В России 12 июля вновь помпезно отметят 76-летие со дня крупнейшего, по официальной версии, встречного танкового сражения Второй мировой войны между советскими и немецкими частями вблизи станции Прохоровка Белгородской области – во время Курской битвы. Незадолго до этой даты немецкое издание Die Welt опубликовало аналитическую статью, в которой утверждается, что бой под Прохоровкой на самом деле трудно назвать "битвой", и уж тем более "победной". Появляется все больше вполне достоверных исторических документов, из которых следует, что на самом деле Прохоровка стала одним из самых кошмарных поражений Красной армии за всю войну. Эта публикация, да еще в немецкой газете накануне торжеств, вызвала шквал истерики и самых гневных комментариев среди российских законодателей и во многих СМИ.
События под Прохоровкой остаются одним из важнейших историко-пропагандистских мифов и советского, и нынешнего времени в России. Однако в отечественных и иностранных военно-исторических изданиях всегда, не только сейчас, приводились удивительно разные описания этого боя и данные о потерях с обеих сторон – от нескольких машин до сотен танков и САУ. На эту тему написаны сотни трудов и статей в энциклопедиях, сняты художественные фильмы.
Прохоровское поле как место сражения сегодня официально считается Третьим ратным полем России, после Куликова поля и Бородинского поля. В 1995 году в мемориальном комплексе "Прохоровское поле" появились основной местный памятник Победы, звонница высотой 59 метров с золотой фигурой Богородицы, набатным колоколом, пилонами и барельефами героев и храм Святых Апостолов Петра и Павла, на мраморных стенах которого высечены имена 7 тысяч советских солдат, убитых в Прохоровском сражении (на самом деле их было много больше).
На днях авторы публикации в Die Welt, опираясь на обнаруженные немецкими и британскими историками (такими как Карл-Хайнц Фризер и Бен Уитли) фотоснимки воздушной разведки вермахта и другие документы, написали, что российским властям на самом деле стоило бы снести эти памятные сооружения – потому что 12 июля 1943 года под Прохоровкой не только не было никакой победы Красной армии, но вообще весь тот день завершился для советской стороны полной катастрофой:
"Судя по последним исследованиям на основе настоящих фотографий того времени, под Прохоровкой не было ни советской победы, ни вообще какого-либо крупного танкового сражения. В реальности на Прохоровском поле около 200 танков 29-го советского танкового корпуса в тот день просто совершили бесполезную самоубийственную атаку в стиле камикадзе. Согласно многолетней советско-российской версии этого боя, 12 июля, когда шла стратегическая немецкая наступательная операция "Цитадель", в сражении лоб в лоб сошлись 850 советских и 800 немецких танков. При этом, по данным советской пропаганды, были уничтожены около 400 танков вермахта. Но на самом деле 672 советских танка встретили только 186 немецких. К вечеру 12 июля Красная армия потеряла 235 машин, в то время как гитлеровцы ТОЛЬКО 5. И это произошло на поле площадью всего в несколько квадратных километров".
Авторы публикации в Die Welt пишут, что советский генерал Павел Ротмистров, командовавший 5-й гвардейской танковой армией, не заметил на поле выкопанный немцами противотанковый ров глубиной почти в 5 метров, из-за чего советские танки застряли перед единственным узким мостом через него, став отличными неподвижными мишенями для противостоявших им двух батальонов из 2-го танкового корпуса СС.
В сражении под Прохоровкой участвовал сын нацистского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, 22-летний командир танковой роты гауптштурмфюрер войск СС Рудольф фон Риббентроп (умерший только что, в мае 2019 года), получивший за этот бой через три дня Рыцарский крест Железного креста. В своих мемуарах он писал, что к середине дня советские танковые колонны стали "адом из огня, дыма, обугленных трупов и горящих танков Т-34". Там же находился и самый известный и результативный немецкий танковый ас Второй мировой войны Михаэль Виттманн – его отряд из четырех танков "Тигр" 1-й танковой дивизии СС "Адольф Гитлер" с инженерно подготовленных позиций уничтожил или сильно повредил 55 советских танков и САУ.
