В России 12 июля вновь помпезно отметят 76-летие со дня крупнейшего, по официальной версии, встречного танкового сражения Второй мировой войны между советскими и немецкими частями вблизи станции Прохоровка Белгородской области – во время Курской битвы. Незадолго до этой даты немецкое издание Die Welt опубликовало аналитическую статью, в которой утверждается, что бой под Прохоровкой на самом деле трудно назвать "битвой", и уж тем более "победной". Появляется все больше вполне достоверных исторических документов, из которых следует, что на самом деле Прохоровка стала одним из самых кошмарных поражений Красной армии за всю войну. Эта публикация, да еще в немецкой газете накануне торжеств, вызвала шквал истерики и самых гневных комментариев среди российских законодателей и во многих СМИ.

События под Прохоровкой остаются одним из важнейших историко-пропагандистских мифов и советского, и нынешнего времени в России. Однако в отечественных и иностранных военно-исторических изданиях всегда, не только сейчас, приводились удивительно разные описания этого боя и данные о потерях с обеих сторон – от нескольких машин до сотен танков и САУ. На эту тему написаны сотни трудов и статей в энциклопедиях, сняты художественные фильмы.

Прохоровское поле как место сражения сегодня официально считается Третьим ратным полем России, после Куликова поля и Бородинского поля. В 1995 году в мемориальном комплексе "Прохоровское поле" появились основной местный памятник Победы, звонница высотой 59 метров с золотой фигурой Богородицы, набатным колоколом, пилонами и барельефами героев и храм Святых Апостолов Петра и Павла, на мраморных стенах которого высечены имена 7 тысяч советских солдат, убитых в Прохоровском сражении (на самом деле их было много больше).

На днях авторы публикации в Die Welt, опираясь на обнаруженные немецкими и британскими историками (такими как Карл-Хайнц Фризер и Бен Уитли) фотоснимки воздушной разведки вермахта и другие документы, написали, что российским властям на самом деле стоило бы снести эти памятные сооружения – потому что 12 июля 1943 года под Прохоровкой не только не было никакой победы Красной армии, но вообще весь тот день завершился для советской стороны полной катастрофой:

"Судя по последним исследованиям на основе настоящих фотографий того времени, под Прохоровкой не было ни советской победы, ни вообще какого-либо крупного танкового сражения. В реальности на Прохоровском поле около 200 танков 29-го советского танкового корпуса в тот день просто совершили бесполезную самоубийственную атаку в стиле камикадзе. Согласно многолетней советско-российской версии этого боя, 12 июля, когда шла стратегическая немецкая наступательная операция "Цитадель", в сражении лоб в лоб сошлись 850 советских и 800 немецких танков. При этом, по данным советской пропаганды, были уничтожены около 400 танков вермахта. Но на самом деле 672 советских танка встретили только 186 немецких. К вечеру 12 июля Красная армия потеряла 235 машин, в то время как гитлеровцы ТОЛЬКО 5. И это произошло на поле площадью всего в несколько квадратных километров".

Авторы публикации в Die Welt пишут, что советский генерал Павел Ротмистров, командовавший 5-й гвардейской танковой армией, не заметил на поле выкопанный немцами противотанковый ров глубиной почти в 5 метров, из-за чего советские танки застряли перед единственным узким мостом через него, став отличными неподвижными мишенями для противостоявших им двух батальонов из 2-го танкового корпуса СС.

В сражении под Прохоровкой участвовал сын нацистского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, 22-летний командир танковой роты гауптштурмфюрер войск СС Рудольф фон Риббентроп (умерший только что, в мае 2019 года), получивший за этот бой через три дня Рыцарский крест Железного креста. В своих мемуарах он писал, что к середине дня советские танковые колонны стали "адом из огня, дыма, обугленных трупов и горящих танков Т-34". Там же находился и самый известный и результативный немецкий танковый ас Второй мировой войны Михаэль Виттманн – его отряд из четырех танков "Тигр" 1-й танковой дивизии СС "Адольф Гитлер" с инженерно подготовленных позиций уничтожил или сильно повредил 55 советских танков и САУ.

