Чем грозят путинской России новые санкции и торговые войны? Как снять санкции? Обсуждают Сергей Алексашенко и Игорь Николаев
Президент России Владимир Путин на совещании с правительством 26 августа выразил беспокойство по поводу якобы медленно растущих доходов российских граждан. (На самом деле, они уже более пяти лет падают). Но президент РФ доволен якобы возобновившимся экономическим ростом.
Что дал режиму Путина налоговый пресс, которым придавили бизнес и население? Насколько доходна "новая нефть"? После повышения налогов власти продолжают накапливать резервы. Чего они боятся? Чем грозит РФ "торговая война" США и КНР? Есть ли риск повторения мирового кризиса 2008–2009 годов?
Обсуждают экономисты Сергей Алексашенко и Игорь Николаев.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: За последнее время прошел целый ряд совещаний с участием президента Владимира Путина по экономическим проблемам. Сути мы всерьез не знаем, но с последнего появилось такое видео, в котором Владимир Путин сделал ряд любопытных заявлений:
"Напомню, что, по оценке за первое полугодие, ВВП России вырос на 0,7%, а промышленный рост за семь месяцев составил 2,6%, в том числе в обрабатывающих отраслях – 2%. Темпы положительные, безусловно, однако динамика в целом нас удовлетворить не может. Необходимо сделать так, чтобы экономический рост был более устойчивым и более динамичным.
Что ещё хотел бы отметить уже в качестве положительного фактора – это инфляция. Инфляция постепенно приближается к целевому ориентиру, и сейчас она примерно 4,5% в годовом выражении. Но даже на этом фоне и с учётом увеличения зарплат в экономике реальные доходы людей растут медленно. Такое положение дел не может не вызывать беспокойство".
Путин доволен якобы возобновившимся экономическим ростом. На ваш взгляд, эти цифры, которыми он оперирует, они достоверны?
Игорь Николаев: Что касается ВВП, я думаю, да, скорее около ноля. 0,5% – по итогам первого квартала. Президент называл 0,7% прироста ВВП по итогам первого полугодия – это пока оценочные еще данные. Но все-таки они, я думаю, несколько завышены. Потому что данные по ключевому виду экономической деятельности, по промышленному производству, о чем также говорил президент, 2,6% – они у меня вызывают сомнения.
Сомнения эти основываются на той статистике от Росстата, которую он стал давать в последнее время. В особенности, я считаю, беспрецедентно скандальная была статистика за июнь 2019 года, когда чисто даже математически не сходилась та цифра общего роста промышленного производства. В июне Росстат показал плюс 3,3%, не сходилась эта цифра с ростом по отдельным видам экономической деятельности, которые составляют в целом промышленное производство. Поэтому по ВВП примерно около ноля, по отдельным видам экономической деятельности, в первую очередь по промышленности, я считаю, что завышенные данные.
Михаил Соколов: О каком росте доходов граждан можно говорить? Или вдруг в последний месяц что-то переменилось на этом фронте?
Игорь Николаев: Мы не знаем, что в последний месяц могло перемениться. Тут же интересная история. Сейчас только поквартальную дает статистику Росстат по динамике реально располагаемых денежных доходов населения. Причем эта новация родилась весной этого года: после того как сколько лет у нас падают доходы, решили пересмотреть методологию расчета реально располагаемых денежных доходов населения, не афишируя, но надеясь, что путем этого, может быть, можно что-то подправить и перейти к публикации поквартальной по динамике располагаемых денежных доходов. Действительно президент сказал о том, что у нас растут реальные доходы, но вообще-то официальная статистика говорит о другом. Официальные цифры есть только за полугодие – минус 1,3% к соответствующему периоду 2018 года. У нас реально располагаемые денежные доходы населения падают с 2014 года. С 2014 по 2018 год они снизились, по официальной статистике, на 8,3%. Причем они снижались и в 2018 году. Но, как я уже сказал, методологию пересматривали, в результате этого пересмотра у нас за 2018 год оказался рост аж на 0,1%. Конечно, это несерьезно, когда путем методологических ухищрений вышли на такую прибавку. Но в целом с 2014 года, шестой год подряд реальные доходы населения падают.
