(Друкуємо мовою оригіналу)
Совершенно отдельной темой этой войны могла бы идти тема оставленной, брошенной, занятой и поменявшей хозяев недвижимости. Здесь вместо запятых можно ставить как союз «и» так и «или».
В российских новостях о Сирии это всегда как-то оптимистично:
«Наш дом разбомбили, но мы рады, что можем наконец-то вернуться домой!»
Я не понимаю, куда они возвращаются, если первое умозаключение нелогично по отношению ко второму и наоборот. И опять же, в теленовостях, это как-то легко – идёт семья, несёт всё своё на себе, благодарит, что их спасли. А дальше?
У моей семьи один вид собственности – наш дом. Если с ним (не дай Бог) что-то случится, вернуться на пепелище и жить в землянке мне представляется маловероятным
У моей семьи один вид собственности – наш дом. Если с ним (не дай Бог) что-то случится, вернуться на пепелище и жить в землянке мне представляется маловероятным. Не тот климатический пояс. Поэтому за тем оптимизмом, которому я всегда удивляюсь, вероятно, стоит что-то ещё. Где ночуют те люди, чьи дома разрушены, куда они возвращаются, где они живут?
Мои друзья накануне войны поженили детей. Те взяли в кредит квартиру. Всё понятно, но! Фирма-работодатель детей выехала из Луганска на территорию законной Украины и предложила это сделать своим сотрудникам. Работали там оба члена молодой семьи и с лёгкостью, присущей молодости, уехали. Легко, прихватив несколько чемоданов и маленького сына. С ними уехала её мать. Она до войны работала, но раз уж так сложилась жизнь (кто-то должен жертвовать: сидеть с внуком и помогать детям), эту роль женщина взяла на себя. Надо сказать, фирма, пригласившая детей, поступила благородно – взялась оплачивать половину ежемесячной аренды трёхкомнатной квартиры для своих сотрудников. Два с лишним года они так живут – молодая семья с младенцем и пожилой матерью. Бабушка с внуком, дети заняты карьерой. Работа интересная, предполагает частые международные командировки, поэтому рефлексировать об утраченном молодёжь времени не имеет, а пожилая мать так уматывается за день с внуком, что и рада бы что-то обдумать в тишине, но этой тишины бывает немного.
Вопрос в другом, что теперь со взятой в кредит квартирой в Луганске? Ничего. Но нужно ли платить банку, у которого этот кредит брали?
Вопрос в другом, что теперь со взятой в кредит квартирой в Луганске? Ничего. Раз в полгода молодёжь приезжает дней на десять в отпуск – проведать друзей. Но нужно ли платить банку, у которого этот кредит брали? Квартира в Луганске, а этих банков (и всяких других) в Луганске нет. Два с лишним года они кредит не платят – банк заморозил выплаты по этим кредитам. И, самое поразительное, что и коммунальные платежи они тоже не платят – они же в той квартире не живут.
И как ответить на вопрос – есть у них квартира или нет? Купленная квартира им не принадлежит, а своего жилья в том городе, куда они выехали, у них нет. Да и выезжали же с чемоданом вещей, думали, на пару недель. Потом пришлось купить подержанный шкаф и комод, чтобы было уже куда всё складывать… Вещей за эти два года горы скопилось. И квартира, которую снимают, плохенькая – мебель старая и скрипучая, всё чужое, неприятное… Логично было бы уже своё купить, раз так пускают корни в новый город, а что в таком случае делать с купленной квартирой в Луганске? И долгов по коммунальным там уже на несколько тысяч.
Куча народу выехала и заперла квартиры, передав ключи тем, кто будет иногда заходить и проведывать оставленную собственность
Таких примеров сейчас – не переслушать. Куча народу выехала и заперла квартиры, передав ключи тем, кто будет иногда заходить и проведывать оставленную собственность. В новой жизни и новых городах стало что-то складываться, о возвращении уже и речи будто бы нет. Но что делать с запертой квартирой и мебелью? Продавать всё вместе? Оптом? Или нанимать машины, чтобы вывозить? И почём продавать?
Спасает положение, когда в Луганске остаются пожилые родственники
За ту сумму, которую дают здесь, там не купить ничего. Избавиться от недвижимости здесь за такие смешные деньги тоже не вариант. Но запертые квартиры тоже нужно оплачивать. Спасает положение, когда в Луганске остаются пожилые родственники, способные ходить по кругу по запертой собственности выехавших детей – проведывать и оплачивать из своей пенсии. Такие примеры я тоже знаю. При чём дети относятся к этому как-то удивительно легко – они же не живут в этих квартирах, почему они должны что-то за них платить. Ситуации будто бы не тупиковые, но, чтобы их как-то разрешать, нужны силы и время. А главное, понимание, кто, где и как видит свою жизнь. А этот вопрос уже из разряда самых сложных, ответить на который вряд ли кто-то может легко и сразу.
Ещё меня удивляет вопрос перемены собственников крупными объектами. Было частной собственностью, стало «военным» объектом местного значения
Ещё меня удивляет вопрос перемены собственников крупными объектами. Было частной собственностью, стало «военным» объектом местного значения. И речь идёт об огромных зданиях в несколько этажей, десятках зданий, которые вместе с мебелью и всей техникой так вот «легко» поменяли хозяев. Как это происходит? Если оценивать масштаб «национализации» – очень выборочно. Головные офисы банков стали «комиссариатами» и «военкоматами», а вот маленькие отделения филиалов сейчас частные коммерческие центры.
Если отслеживать «географию» этих захватов, кажется, что просто кто-то не смог договориться с местной «властью». Кто-то успел «крутнуться», а кто-то – нет
Почему именно ресторан семейных ценностей «Мафия» в самом центре Луганска стал солдатской столовой? Хотя понятно почему – удобное расположение в самом центре города. То есть частный ресторан «Сен су яки» через дорогу так и остался частным рестораном, «Биргофф» и прочие недешёвые рестораны открылись и работают, а вот «Мафия» так в корне поменяла «ориентацию» вместе с пятиэтажным офисом, на первом этаже которого находился этот ресторан. Если отслеживать «географию» этих захватов, кажется, что просто кто-то не смог договориться с местной «властью». Кто-то успел «крутнуться» и сохранить право собственности, а кто-то – нет.
Недалеко от нас летом 2014 года «военные» захватили частный дом. Жили там, ставили транспорт, питались. Эта улица богатых домов в два этажа с хорошими ремонтами. Мне непонятно, почему из двух десятков домой выбрали именно этот. Чем он так выделился? Как показывает опыт, после такого «квартирантства» в домах мало что потом остаётся. Ни ложек, ни гвоздей. То есть формально дом вернули хозяевам, а найти крайних за пропажу имущества невозможно – сама местная «армия» успела обновиться уже несколько раз. Тех, кого жил в нём, уже не найти, а тех, кто за что-то может ответить, и подавно.
Меня отчего-то всегда удручают эти картинки «революции» – люди в сапогах на красивой плитке, оружие на офисных креслах, кирпичики для шашлыков в зимнем саду директора банка… Есть такое выражение о пущенной козе в огород. Вот именно оно мне и приходит в голову.
Виталий Коршунов, преподаватель, город Луганск
Думки, висловлені в рубриці «Листи з окупованого Донбасу», передають погляди самих авторів і не конче відображають позицію Радіо Свобода
Надсилайте ваші листи: DonbasLysty@rferl.org