"Очевидно, немецкие генералы не смогли поверить сообщениям собственных офицеров о таком нежданном успехе и после сражения послали в район Прохоровки авиаразведку. Фотографии, сделанные 14 и 16 июля 1943 года, а также в начале августа, теперь обнаружил и проанализировал британский историк Бен Уитли. На них только между противотанковым рвом и высотой 252,2 видно более сотни разбитых советских средних танков Т-34 и легких Т-70, а также САУ советского 29-го танкового корпуса. Несколько дальше, к северо-западу, Уитли смог найти еще 55 уничтоженных "Тиграми" Виттманна советских танков: 32 танка Т-34, 12 танков Т-70 и 11 танков "Черчилль", поставленных в СССР из Великобритании по ленд-лизу".

Вот что думает о сражении под Прохоровкой независимый российский военный историк Борис Соколов – в целом полностью поддерживающий точку зрения немецкой Die Welt, хотя его данные о потерях сторон 12 июля 1943 года в том бою несколько отличаются от приведенных в публикации немецкого издания:

​– Советская официальная историография всегда преподносила сражение под Прохоровкой как несомненную победу Советской армии. Можно ли говорить о чьей-либо победе в этот день? Я знаком и с такими мнениями, что это вообще была случайность. Немцы приняли за фронтальную контратаку маневр советских частей, которые просто хотели зайти в тыл совсем другим немецким соединениям. А советские генералы якобы со своей стороны это наступление немецких танковых дивизий вообще проспали.

– Действительно, был советский удар под Прохоровкой. Но немцы в этот день просто по случайности как раз не наступали на этом направлении. Собственно, то, что обычно называют "встречным танковым сражением под Прохоровкой", было боем одной 7-й танковой роты 1-го танкового полка СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер", которой командовал Рудольф фон Риббентроп, и двух советских танковых бригад. Риббентроп лично встроился в советскую колонну и уничтожил 12 танков, за что ему потом дали Рыцарский крест.

В остальном в тот день в этом районе было не встречное сражение, а советские атаки. В основном их отбивали орудия немецкой противотанковой артиллерии. Потом уже вели какие-то контратаки немецкие танки. Советский контрудар закончился катастрофическим результатом для 5-й гвардейской танковой армии генерала Павла Ротмистрова и поддерживавшей ее 5-й Гвардейской армии генерала Алексея Жадова. Немцы безвозвратно потеряли только три танка и еще около 55 танков и штурмовых орудий поврежденными, то есть подлежащими восстановлению. А советские войска потеряли только безвозвратно 334 танка.

– В самых разных источниках приводятся очень туманные цифры потерь с обеих сторон, в технике в первую очередь. Откуда взялись эти цифры с большими нулями, в том числе, когда речь заходит о потерях с немецкой стороны? Что, это были просто пропагандистские измышления, когда потом, в 60-е, 70-е годы, генералы начали вспоминать о десятках, а потом о сотнях уничтоженных единиц немецкой техники?

– Это измышления, причем их всячески поддерживал сразу после сражения командующий 5-й Гвардейской танковой армией Ротмистров и тогдашний представитель ставки на Воронежском фронте маршал Александр Василевский. Поскольку Сталин был очень возмущен потерями и назначил специальную комиссию во главе с Георгием Маленковым для расследования.

