(Друкуємо мовою оригіналу)
О ней в городе ходили слухи – «расстреляли»... Подруга же верила, что Елена жива. 29 декабря на КПВВ «Майорск» открылись двери автобуса с пленными, которых отправили на обмен, и из него вышла женщина в футболке с нарисованным ручкой тризубом.
Елену Сорокину из Первомайска Луганской области задержали на неподконтрольной территории за расклейку проукраинских листовок в 2018 году. Так называемый суд группировки «ЛНР» вынес приговор – «измена родине». Находясь в застенках, женщина не отказывалась от своей позиции и рисовала патриотические рисунки. Во время обмена 29 декабря 2019 года Елена Сорокина ступила на свободную землю в футболке с надписью «Моя держава Україна». О том, что пришлось пережить в неволе, женщина рассказала Радио Донбасс.Реалии.
С Еленой встречаемся в больничной палате, она с соседкой, тоже освобождённой из плена группировки российских гибридных сил вернулась с процедур. Женщина пытается говорить на украинском, но вскоре извиняется и переходит на русский. Говорит, что очень хочет заговорить на 100 процентов на украинском, но, когда нервничает, сбивается. Время от времени Елена начинает плакать, не столько из-за пережитого в неволе, сколько из-за того, что не смогла дождаться дома момента освобождения территории. «Хозяйка зоомагазина» – так мы привыкли называть ее, готовя сюжеты о пленных .
За то, что я клеила листовки «Луганськ – це Україна», мне инкриминировали экстремистскую деятельность
– Меня взяли на расклейке листовок. Погорела я на этом. Клеила листовки, где поздравляла тех, кто считает себя украинцами, тех, кто ждёт возвращения Украины. Они (группировка «ЛНР» – ред.) спрашивали меня, а много ли таких. Отвечала – представьте себе, много! За то, что я клеила листовки «Луганськ – це Україна», мне инкриминировали экстремистскую деятельность.
– Вам не страшно было в захваченном городе проводить такую работу?
Я сейчас так плакала. Вышла с процедур, а санитарочка мне говорит: «Да вам надо брать российское гражданство, ехать в Россию»
– Я не скрывала свою проукраинскую позицию. Работала в магазине, нужно было на что-то жить. До 2016 года я ждала, что Украина вернётся.
С чужими людьми всегда вступала в конфронтацию. Всегда говорила: люди, поймите же, кто в вас стреляет, вы же должны понимать. Говорила, что Украина вернётся. У меня нет семьи, нет детей, за которых нужно переживать, мне было всё равно. Накипело…
Знаете, я сейчас так плакала. Вышла с процедур, а женщина санитарочка мне говорит: «Да вам надо брать российское гражданство, ехать в Россию». Как же так? Мы же так сюда хотели, ждали. Разве так можно? (плачет)
– А как в том окружении, которое уже и не ваше, отстаивать проукраинскую позицию? Что вас поддерживало?
Я была уверена, что меня моя Украина не бросит, обменяет
– У меня на допросе был один «МГБшник», а второй ФСБшник. Я не скрывала и смело говорила всё, что думаю. Говорила, что всё равно Украина будет. На «суде» говорила, что не признаю этой «республики», что я не ваша «гражданка», и не изменница, моя родина – Украина. Говорила, что не признаю этого судилища.
Мне говорили, что грозит от 12 до 20 лет, а я отвечала, что хоть 30. Я была уверена, что меня моя Украина не бросит, обменяет. Каждый месяц мы ждали этого обмена. Это и судьи, и адвокаты понимали. Когда нас судили, там есть такая процедура, когда тебя опрашивают: фамилия, имя, адрес, национальность. И они говорят – национальность: русская. А я говорю, что не русская, я украинка!
– Где вас содержали, и в каких условиях?
Постоянно говорили, что нас не обменяют, что мы никому не нужны
– Я сидела на подвале «МГБ» в Луганске. Подвалы плохо вентилируются, без окон, без прогулок. Были случаи, когда переводили в более глубокие подвалы. Я там полтора месяца была как в тумане, ничего не соображала. Не отличала дни, плохо ела. Потом сообразила, что это от нехватки кислорода. Начала стучать в дверь, но меня всё равно не слушали. Я потребовала медика.
В каждую камеру я заходила и говорила, что я проукраинская
Потом повезли в больницу, сделали кардиограмму. После этого перевели в более высокий подвал. Было очень тяжело, особенно психологически. Постоянно говорили, что нас не обменяют, что мы никому не нужны. Но мы верили.
В каждую камеру я заходила и говорила, что я проукраинская. Только другим заключённым разрешалось общаться с родственниками, им телефон закидывался. Нам же было запрещено.
– На обмене вы были в футболке с тризубом и надписью «Моя держава Україна». Как удалось там её сделать?
– Первую футболку мне порвали. Потом я нарисовала вторую. Когда в тюрьме её нашли, то порвали, стали по ней топтаться. После очередных судов, когда они меня называли русской – мне надоело. Сделала ещё одну. Подруга передала мне фломастеры, кроссворды и много ручек. И когда алкоголички из камеры заметили, что я рисую трафареты, то сдали смотрящему. Трафареты порвали, а меня бросили в другую камеру.
Там о моих художествах никто не знал, и когда смотрящая уехала домой, я продолжила рисовать. Вышло, в принципе, не плохо. Когда нас перевозили, я постоянно её прятала. Вывернула наизнанку, и очень боялась, что найдут. Но в автобус её взяла, завязала под курткой. Когда мы ехали по трассе, то по обочинам всё было в мусоре, потом раз, и резко чисто. И тут я вижу: один украинский солдат, второй стоит. Я поняла, что это уже «Украина». Тогда и достала футболку, надев её сверху куртки. Автоматчик, что был с нами в автобусе, он был так зол, но сделать уже ничего не мог.
А когда уже вышли, то я начала реветь. Когда были там (в плену – ред.), то от меня и слезинки нельзя было дождаться. Я знала, что Украина нас не бросит.
ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ:
(Радіо Свобода опублікувало цей матеріал у рамках спецпроекту для жителів окупованої частини Донбасу. Якщо ви живете в ОРДЛО і хочете поділитися своєю історією – пишіть нам на пошту Donbas_Radio@rferl.org, у фейсбук чи телефонуйте на автовідповідач 0800300403 (безкоштовно). Ваше ім'я не буде розкрите)
