Новым спецпредставителем ОБСЕ по приднестровскому урегулированию стал бывший министр иностранных дел Италии и бывший вице-председатель Еврокомиссии Франко Фраттини. В интервью РИА Новости он заявил, что надеется на положительный вклад России в урегулирование приднестровского конфликта, а также что без России этот узел не разрубить. Владимир Сокор – один из наблюдателей на восточноевропейском пространстве, который специализируется по политическим проблемам и так называемым «замороженным» конфликтам в постсоветских странах. Аналитик полагает, что при всех оптимистических заявлениях представителей ОБСЕ, конца приднестровского конфликта пока не видать.
Свободная Европа: Поговорим о приднестровском урегулировании в год выборов. Что может произойти в 2018 году в этом направлении? Франко Фраттини – новый спецпредставитель ОБСЕ, есть шансы на то, что удастся сдвинуть воз с мертвой точки, сделать больше, чем сделала, например, Германия в период исполнения мандата председателя ОБСЕ?
Владимир Сокор: Г-н Фраттини – политик из окружения Сильвио Берлускони. Сам г-н Фраттини питает особые симпатии к России и к президенту Владимиру Путину лично. Разумеется, это отражает и отношение Сильвио Берлускони, одного из самых близких европейских друзей Кремля.
Два года Республика Молдова держалась, не поддавалась давлению, но сейчас пошла на попятную
Тот факт, что именно г-н Фраттини назначен на эту должность итальянским председательством ОБСЕ, свидетельствует о двух моментах. Первый: ОБСЕ не является бескорыстным посредником, а находится под непосредственным влиянием России. Второй: г-н Фраттини, используя свою международную репутацию политика, попытается дать толчок переговорам в формате «5+2» в пользу России и Приднестровья и в ущерб интересам Республики Молдова.
Г-н Фраттини не обладает необходимой легитимностью для того, чтобы выступать в роли посредника, он заведомо настроен в пользу России. Это незаконное назначение.
Свободная Европа: Но чем объясняется растущий интерес России к урегулированию конфликтов, замороженных на протяжении многих лет?
Владимир Сокор: Россия не заинтересована в урегулировании затяжных конфликтов, в том числе и приднестровского. Она хочет пересмотра Конституции Республики Молдова с приданием Тирасполю определенного политического влияния, достаточного для того, чтобы парализовать проевропейский курс любого правительства Молдовы. Я говорю не о нынешней власти – она не демонстрирует проевропейской ориентации, я имею в виду следующие правительства, которые придут к власти.
В случае урегулирования приднестровского конфликта по модели, навязанной Россией при содействии ОБСЕ, с предоставлением Тирасполю политического влияния в рамках молдавской системы, шанс на возобновление европейского курса может быть безвозвратно упущен.
Свободная Европа: Тирасполь и Москва, если верить приднестровскому лидеру Вадиму Красносельскому, наметили так называемый алгоритм совместных действий на этот год в процессе урегулирования, направленный на «сохранение управляемости и предсказуемости ситуации и минимизацию негативных последствий». Как расцениваете вы это заявление Красносельского?
Владимир Сокор: В этом заявлении просматривается косвенное продолжение тенденции, обозначившейся в ноябре прошлого года, когда было подписано несколько протокольных решений в рамках так называемых «малых шагов» между Кишиневом и Тирасполем, а именно – признание ряда документов и полугосударственных символов в пользу Приднестровья: номерных знаков автомобилей с приднестровской регистрацией для их участия в международном трафике, приднестровских дипломов, приднестровского телефонного кода, что, в скобках, означает и признание монополии компании «Интерднестрком» на телефонную связь на территории Приднестровья. На этом список «подарков» не закончится.
Крым рассматривается на равных с Донбассом и признан «временно оккупированной территорией»
Это означает ни что иное, как постепенное признание суверенитета Приднестровья. Региону начинают предоставлять атрибуты полугосударственности, которые приведут фактически к суверенизации Приднестровья, возможно, под правовым прикрытием – как составляющей части Республики Молдова; но это будет лишь прикрытием, и ничем более. Фактически налицо процесс суверенизации Приднестровья.
Свободная Европа: Вы считаете, что Кишинев пошел на уступки? Но как это совместить, например, с заявлением спикера Андриана Канду, что Молдова может обратиться к международным экспертам с просьбой оценить ущерб от российского военного присутствия на левом берегу Днестра за последние четверть века?