Михаил Соколов: Сергей, что вы скажете об этом кратком, но емком выступлении Владимира Путина?
Сергей Алексашенко: Президент пытается излучать если не оптимизм, то хорошее настроение или выражает то, что с экономикой не так все плохо: есть, конечно, проблемы, но давайте вместе держаться. Я полностью согласен со всем тем, что сказал Игорь. Росстат после смены руководства начал с большей интенсивностью проводить свои статистические фортели. Данные за июль: неожиданный рост геологоразведки, которая компенсировала падение добычи угля. Какие-то очень странные вещи. В том, что касается слов президента, то я бы обратил внимание на один факт, что все, что касалось промышленного роста, президент с точностью до десятых долей говорил, очень точные цифры. У президента мало того что память хорошая, у него еще и на бумажке все цифры написаны. А про доходы населения он сказал: ну, они, в общем-то, растут, но медленно.
Здесь я лишь подчеркну то, что сказал Игорь: Росстат не считает ежемесячные доходы, он отказался от этой практики, поэтому откуда у президента эти данные, кто ему вписал эти слова? Видимо, помощник по экономике Андрей Белоусов. Почему он вписал неправду или почему президент поправил то, что написано? Не может же президент говорить, что страна живет плохо, уже шестой год доходы населения снижаются.
Михаил Соколов: Интересная тоже такая тема, подсказанная нашими читателями. За последнее время граждане России получили повышение пенсионного возраста, повышение НДС, акцизов, цен на топливо, сборов, капремонт, введение налога на самозанятых, повышение тарифов на электроэнергию и газ. Какой кумулятивный экономический эффект всего этого замечательного набора? Пакет награды за голосование за Владимира Путина на последних выборах.
Игорь Николаев: Это прямо отражается на реальных располагаемых денежных доходах. Что такое реальные доходы? Это все доходы, заработная плата, социальные выплаты, доходы от собственности, доходы от предпринимательской деятельности за вычетом обязательных платежей. Если у вас тарифы растут, обязательные платежи, значит, они уменьшают реальные доходы. Кстати, сейчас интересно, Минэкономразвития одновременно с этим совещанием выпустило свою последнюю версию прогноза. Там хоть и нарисован плюс по этому году по реальным доходам населения, плюс 0,1%, но ведь надо учитывать, когда вы повысили пенсионный возраст – это означает снижение реальных доходов населения. То есть люди, которые могли бы получать и пенсию, и продолжать работать, теперь не будут получать эту пенсию. Поэтому в ближайшие годы для миллионов людей будет означать за счет только этого снижение реальных располагаемых денежных доходов населения. Поэтому эти меры в значительной степени и определяют, помимо того, что у нас экономика практически не растет, – это тоже фундаментальная причина. Такие меры предопределяют. Плохая динамика с реальными доходами.
Михаил Соколов: Тут есть такой момент: если больше налогов, больше сборов, то растет бюджет. Василий мне написал в Фейсбуке: "Спросите, пожалуйста, за счет чего произошел такой значительный рост федерального бюджета с 16 триллионов рублей до 21 триллиона, если нет роста экономики?" Я подозреваю, что за счет всех этих налогов.
Игорь Николаев: В том числе за счет налогов. В любом случае в 2018 году рост в реальном выражении доходов федерального бюджета составил около 17%, сопоставляем с тем нарисованным с помощью методологических ухищрений ростом реальных доходов населения, 0,1%, тогда возникает вопрос: почему доходы бюджета растут на 17%, а доходы населения на 0,1%? Кстати, доходы корпоративного сектора в реальном выражении чуть больше 6%, что тоже в 60 раз больше, чем доходы населения. Ведь это же естественный вопрос: у вас распределяется государству, корпорациям, людям. Людям 0,1%, государству 17%, корпорациям 6%.