Данные о немецких потерях исследовал немецкий историк Карл-Хайнц Фризер, бывший руководитель Военно-исторического института бундесвера, расположенного в Потсдаме. Он по документам германской группы армий "Юг" установил, что в сражении под Прохоровкой и вокруг нее немцами было безвозвратно потеряно три танка, в том числе два – из состава 1-й танковой дивизии СС "Лейбштандарт СС Адольф Гитлер". В последнем случае речь идет о единственном действительно встречном бое танковой роты Рудольфа Риббентропа с советскими танками, о чем последний пишет в мемуарах. Это были модернизированные немецкие танки Pz. IV. И всего в тот день 55 немецких машин – 43 танка и 12 штурмовых орудий – были повреждены. Все сражение же не свелось к бою Риббентропа с советской танковой бригадой! Его рота уничтожила всего 14 советских танков. А общие советские потери в тот день – 390 танков, из них 334 безвозвратно. Это видно по советским, сейчас уже практически всеми опубликованным архивным документам. Кстати, 12 июля 2013 года Карл-Хайнц Фризер публиковал свою статью об этом в той же в газете Die Welt, посвященную как раз сражению под Прохоровкой. Она была переведена на русский язык и также появилась в интернете.

​– Если говорить о немецких архивных документах и воспоминаниях той поры, фальсификациями ведь могли заниматься и немецкие фронтовые командиры?

– Данные, о которых идет речь, существуют все-таки не только в немецких отчетных документах 1943 года с Восточного фронта. Следует немецкие потери устанавливать по немецким архивам, а советские – по советским. Это единственный способ. Ни один танкист не может быть уверен: подбил или не подбил он какой-то танк, а тем более – уничтожил ли? Ведь сам командующий 5-й Гвардейской танковой армией Павел Ротмистров доложил о потере примерно 390 танков – почему нельзя верить ему? Как и немецким командирам?

– Все-таки с 1941 по 1945 год можно ли вспомнить случаи, когда советские танкисты и командиры танковых частей одерживали бы победы не за счет количественного превосходства, а за счет военного искусства и правильного расчета сил?

– Таких сражений, чтобы танки шли против танков, как в фильме "Освобождение", такого почти не было. Можно вспомнить единственно неудачный контрудар 48-го немецко-румынского танкового корпуса под Сталинградом. Там у немцев было две танковые дивизии, порядка 140 машин, частью румынские, частью немецкие, и тогда они не смогли остановить советское наступление. Но они все же били не только по танкам, но и по пехоте. Насколько это можно назвать встречным чисто танковым сражением? А вот отдельных случаев личного героизма и мастерства, особенно в 1941–42 годах, когда у советской стороны было относительное качественное превосходство в танках, немало.

Например, бой у литовской деревни Расейняй, целых два дня, 24–25 июня 1941 года, в первые мгновения войны. Он довольно подробно описан в мемуарах немецкого генерала Эрхарда Рауса, который тогда командовал боевой группой 6-й танковой дивизии вермахта. Советский танк КВ-1 занял важный перекресток дорог недалеко от деревни и сразу поджег 12 грузовиков. Немцы, которые из-за одного советского танка оказались отрезанными от тыла, не могли отправить назад своих раненых и получить боеприпасы. Они попробовали применить против него 50-миллиметровые противотанковые пушки. Но это оказалось бесполезным, они восемь раз попали в этот танк, но ни одно попадание не пробило его броню, а танк ответным огнем уничтожил две пушки! Тогда они поставили знаменитое 88-миллиметровое зенитное орудие, но он его тоже успел уничтожить, прежде чем оно выстрелило. И только потом, подтянув еще несколько 88-миллиметровых орудий, они добили четырьмя снарядами этот КВ, а потом еще и забросали противотанковыми гранатами. Немцы нашли шесть тел советских танкистов и похоронили их с воинскими почестями. Известны только две фамилии этих героев: Ершов и Смирнов. Позже на этом месте было сделано перезахоронение и поставлен советский обелиск. Вот это – один из вполне достоверных случаев героизма и, в общем, удивительной победы советских танкистов.

– Если говорить о сражении под Прохоровкой как о символе советской военно-исторической пропаганды, почему все-таки Прохоровка стала наиболее известной? А не какое-либо другое реальное сражение, где действительно были одержаны внушительные победы, допустим, путем какого-то танкового прорыва?