Владимир Сокор: Мне бы хотелось вначале взглянуть на текст такого обращения. Пока же г-н Плахотюк пошел на те уступки, о которых мы говорили чуть выше. Два года Республика Молдова держалась, не поддавалась давлению, но сейчас пошла на попятную.
Г-н Плахотнюк решил лично вмешаться в процесс выстраивания политики Республики Молдова по этому вопросу. Г-н Плахотнюк лично даже похвастался этим. Он сказал, что благодаря лично ему удалось достичь договоренностей в рамках формата «5+2» в ноябре в Бендерах, а затем в Вене, на декабрьской конференции ОБСЕ. Он этим хвастал открыто, и я не могу представить себе, чем руководствовался Плахотнюк. Он поддался на косвенное влияние не столько российской дипломатии, сколько западных дипломатов в Кишиневе, которые два года безуспешно пытались подтолкнуть Республику Молдова к уступкам.
Политический представитель Кишинева Георге Бэлан продержался, честь ему и хвала, два года. Сейчас же г-н Плахотнюк решил заменить г-на Бэлана на этом посту одновременно с уступками, на которые, по его собственным словам, Кишинев пошел благодаря ему, Плахотнюку. Его позиция по отношению к Западу крайне уязвима. Г-н Плахотнюк готов любой ценой добиваться выполнения своих планов, которые, с его точки зрения, совпадают с желанием Запада.
Именно поэтому он лично вмешался в процесс переговоров. Г-н Плахотнюк обостряет уязвимость Молдовы перед Западом. Стремясь укрепить собственные позиции в глазах западной дипломатии, он форсирует события и подталкивает Кишинев к уступкам.
Свободная Европа: Верховная рада Украины приняла закон, в котором Российская Федерация признана «агрессором» и «оккупантом», а Донецкая и Луганская области, как и Крым, аннексированный Россией в 2014 году, – «временно оккупированными территориями». Это решение украинских парламентариев подверглось критике со стороны Москвы. Может ли это иметь какие-то последствия для Молдовы?
Владимир Сокор: Никаких последствий! Потому что политика Кишинева полностью отличается от политики Киева. Политика Кишинева лишена чувства национального интереса, достоинства государства. Политика Кишинева отличается нерешительностью, стремлением маневрировать. Два года Кишинев выдерживал, а потом пошел на уступки. Сейчас от этой выдержки не осталось и следа, и ОБСЕ продолжит, начиная с февраля этого года, тактику «малых шагов», направленную на суверенизацию Приднестровья.
За Донецком и Луганском стоит Россия, и Украину нельзя заставить вести переговоры с марионетками
Какой контраст между политикой Кишинева и политикой Киева! Киев признает, что на территории восточной Украины имеет место межгосударственный вооруженный конфликт между Россией и Украиной. Законодательство Украины ясно и исчерпывающе признает этот момент, тогда как Кишинев уходит от признания аналогичного факта на своей территории, в Приднестровье.
Свободная Европа: Петр Порошенко и Влад Плахотнюк находятся в хороших отношениях, откуда же этот контраст, о котором вы говорите? Чем объясняется столь разный подход к пониманию Киевом и Кишиневом отношений с Москвой?
Владимир Сокор: Одним из последствий нападения России на Украину в 2014 году стал беспрецедентный всплеск украинского национального сознания и оценок ценности украинской государственности – чего нет в Республике Молдова, особенно на официальном уровне. Кроме того, Молдову прессуют отдельные западные дипломаты, которые стремятся добиться успеха, пусть лишь на бумаге, в конфликте, который, по их мнению, легче решить, чем украинский.
Некоторые западные дипломаты – Италия яркий тому пример – надеются улучшить отношения с Россией за чужой счет, в данном случае, за счет Республики Молдова. Они хотят доказать, что возможно достичь соглашения с путинской Россией хотя бы в приднестровском вопросе, который они считают более простым и легкоразрешимым, чем другие замороженные конфликты, включая конфликт на Донбассе.
Чего достиг Киев этим законом? Он подстраховался на случай противоправного применения минских договоренностей в ущерб интересам Украины. Он построил то, что я назвал в другом контексте «законодательным щитом», призванным защитить страну от давления, аналогичного тому, которому подвергается сейчас Республика Молдова.