Михаил Соколов: Получается такая идеология, что надо больше набрать денег с граждан, с корпораций в государственный бюджет, что с ними сделать тогда? Что они делают с этими деньгами, можно понять?
Игорь Николаев: Я думаю, что на самом деле, не афишируя, рисуя высокие темпы, ускоряющиеся темпы экономического роста, от 0,5% до 3% к 2024 году, наши власти готовятся к кризису. И эта политика накопительства в значительной степени связана именно с этим, побольше сейчас аккумулировать, потому что неизвестно, что будет завтра.
Михаил Соколов: Сергей, вы понимаете, что Кремль, Путин делают с этими дополнительными доходами? На 17% больше. С граждан собрали, себе взяли. Что они, собственно, творят?
Сергей Алексашенко: К сожалению, Игорь не упомянул про то, что из 17% прироста номинальных доходов очень много рост нефтяных доходов, нефтегазовых доходов. Потому что цены на нефть в первой половине 2019 года выросли достаточно сильно по сравнению с первой половино1 2018 года. Все, что получает бюджет от прироста нефтяных цен, направляется в кубышку, именно в Фонд национального благосостояния, соответственно, никак не идет в экономику. Но это одна часть. Вторая часть – это действительно бюджет от повышения налога на добавочную стоимость, порядка 900 миллиардов рублей, примерно 200 миллиардов рублей получил он от повышения пенсионного возраста за счет снижения дотаций Пенсионному фонду. Вот еще вам триллион рублей. В первом полугодии Минфин, Кремль планировали все это дело потратить, вот этот триллион, который получен от налогов и от пенсионного возраста, на национальные проекты, но выяснилось, что национальные проекты так сильно сверстаны, опутаны таким количеством бюджетных правил, таким количеством бюрократических процедур, таким количеством надзирающих органов, что деньги по национальным проектам стали тратиться очень медленно. Эти деньги, которые собрали от повышения НДС и от повышения пенсионного возраста, они просто опять-таки застряли на счетах Министерства финансов. То есть практика такая, что налоги собираются, а в экономику они не возвращаются. Если бы я был чекистом, я бы сказал, что это вредительство и таким образом тормозится экономический рост. Потому что более действенного фактора, инструмента для торможения экономического роста у бюджета, у правительства не существует – собрать налоги и не потратить.
Михаил Соколов: Давайте про национальные проекты: что они с ними делают? Они же говорят, что это замечательно, сейчас мы деньги аккумулировали, потратим на какую-то магистраль в Казань, все будут ездить в Казань по скоростной магистрали, еще по дороге чуть ли не до Пекина. Это хорошо?
Игорь Николаев: У меня такое складывается впечатление, что многие, наверное не без оснований, представляют национальные проекты как нечто дополнительное. Два с половиной десятка триллионов рублей до 2024 года, их не было, вот они появились – это сверх того, что было бы. Это не так или совсем не так. На самом деле национальные проекты в значительной степени – это просто новая упаковка. Даже если возьмем по инфраструктуре, по дорогам: текущий ремонт автодорог – что, этого текущего ремонта не делалось бы, если бы не было национальных проектов? Конечно, такие работы бы проводились. Если вы просто называете по-новому – это в большей степени становится пиар-акцией. Я не хочу сказать, что там нет каких-то работ, которые надо действительно делать, там много хорошего есть, полезного в здравоохранении, образовании – это надо делать. Но просто это и так бы делалось на самом деле. С нацпроектами вопрос, удастся ли привлечь те триллионы внебюджетных средств, на которые рассчитывает бюджет. Потому что к бюджетным деньгам внебюджетные средства должны добавиться, чтобы дать этот эффект.