"Очевидно, немецкие генералы не смогли поверить сообщениям собственных офицеров о таком нежданном успехе и после сражения послали в район Прохоровки авиаразведку. Фотографии, сделанные 14 и 16 июля 1943 года, а также в начале августа, теперь обнаружил и проанализировал британский историк Бен Уитли. На них только между противотанковым рвом и высотой 252,2 видно более сотни разбитых советских средних танков Т-34 и легких Т-70, а также САУ советского 29-го танкового корпуса. Несколько дальше, к северо-западу, Уитли смог найти еще 55 уничтоженных "Тиграми" Виттманна советских танков: 32 танка Т-34, 12 танков Т-70 и 11 танков "Черчилль", поставленных в СССР из Великобритании по ленд-лизу".
Вот что думает о сражении под Прохоровкой независимый российский военный историк Борис Соколов – в целом полностью поддерживающий точку зрения немецкой Die Welt, хотя его данные о потерях сторон 12 июля 1943 года в том бою несколько отличаются от приведенных в публикации немецкого издания:
– Советская официальная историография всегда преподносила сражение под Прохоровкой как несомненную победу Советской армии. Можно ли говорить о чьей-либо победе в этот день? Я знаком и с такими мнениями, что это вообще была случайность. Немцы приняли за фронтальную контратаку маневр советских частей, которые просто хотели зайти в тыл совсем другим немецким соединениям. А советские генералы якобы со своей стороны это наступление немецких танковых дивизий вообще проспали.
– Действительно, был советский удар под Прохоровкой. Но немцы в этот день просто по случайности как раз не наступали на этом направлении. Собственно, то, что обычно называют "встречным танковым сражением под Прохоровкой", было боем одной 7-й танковой роты 1-го танкового полка СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер", которой командовал Рудольф фон Риббентроп, и двух советских танковых бригад. Риббентроп лично встроился в советскую колонну и уничтожил 12 танков, за что ему потом дали Рыцарский крест.
В остальном в тот день в этом районе было не встречное сражение, а советские атаки. В основном их отбивали орудия немецкой противотанковой артиллерии. Потом уже вели какие-то контратаки немецкие танки. Советский контрудар закончился катастрофическим результатом для 5-й гвардейской танковой армии генерала Павла Ротмистрова и поддерживавшей ее 5-й Гвардейской армии генерала Алексея Жадова. Немцы безвозвратно потеряли только три танка и еще около 55 танков и штурмовых орудий поврежденными, то есть подлежащими восстановлению. А советские войска потеряли только безвозвратно 334 танка.
– В самых разных источниках приводятся очень туманные цифры потерь с обеих сторон, в технике в первую очередь. Откуда взялись эти цифры с большими нулями, в том числе, когда речь заходит о потерях с немецкой стороны? Что, это были просто пропагандистские измышления, когда потом, в 60-е, 70-е годы, генералы начали вспоминать о десятках, а потом о сотнях уничтоженных единиц немецкой техники?
– Это измышления, причем их всячески поддерживал сразу после сражения командующий 5-й Гвардейской танковой армией Ротмистров и тогдашний представитель ставки на Воронежском фронте маршал Александр Василевский. Поскольку Сталин был очень возмущен потерями и назначил специальную комиссию во главе с Георгием Маленковым для расследования.
Данные о немецких потерях исследовал немецкий историк Карл-Хайнц Фризер, бывший руководитель Военно-исторического института бундесвера, расположенного в Потсдаме. Он по документам германской группы армий "Юг" установил, что в сражении под Прохоровкой и вокруг нее немцами было безвозвратно потеряно три танка, в том числе два – из состава 1-й танковой дивизии СС "Лейбштандарт СС Адольф Гитлер". В последнем случае речь идет о единственном действительно встречном бое танковой роты Рудольфа Риббентропа с советскими танками, о чем последний пишет в мемуарах. Это были модернизированные немецкие танки Pz. IV. И всего в тот день 55 немецких машин – 43 танка и 12 штурмовых орудий – были повреждены. Все сражение же не свелось к бою Риббентропа с советской танковой бригадой! Его рота уничтожила всего 14 советских танков. А общие советские потери в тот день – 390 танков, из них 334 безвозвратно. Это видно по советским, сейчас уже практически всеми опубликованным архивным документам. Кстати, 12 июля 2013 года Карл-Хайнц Фризер публиковал свою статью об этом в той же в газете Die Welt, посвященную как раз сражению под Прохоровкой. Она была переведена на русский язык и также появилась в интернете.