Навязать Украине какие-то уступки – значит заставить ее нарушить собственное законодательство, принятое сейчас Верховной радой. Отныне Украина сможет всем говорить: «Мы не можем идти на односторонние уступки, потому что это значит нарушить собственное законодательство, демократически принятое репрезентативным и свободно избранным парламентом Украины».
В чем состоят защитные механизмы? Прежде всего, в том, что Россия признана «государством-агрессором». Значит, Украина не может вести переговоры с Донецком или Луганском, к чему ее призывают, потому что за Донецком и Луганском в действительности стоит Россия.
Свободная Европа: «Оккупант», как называют Россию в принятом законе...
Попытки Москвы направлены на разжигание внутренних конфликтов в европейских странах, а заодно, кстати, и в США
Владимир Сокор: Именно, оккупант. Следовательно, за Донецком и Луганском стоит Россия, и Украину нельзя заставить вести переговоры с марионетками России в Донецке и Луганске. Это одна линия защиты. И вторая: Украину нельзя принудить взять на себя расходы на восстановление – или социальные расходы – территорий, оккупированных Россией в Донбассе, так как принятое украинское законодательство ссылается на принцип международного права. Согласно ему, оккупирующая сторона несет все расходы, связанные с социальной защитой населений данной территории.
Третья линия защиты: Россия, признанная «агрессором» и «оккупантом», не имеет права участвовать своим контингентом в какой-либо миротворческой операции в Донбассе под эгидой ООН. Четвертая: стирается всякое отличие между российской оккупацией в Донбассе, с одной стороны, и в Крыму – с другой. В соответствии с этим законом, Крым также провозглашен «временно оккупированной территорией», и отсчет оккупации начинается с 20 февраля 2014 года – применительно и к Донбассу, и к Крыму. Но 20 февраля – начало российской агрессии в Крыму, а не в Донбассе. Следовательно, Крым рассматривается на равных с Донбассом и признан «временно оккупированной территорией».
Свободная Европа: Г-н Сокор, следующий вопрос – о роли и месте Российской Федерации в регионе. И еще: как вы расцениваете попытки Москвы торпедировать европейские демократии?
Владимир Сокор: Попытки Москвы направлены не столько на торпедирование европейских демократий, сколько на разжигание внутренних конфликтов в европейских странах, а заодно, кстати, и в США. Россия очень внимательно реагирует на проявления различных социальных групп – будь то политические партии, социальные классы, этнические, территориальные, любые социальные группы, недовольные сложившимися политическими системами и формулирующие свои требования, независимо от того, этнического они порядка, лингвистического, социального или идеологического.
Не в русофобии дело. Речь идет о конкретных проблемах, по которым позиции России и Запада не совпадают
Россия пытается находить такие группы и использовать против правительств, находящихся у власти в Европе. Как правило, это правительства либерального толка, даже если и называются не либеральными, а как-то иначе, и действуют они в рамках общеевропейского консенсуса, так называемого либерально-идеологического консенсуса. Такая форма консенсуса начала давать сбой, она вызывает недовольство, ущемляет определенные социальные силы. Так вот, эти социальные силы идентифицируют и настраиваются на бунт против власти.
Действия России направлены именно на тех европейских политиков, которые сидят за одним с ней столом – и официальные представители Евросоюза из Брюсселя, и лидеры тех или иных национальных правительств. Россия нападает на них с «политического тыла». Россия атакует электоральные базы, которые стоят за этими политиками. Своей стратегией она ослабляет позицию политиков, государственных людей, с которыми сам Кремль ведет диалог, лицом к лицу ведет переговоры, а из-за спины наносит удар, взламывает их базы данных.
Свободная Европа: Со стороны Москвы звучат не менее жесткие заявления. Например, глава российской дипломатии Сергей Лавров говорил, что на Западе наблюдается беспрецедентная русофобия, более сильная, чем во времена «холодной войны»…
Владимир Сокор: Это старый и уже недействительный аргумент со стороны России. К нему прибегал еще Советский Союз, который жаловался, что Западом движут антисоветские настроения.
Сейчас Россия стала националистическим государством – и жалуется на русофобию! Не в русофобии дело. Речь идет о конкретных проблемах, по которым позиции России и Запада не совпадают. Это конкретные проблемы – военного порядка, прежде всего, политического порядка, дипломатического, экономического… Какая уж тут русофобия?..
