за предсказание будущего, а их клиенты – за обращение к гадалкам, блогеры извиняются за пародии и заметки о Чечне, а публицист Максим Шевченко за слова о Кадырове, который "дает сильно заднего". И это только за последние полгода.
Принудительные покаяния под телекамерами наблюдателю, незнакомому с чеченским контекстом, покажутся просто странными и антиправовыми. Однако для жителей республики публичные извинения – это унижение не только для одного человека, но и позор для всего рода. После видеоролика на ЧГТРК или в Instagram извиняющийся может стать изгоем в обществе, а это пугает больше, чем перспектива административного или уголовного наказания. Именно поэтому извинения как инструмент репрессий используются столь массово.
Возможны ли извинения перед чиновниками в других городах России? И как бы к ним отнеслись? Об этом "Кавказ.Реалии" спросил жителей регионов.
Виктория Андреева, историк, Санкт-Петербург:
– Похожую практику я наблюдала один раз лично – на Селигере, когда публично со сцены осуждали молодых людей, которые нарушили правила Селигера. Ну и такая практика была распространена в сталинскую эпоху – на партийных собраниях людей как раз заставляли саморазоблачаться, каяться. Остальные присутствующие должны были присоединяться к осуждению обсуждаемой персоны. Это какое-то жуткое унижение человеческого достоинства, когда из взрослых людей делают провинившегося ребятёнка. Я не думаю, что это сейчас возможно [в Санкт-Петербурге]. Разве что перед выборами, чтобы показать "эффективность работы" губернатора. Политическая культура Петербурга не предполагает такого формата общения с кем-либо.
Мария Каткова, индивидуальный предприниматель, Киров:
– Со стороны это выглядит ужасно. Провинившиеся как школьники стоят перед военными, и их отчитывают. Заставив виновных чувствовать себя униженными, вряд ли поможет сделать из них законопослушных граждан. Освещать такие поступки и привлекать этих людей к ответственности – хорошо. Разговор о том, что действия этих людей опасны для других членов общества – хорошо. Делать это как в XIX веке через прилюдное порицание – плохо.
Лев Надвидов, программист, Элиста:
– Мое отношение – категорически отрицательное. Невозможно в Калмыкии такое. Разные менталитеты у народов. Возможно, в Чечне сильны родовые отношения, которые вкупе с авторитаризмом Кадырова подавляют волю чеченцев. Им это ведь не нравится, извинения их не искренни. Они боятся силы, вот и всё. В Калмыкии на данный момент нет такого культа сильной личности. Нет и коллективной родовой ответственности, поэтому власть может получить и непредсказуемую "ответку".
Антон Чаблин, политолог, главный редактор издания "Акценты", Ставрополь:
– Подобная практика в Чечне – это отчасти отголосок традиционности вайнахского общества, а отчасти – личная воля первого лица республики. Поэтому вряд ли широкое распространение такой практики возможно в иных регионах Кавказа – как более модернизированных (Ставрополье, Карачаево-Черкесия), так и не подвергающихся искусственной "ретрадиционализации" со стороны руководства (Дагестан, Ингушетия).
Алина Иванова, методист, Санкт-Петербург:
– Не могу представить подобное в Санкт-Петербурге. Я имею право на свободу слова, которое, кстати, мне отчетливо гарантирует Конституция, повествуя о моих личных правах. Высшие чиновники же не извиняются за абсурдные и антинародные законы и решения. А могли бы!
Светлана Доржиева, индивидуальный предприниматель, Улан-Удэ:
– В Бурятии такое невозможно представить. Даже если в глазах власти/религиозных деятелей чьи-то действия расцениваются как неправильные, то попытка "исправления" будет провальной.
Я расцениваю происходящее в Чечне, как какое-то другое измерение, другую планету, которую мы, земляне, обозначаем как Чечня. И если все-таки попытаться дать свою "земную" оценку тому, что я вижу/слышу/читаю о событиях в Чечне, то звучать она будет примерно так: я так понимаю, что многие отнесут борьбу за чистоту нации такими дикими способами к разнице в религиозных подходах. Но нужно понимать, что существует пропасть между духовностью и религией. То, что чеченские власти считают свою систему верований единственно правильной, на деле к объективному миру никакого отношения не имеет. Есть ощущение, что они претендуют на эксклюзивное обладание истиной. Но в конечном итоге такая опьяняющая власть и такое грубое её применение – не что иное, как слабость под маской силы.
Ирина Тапкина, безработная, Киров:
– Я бы сразу уехала жить в другой город или даже страну. Я не хочу жить с такими запретами, я не хочу просыпаться с мыслью, что за каждое лишнее действие я буду стоять перед мэром и просить прощения. Если мне не нравится власть – я буду говорить об этом, и никто не вправе применять ко мне наказания!
Светлана Кузеванова, юрист, Воронеж:
– Надеюсь, что такое никогда не случится в Воронеже. Думаю, что это в публичное пространство сразу бы просочилось со всеми вытекающими последствиями в виде осуждения.
В идеале такого не должно быть нигде в России. Эта практика нарушает конституционные права граждан, если речь идёт об отказе от собственного мнения, например. Особенно, когда речь идёт об обязанности принести извинения. Вообще, конечно, удивляет, что в Чечне совершенно не действуют законы РФ, они через призму сознания чиновников местных проходят и применяются совершенно в своеобразной форме.
Наталья Семенова, председатель БРО "Яблоко", психолог, Улан-Удэ:
– Если бы такая практика завелась в Бурятии, я бы призвала игнорировать её, так как она нарушает не только принцип демократии, но и вообще свободу человека делать то, что не запрещено законом. Я думаю, извиняются таким образом только те, кого заставили под предлогом, например, увольнения, выселения, блокировки карточки и так далее, но никак не осознанно и добровольно. Это очень похоже на устрашающую показуху. Вообще, эта практика в нашем регионе и в регионе, где не развит религиозный компонент, создала бы угрозу того, что когда-нибудь у кого-нибудь лопнуло бы терпение и человек совершил бы нечто жуткое. Людей унижать нельзя!