– Если говорить о немецких архивных документах и воспоминаниях той поры, фальсификациями ведь могли заниматься и немецкие фронтовые командиры?
– Данные, о которых идет речь, существуют все-таки не только в немецких отчетных документах 1943 года с Восточного фронта. Следует немецкие потери устанавливать по немецким архивам, а советские – по советским. Это единственный способ. Ни один танкист не может быть уверен: подбил или не подбил он какой-то танк, а тем более – уничтожил ли? Ведь сам командующий 5-й Гвардейской танковой армией Павел Ротмистров доложил о потере примерно 390 танков – почему нельзя верить ему? Как и немецким командирам?
– Все-таки с 1941 по 1945 год можно ли вспомнить случаи, когда советские танкисты и командиры танковых частей одерживали бы победы не за счет количественного превосходства, а за счет военного искусства и правильного расчета сил?
– Таких сражений, чтобы танки шли против танков, как в фильме "Освобождение", такого почти не было. Можно вспомнить единственно неудачный контрудар 48-го немецко-румынского танкового корпуса под Сталинградом. Там у немцев было две танковые дивизии, порядка 140 машин, частью румынские, частью немецкие, и тогда они не смогли остановить советское наступление. Но они все же били не только по танкам, но и по пехоте. Насколько это можно назвать встречным чисто танковым сражением? А вот отдельных случаев личного героизма и мастерства, особенно в 1941–42 годах, когда у советской стороны было относительное качественное превосходство в танках, немало.
Например, бой у литовской деревни Расейняй, целых два дня, 24–25 июня 1941 года, в первые мгновения войны. Он довольно подробно описан в мемуарах немецкого генерала Эрхарда Рауса, который тогда командовал боевой группой 6-й танковой дивизии вермахта. Советский танк КВ-1 занял важный перекресток дорог недалеко от деревни и сразу поджег 12 грузовиков. Немцы, которые из-за одного советского танка оказались отрезанными от тыла, не могли отправить назад своих раненых и получить боеприпасы. Они попробовали применить против него 50-миллиметровые противотанковые пушки. Но это оказалось бесполезным, они восемь раз попали в этот танк, но ни одно попадание не пробило его броню, а танк ответным огнем уничтожил две пушки! Тогда они поставили знаменитое 88-миллиметровое зенитное орудие, но он его тоже успел уничтожить, прежде чем оно выстрелило. И только потом, подтянув еще несколько 88-миллиметровых орудий, они добили четырьмя снарядами этот КВ, а потом еще и забросали противотанковыми гранатами. Немцы нашли шесть тел советских танкистов и похоронили их с воинскими почестями. Известны только две фамилии этих героев: Ершов и Смирнов. Позже на этом месте было сделано перезахоронение и поставлен советский обелиск. Вот это – один из вполне достоверных случаев героизма и, в общем, удивительной победы советских танкистов.
– Если говорить о сражении под Прохоровкой как о символе советской военно-исторической пропаганды, почему все-таки Прохоровка стала наиболее известной? А не какое-либо другое реальное сражение, где действительно были одержаны внушительные победы, допустим, путем какого-то танкового прорыва?
– Здесь сложились несколько факторов. Во-первых, сразу после Прохоровки в этот день советские войска перешли в наступление на северном фасе Курской дуги. Стало ясно, что немецкое наступление провалилось. Кроме того, это была крупнейшая в Курской битве концентрация советских танков на одном участке фронта. Плюс еще сыграло роль то, что все происходило на Воронежском фронте, а там как раз действовал Никита Хрущев. Он был членом Военсовета, и этому фронту уделялось повышенное внимание. И, конечно, генерал Ротмистров (естественно, оправдываясь) утверждал, что он якобы одержал великую победу, чтобы прикрыть свое поражение. Вот вместе все эти факторы и сыграли роль в создании мифа.