– Здесь сложились несколько факторов. Во-первых, сразу после Прохоровки в этот день советские войска перешли в наступление на северном фасе Курской дуги. Стало ясно, что немецкое наступление провалилось. Кроме того, это была крупнейшая в Курской битве концентрация советских танков на одном участке фронта. Плюс еще сыграло роль то, что все происходило на Воронежском фронте, а там как раз действовал Никита Хрущев. Он был членом Военсовета, и этому фронту уделялось повышенное внимание. И, конечно, генерал Ротмистров (естественно, оправдываясь) утверждал, что он якобы одержал великую победу, чтобы прикрыть свое поражение. Вот вместе все эти факторы и сыграли роль в создании мифа.

5 марта 1953 года умер Иосиф Сталин, руководивший советским государством почти тридцать лет. С именем Сталина напрямую связана история репрессий в Советском Союзе: аресты, каторжный труд, многолетняя изоляция и казни по решению судебных и внесудебных органов. Под множеством приговоров и расстрельных списков – личная подпись Сталина. Мало найдется семей, которых не коснулись репрессии, и семья советского вождя не исключение.

В разные годы сотрудники НКВД арестовали брата и сестру первой жены Сталина, сестру второй жены и ее мужа, бывшего мужа его дочери и жену его сына. Настоящее Время вспомнило, как Сталин репрессировал собственных родственников и как изменилась их судьба после его смерти.

Сванидзе. "Иосиф все время ласково улыбался"

Первая жена Сталина Екатерина Сванидзе происходила из семьи грузинского дворянина. Ее брат Александр учился с Иосифом Джугашвили в Тифлисской духовной семинарии.

Иосиф и Екатерина поженились в 1906 году, через год родился сын Яков. Ему еще не было года, когда мать умерла от брюшного тифа. Мальчика воспитывали многочисленные грузинские родственники.

Брат первой жены Александр Сванидзе и его жена Мария много лет были близкими друзьями Сталина. Александр – видный большевик, нарком по финансам в Грузинской ССР, позже – зампред Госбанка по внешним торговым операциям (партийный псевдоним "Алеша Сванидзе"). Мария – оперная певица. Сванидзе ездили к вождю домой и на дачу, принимали его у себя, обсуждали детей и общих знакомых, обменивались подарками. Сохранился дневник Марии Сванидзе, который она вела в 1934–1937 годах.

"Очень весело ужинали, я была в хорошем настроении, рассказала несколько анекдотов и И. (И. в дневниках Сванидзе – Иосиф Сталин. – Прим. РС) очень смеялся. Пили тосты", – писала она в июне 1935 года. А так в августе 1935-го рассказывала про совместную со Сталиным и его приближенными поездку в только-только построенном московском метро: "И. все время ласково улыбался, глаза у него были добрые, добрые и ласковые. Думаю, что его при всей его трезвости все-таки трогала любовь и внимание народа к своему вождю. <...> Он как-то сказал об овациях, устраиваемых ему – народу нужен царь, т. е. человек, которому они могут поклоняться и во имя которого жить и работать".

В 1936–1937 годах в дневнике Сванидзе появляется много гневных записей: сначала об убийцах Кирова, потом – о "троцкистах", которых судили в Москве в начале Большого террора. Даже слыша помехи в радиоэфире во время речи Сталина, Мария Сванидзе подозревает вредительство.

"И вот эти хамелеоны на 20-м году революции обнаружились во всем своем лживом облачении. Ни элементарной честности, ни патриотизма, ни чисто животной хотя бы привязанности к своему государству в них не нашлось", – это цитата из последней записи в дневнике Сванидзе, сделанной 7 августа 1937 года. Через четыре месяца, в декабре, одним из таких "хамелеонов" объявили ее мужа.

Следствие по его делу длилось до 1940 года, Сванидзе вменялось пособничество испанским троцкистам и шпионаж в пользу Германии. Приговорили к расстрелу, и летом 1941 года привели приговор в исполнение. В 1956 году Александра Сванидзе посмертно реабилитировали.