Возникает вопрос по финансированию. Некоторые говорят – а этого мало. У меня тогда возникает вопрос: а как эта сумма в 25 с лишним триллионов рублей получилась, как она обосновывалась? Такое ощущение, что сначала сумма появилась, а потом стали думать. Делается ставка на то, что у нас резко возрастут, в значительной мере благодаря нацпроектам, инвестиции в основной капитал. Их прирост в следующем году должен составить 7,6%. Для сравнения, президент на этом совещании не упоминал, но по итогам первого полугодия у нас рост инвестиций в основной капитал в годовом выражении составил 0,6%. То есть у нас должен произойти взрывной рост инвестиций в основной капитал. Только бюджет это не обеспечит. Если будет такой взрывной рост инвестиций в основной капитал, то это даст импульс экономике, мы войдем в пятерку крупнейших, обеспечив темпы. Вот на что расчет. Но где доказательства, что вдруг этот рост будет, что частный бизнес будет так вкладываться, что обеспечит такой рост.
Михаил Соколов: У нас капиталы, наоборот, выводят в это время из России.
Игорь Николаев: Капиталы выводят, и очень сильно. Нацпроекты – это красивая упаковка, но те параметры, которые там заложены, все-таки недостаточно просчитаны. К сожалению, я уверен, что многие показатели не будут выполнены по нацпроектам. Об этом уже можно говорить сейчас.
Михаил Соколов: То есть были майские указы, они реально не выполнены, но красиво придумано, что выполнены. Теперь эти нацпроекты. Что их ждет?
Сергей Алексашенко: Я бы начал с того, что давайте мухи отдельно, котлеты отдельно. Дважды два – это четыре, независимо от того, любим мы Владимира Путина, его правительство или не любим. Расходы федерального бюджета на 2019 год по сравнению с 2018 годом были увеличены на полтора триллиона рублей. То есть перед этим номинальные доходы были практически заморожены – это и есть прирост расходов в рамках национальных проектов. Игорь абсолютно прав, когда он говорит, что значительная часть бюджетных расходов была переупакована под оболочку нацпроектов, но тем не менее, некий плановый прирост расходов был запланирован. Хотели потратить больше, пока не смогли.
Часть вторая, что дороги – они же нужны. То, что в России дураки и дороги – две основные проблемы, мы знаем уже много сотен лет. Неплохо было бы эту проблему решать. Глядя на опыт других стран, очень хорошо видно, что интенсивное развитие автодорожной сети ускоряет экономический рост безотносительно к тому, это гитлеровская Германия, это депрессивная Америка периода Великой депрессии или это послевоенная Европа, или это Восточная Европа после развала социалистического лагеря, или это трансформирующийся Китай. Дороги России нужны так же, как и другим странам. Поэтому деньги на дороги тратить надо. То есть говорить, что совсем эти нацпроекты никому не нужны по идее, не надо строить дороги – это было бы неправда.
Мне кажется, основной проблемой нацпроектов является то, что их пытаются реализовать в существующей коррупционно-бюрократической структуре. Во-первых, считается, что администрация президента в лице помощника президента по экономике Андрея Белоусова и правительство замечательно разбираются в эффективности всех экономических процессов, лучше всех знают, куда деньги нужно вкладывать, куда не нужно. То есть если в Советском Союзе был Госплан, в котором работало несколько тысяч человек, еще отраслевые министерства, которые пытались каким-то образом понять, куда эффективно деньги вкладывать, у нас сейчас несколько десятков человек пытаются заменить Госплан. То есть эти люди принимают решение, куда деньги вкладывать, куда деньги не вкладывать.
