Любая система, построенная на страхе, недолговечна – Игорь Козловский

(Друкуємо мовою оригіналу)

На оккупированных территориях активно ведется информационная пропаганда, что уже давно не секрет, люди живут в постоянной изоляции. Что происходит с психикой людей в ОРДЛО? Как система ломает личности людей и меняет их убеждения? И как сохранить себя в атмосфере страха и тотальной пропаганды? Про это в эфире Радио Донбасс.Реалии рассказал религиовед, бывший пленный группировки «ДНР» Игорь Козловский.

– Вы описывали атмосферу, которая сейчас в оккупированном Донецке, тремя словами: ужас, произвол и фантасмагория. Каково это морально, быть проукраински настроенным человеком в группировке «ДНР»?

– Это сложно психологически. Если ты – интеллектуальное существо, необходимо общение, информация и пространство для творчества, передвижения, выражения своих мыслей, позиции. Всего этого, к сожалению, там нет, по той простой причине, что перед нами образец тоталитарной системы, пусть примитивной, грубой, сколоченной грубыми мазками, но это тоталитарная система, где действительно базой является страх.

Они не подозревают во многом, что любая система, построенная на страхе, недолговечна, потому что у человека есть предел. И сейчас, и тогда, каждый день, каждую неделю поступает информация, что задержаны простые люди, лишь потому, что они кому-то не понравились. Раньше это были бизнесмены, пусть маленькие, но у них были машины, имущество. Эта система пользуется тем, что можно что-то «отжать».

Грубо, примитивно, на первом этапе работает. Страх сковывает, сужает пространство и человек начинает голодать. Он иного качества, чем телесный, но все равно голод. Есть ограничение наших переживаний, плюс идет информационная семантизация некой чужеродной информации. Тоже примитивной, но она отравляет очень многих.

– Думающие люди, которые не вписыватся в систему, которую предлагают подконтрольные России силы, ломались под давлением системы. Когда вы находились в Донецке, видели ли вы такие примеры? И как этого добиваются?

– Да. Человеку нужно выживать. Думающему человеку нужно выживать, и он начинает приспосабливаться, это характерно для любой системы. И многие просто начинали выживать, задвигая свой внутренний мир глубоко и далеко, и они просто претерпевались.

Слушательница: Когда я жила на оккупированных территориях, мне очень помогало прослушивание иностранных языков и классическая музыка. Думайте и обдумывайте, часто о хорошем.

​– Хороший совет – позитивное мышление. Когда человек позитивно мыслит, у него есть перспектива. У пессимиста нет перспективы. Это важно, потому что там люди живут в зоне тревоги, нет «завтрашнего дня».

Люди ожидали какой-то определенности, она не наступила и появилось ощущение брошенности. Я имею в виду людей, которые стоят на проукраинских позициях или обыватели, которые хотели бы вернуть состояние, что было до войны.

Отсутствие перспектив дает всплеск тревоги, который даже больше, чем страх. У страха есть определенность, а тревога – это неопределенность, и она изнуряет, потому что у нее нет конца. Поэтому человеку важно его информационное окружение, важно разнообразить свое сознание чем-то позитивным.

– А там стремятся к тому, чтобы люди оставались в этой тревоге. Я отсылаюсь к недавнему так называемому «украинскому народному трибуналу». Там судили всех «пособников Порошенко». И это было многочасовое телешоу по всем местным сепаратистским телеканалам. Люди в очередной раз вспоминали события 2014-2015 годов.

– Это глупость. Они не понимают, с чем играют. Они может быть неосознанно, но уничтожают регион. Одна часть населения, наиболее активная, трудоспособная, покинет регион, другая часть уйдет в себя, те, кто не участвует в той жизни, которую условно можно назвать общественной.

Слушательница, Кропивницкий: Сидя там в подвалах, вы думали, откуда в ХХІ веке могли появиться люди, которые сажают других людей «на подвал»?

– Я об этом думал и сейчас думаю. На самом деле, эти люди жили среди нас. Очень многие из них с определенным комплексом неполноценности, невостребованности. Когда есть кризис, испытание, это приводит к тому, что подобные люди начинают использовать эту ситуацию, скорее, чтобы доказать себе, что они что-то значат.

Я потом видел много людей там, и в местах лишения свободы, среди криминальных элементов, которые участвовали в захватах админзданий, брали в руки оружие, и 90% – это люди, которые оказались на маргинезе, за пределами обычной нормальной жизни.

Часто неудовлетворенность приводит к тому, что они, используя ситуацию, начинают эти механизмы направлять на других. Себя обвинить в этом сложно – это признать ответственность, а ее брать не хочется.

– На Донбассе сформировался патерналистский тип людей, есть те, кто не знает свободы, боится свободы. Еще одно испытание для людей, которые условно свободные, видеть, как близкие, вчерашние друзья на черное говорят белое, отказываются думать. Что бы вы им посоветовали?

– Каждый человек имеет право на свое мнение, даже если оно абсурдное. Если перед нами нечто идиотичное, вступать в полемику с этой идиотичностью себе дороже. Но это не значит, что мы бросаем этого человека на произвол судьбы, если он близкий. Мы даем ему для размышления информацию, мы ее не комментируем, позволяем человеку самостоятельно пробудиться, чтобы вынести суждение.

Если это чужие, далекие люди, то токсично с ними вступать в полемику, это будет отравлять.

– Ваш ученик и наш корреспондент Станислав Асеев объявил голодовку. Об этом поступила информация от его однокурсника Егора Фирсова. Если это правда, насколько голодовка может повлиять на тех, кто его удерживает?

​– Наверное, каждый, кто находился в таких условиях, задумывался о голодовке. Потому что там это единственный механизм протестовать против тех условий. Любой другой протест заканчивается наказанием. За голодовку не наказывают – это форма протеста, чтобы крикнуть. Потому что там настолько изолирован, с трудом верится, что о тебе помнят.

Я читал, что написал Фирсов. Я еще не получил окончательное подтверждение, что Васин голодает, но я верю Фирсову. Отношение уже трудно испортить с администрацией, которая его там держит. Хуже уже не сделаешь.

Он протестует против тех ужасных условий – это концлагерь. Он протестует против того, что у него есть целый ряд заболеваний и он не получает медикаментов. Он протестует против несправедливости не только в отношении его, а в отношении других.

– Как думаете, ему поможет эта голодовка, чтобы выйти на свободу?

– Это жест отчаяния. Жест жертвенный. Я бы не сказал, что поможет. Но скорее поможет психологически, то есть, он сделал все, что мог.

ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ:

(Радіо Свобода опублікувало цей матеріал у рамках спецпроекту для жителів окупованої частини Донбасу)