Пока шло следствие по делу Сванидзе, сотрудники НКВД арестовали сначала его жену, а затем сестру Маро. Их обеих расстреляли 3 марта 1942 года по постановлению Особого совещания НКВД.

Аллилуевы. "Отравители" десять лет спустя

Отцом второй жены Сталина, Надежды, был рабочий Сергей Аллилуев. У Аллилуева – идеальное происхождение (мать – горничная, отец – кучер) и трудовая биография: с двенадцати лет ушел "в люди", как герой Максима Горького, работал в железнодорожных мастерских в Тифлисе (где познакомился с настоящим Горьким, тогда еще Алексеем Пешковым), потом – помощником машиниста. Сталин в 1917 году жил у Аллилуева на конспиративной квартире в Петрограде и там же впервые увидел его дочь Надежду, которой тогда было 16 лет. Через год они поженились.

​Надежда Аллилуева родила Сталину сына и дочь – Василия и Светлану, а в 1932 году покончила с собой. Она была не единственным ребенком в семье. Старший брат Павел входил в высшее командование Красной армии, руководил автобронетанковым бюро, сотрудничал с ОГПУ. В разгар Большого террора Павел Аллилуев вместе с другими армейскими командирами обратился к Сталину с просьбой прекратить репрессии в рядах Красной армии. 2 ноября 1938 года его нашли мертвым в кабинете – остановилось сердце. Ходили слухи, что Аллилуева отравили.

За его женой Евгенией Аллилуевой (урожденной Земляницыной) сотрудники НКВД пришли в 1947 году, обвинив ее в отравлении мужа через девять лет после его смерти. При эксгумации не нашли следов яда, но Аллилуеву отправили в лагерь. Вскоре после ее ареста под стражу взяли и ее второго мужа, Николая Молочникова. Они пережили лагерь, но после освобождения расстались. Оба реабилитированы.

Кира Аллилуева – дочь Павла и Евгении, актриса Малого театра – тоже прошла лагеря. Ее арестовали в январе 1948 года. Аллилуева-младшая оказалась "слабым звеном": давала показания против родственников, в том числе против своей тетки Анны Реденс (урожденной Анны Аллилуевой, родной сестры Павла и Надежды).

"Антисоветские измышления", "очернение Сталина" – когда Анну Реденс арестовали в 1948 году, эти показания заняли свое место среди "доказательств" по ее делу. Реденс обвинили в шпионаже. Проведя несколько лет в тюрьме, она вышла на свободу психически нездоровым человеком: не узнавала сыновей, была апатична ко всему. Умерла в 1964 году в Кремлевской больнице.

Муж Реденс – польский большевик, соратник Дзержинского – к моменту ареста жены десять лет как был расстрелян. В годы Большого террора Станислав Реденс стал одним из организаторов репрессий в Московской области: участвовал в следствии по делу Зиновьева и Каменева, сажал большевика Мартемьяна Рютина. В 1938 году Реденса назначили наркомом внутренних дел в Казахстанскую ССР и уже с этой должности сняли как "врага народа".

В 1956 году с Реденса посмертно сняли все обвинения. "Вот еще на мне грех – Реденса реабилитировал", – такие слова приписывают генерал-майору Борису Викторову, который входил в специальную группу Главной военной прокуратуры по реабилитации во время развенчания культа личности Сталина. Якобы группа не собиралась реабилитировать Реденса, но получила на это личное указание Никиты Хрущева.

Остальных Аллилуевых реабилитировали на общих основаниях.