Вторая проблема – это то, что деньги в рамках нацпроектов, как правило, выделяются в рамках тех самых непрозрачных бюджетных процедур. Пытаясь разобраться, куда идут деньги в рамках нацпроектов, кто их будет распределять, по каким критериям, вы упираетесь в огромное количество должностных инструкций, если не засекреченных, то закрытых нормативных документов Минфина, договоренностей правительства и Минфина с губернаторами, которые никому никак не показываются. В законе о бюджете записано, что правительство вообще имеет право перераспределять бюджетные расходы между всеми, кто захочет, в любой момент времени. Получается так, что фраза красивая о нацпроектах существует, действительно российская экономика была бы благодарна, если бы все эти деньги были потрачены, принесли свой эффект. Но другое дело, что существующая политическая система бюрократическая не в состоянии обеспечить эффективное использование бюджетных средств. Кроме того, в первом полугодии не удалось даже потратить те деньги или просто их обратно в экономику отдать, которые собрали в виде повышения налогов.
Полный текст будет опубликован 29 августа.
Опрос на улицах Москвы
Михаил Соколов: Таковы мнения на улице. На сайте в Твиттере у нас тоже был опрос с подготовленными ответами. 55% считают – из-за коррупции. Власть грабит бизнес – 23%. 14% – из-за санкций за Крым. А 8% сообщают, что их доходы растут.
Давайте об альтернативах нынешней политики в финале поговорим. Что можно сделать по-другому? Народ считает, что коррупцию надо задавить, кто-то еще считает, что не надо грабить бизнес.
Игорь Николаев: Невозможно не согласиться с этим. Конечно, если бы удалось снизить хотя бы, понятное дело, что вряд ли произойдут такие чудеса, что вообще не будет коррупции, но снизить уровень – безусловно, это повлияло бы. Когда миллиарды рублей находятся в квартирах только, понятное дело, что эти же деньги выводятся, они выводятся из экономики. Экономика, наверное, выиграла бы, если бы эти деньги работали. Поэтому, да, это правильно. Но, на мой взгляд, ответ на вопрос, что надо сделать, чтобы они все-таки росли, дает нам структура доходов населения, как она менялась.
Реальные доходы населения, четыре основные составляющие части – зарплата, социальные выплаты, доходы от предпринимательской деятельности, доходы от собственности. Если мы посмотрим, как менялась эта структура с начала 2000-х годов: у нас произошло резкое снижение, в два раза, доли доходов от предпринимательской деятельности. Было 15,2% в 2000 году, а в 2018 году – 7,5%. Сделайте наоборот, доля доходов от предпринимательской деятельности не должна падать. А это же политика в отношении малого бизнеса. Налог на самозанятых какую роль здесь сыграет? Больше будет, меньше? Как он будет стимулировать? Доходы от собственности тоже снизились.
Сергей Алексашенко: Я считаю, что самое главное – нужно добиться снятия санкций с России, а для этого нужно просто уйти с Донбасса, изменить свою внешнюю политику. Это обеспечит, я бы сказал, не меньше половины темпов того прироста, который нам нужен. Еще 40% нам обеспечит борьба с коррупцией и ограничение власти силовиков. То есть восстановление верховенства права, власти закона, справедливого честного суда, который силовиков – которые кошмарят бизнес – будет сажать на скамью заключенных. Я бы сказал так, что основная повестка дня – это политическая, это не вопрос экономических министерств.
Михаил Соколов: Протесты только слабоваты.
Сергей Алексашенко: При чем здесь протесты? У нас экономических протестов в России я пока что не видел. Назовите мне хоть один митинг, который собирался из-за того, что шестой год снижаются доходы населения. Значит нормально, доходы снижаются, а мы крепчаем. Нам нравится это дело, мы уж такие мазохисты.
Михаил Соколов: Я не уверен, что россияне такие уж мазохисты. В конце концов, какие-то смешанные протесты все-таки есть, связанные с мусором, с пенсионной так называемой реформой и со всем прочим. Тем не менее, действительно, альтернативы, может быть, политические и экономические должны быть вместе.
Игорь Николаев: У нас пока спасает то, что доходы снижались очень постепенно. Но так не может продолжаться даже при постепенном снижении долго – это очень рискованно.