Любимая дочь и нелюбимый сын

Светлана Аллилуева, младшая и любимая дочь Иосифа Сталина, в первый раз вышла замуж еще студенткой, в 1944 году. Ее избранником стал Григорий Морозов – сын коммерческого директора парфюмерной фабрики Иосифа Морозова и одноклассник брата Светланы, Василия. Брак продлился три года. Аллилуева позднее писала, что выбором дочери отец был недоволен из-за происхождения Морозова – тот был евреем. В 1948 году свекра Светланы, который активно заводил знакомства среди новоиспеченных родственников и их приближенных, арестовали. Брак был расторгнут, у Григория отобрали паспорт и выдали новый, без отметок о браке. Иосиф Морозов вышел на свободу в 1953 году, когда Сталин умер.

В 1957 году Светлана Аллилуева вышла замуж за Джонни Сванидзе – сына тех самых Александра и Марии Сванидзе, которых Сталин звал на дачу и катал на метро, а потом объявил "врагами народа". В 1938 году, когда родителей арестовали, от Джонни (его назвали так в честь писателя и журналиста Джона Рида) отреклись все многочисленные родственники, его взяла на воспитание бывшая няня. На допросах от 11-летнего мальчика требовали показаний против отца. В 16 лет Джонни Сванидзе оказался в Казанской психиатрической больнице при тюрьме, где провел три года, а оттуда отправился в ссылку в Казахстан на пять лет. В Москву Сванидзе-младший вернулся в 1956 году, был реабилитирован. Стал ученым-африканистом, работал в МГУ. Брак со Светланой Аллилуевой продлился недолго.

Как и брак Якова Джугашвили, старшего сына Сталина, с артисткой балета Юлией Мельцер. Они поженились в 1938 году. Юлия была третьей женой Якова, он – ее пятым мужем (по данным дневника Марии Сванидзе, которая, впрочем, недолюбливала новоиспеченную родственницу). Через год родилась дочь Галина. А через два года, в 1941-м, Яков попал в плен к нацистам, оказавшись в окружении под Витебском. Вокруг этого события и реакции на него Сталина до сих пор ходят легенды и разного рода спекуляции, в том числе версия о том, что Якова Сталина предлагали обменять на фельдмаршала Паулюса. Достоверно известно, что Яков Джугашвили (Сталин) погиб весной 1943 года в концлагере Заксенхаузен под Берлином.

Тогда же выпустили на свободу и его вдову: Юлия Мельцер полтора года провела в тюрьме. Светлана Аллилуева писала, что приказ о ее аресте отдал лично Сталин, заявив о дурном влиянии жены на Якова, из-за которого тот якобы и сдался в плен.

Сын за отца отвечает. Дело Василия Сталина

Младший сын Сталина, "золотой мальчик" Кремля, стал единственным из родственников вождя, кого репрессировали не до, а после его смерти.

26 марта 1953 года, через три недели после смерти отца, Василия Сталина уволили в запас в звании генерал-лейтенанта. Но уже через месяц арестовали, обвинив в присвоении государственного имущества и "клеветнических измышлениях" в адрес советского руководства. Дали восемь лет тюрьмы и отправили во Владимирский централ. Сталин-младший сидел не под своим именем: в документах он проходил как Василий Павлович Васильев, прораб, осужденный за растрату. Освободился досрочно, в 1960 году, но меньше чем через год снова оказался под арестом за посещение посольства Китая, где Василий Сталин якобы клеветал на советскую родину.

Оказавшись по приговору суда в ссылке в Казани, сын Сталина прожил там недолго: в 1962 году умер от отравления алкоголем. В последний год жизни Василию не только запретили жить в Москве, но и отняли право носить фамилию Сталин, выдав паспорт на имя Джугашвили.

В 1999 году Верховный суд России частично реабилитировал Василия Сталина.

При подготовке материала использованы данные историко-биографического справочника Валерия Торчинова и Алексея Леонтюка "Вокруг Сталина", воспоминаний Светланы Аллилуевой "Двадцать писем к другу", дневника Марии Сванидзе, книги Олега Хлевнюка "Сталин. Жизнь одного вождя".

Оригинал статьи читайте на сайте телеканала Настоящее время.