Урал

В последнее время в лавине информации о музее "Перми-36" иной раз появляются рассуждения о том, что основным контингентом заключенных в этой колонии были "бандеровцы". Хотелось бы раз и навсегда внести ясность в этот вопрос, основываясь не на идеологической ориентации, а исходя из конкретных фактов и документов.

Под "бандеровцами" – понятно, что такого термина нет в юридических документах, – имеют в виду так называемых "националистов". Все они были осуждены по двум статьям обвинений: в "измене родине" и в "организационной деятельности, направленной к подготовке или совершению особо опасных государственных преступлений, к созданию организации, имеющей целью совершить такие преступления, а равно участие в антисоветской организации", без обвинений в "антисоветской агитации и пропаганде". У части из них имеются также обвинения в совершении террористических актов.

Заключенные трех пермских политлагерей (колоний для особо опасных государственных преступников) нередко перемещались из одного в другой. Некоторые отмечены во всех трех. Доступные источники не позволяют точно определить, какие заключенные содержались в каждом из лагерей в тот или иной период. Но в архиве автономной некоммерческой организации "Пермь-36" имеются копии полных списков заключенных всех трех лагерей, с перечислением статей приговора каждого из них, а также копии учетных карточек большей части заключенных. Эти документы позволяют составить достаточно полное представление о составе заключенных всех трех пермских политлагерей.

Заключенных, осужденных по комбинации обвинений в измене и участии в антисоветской организации, без обвинения в антисоветской агитации, в общем списке из 994 заключенных – 173 человека, или 17,4%. Арестованы они были в широком диапазоне от 1947-го по 1980 год. Были среди них и русские, в частности создатель "Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа" Игорь Огурцов.

Инструктивные материалы СМЕРШ и партийных органов выделяли три категории участников националистического подполья в Западной Украине и Балтии: активных членов, резерв и сочувствующих. К активным членам – "силам вооруженного порядка" – относился постоянный состав вооруженного националистического подполья. К резерву – потенциальные боевики, которые могли участвовать, в качестве усиления, в отдельных акциях. К сочувствующим относили не принимавших участия в вооруженной борьбе, но помогавших боевикам продуктами, транспортом, деньгами, информацией.

Аресту и осуждению подлежали все три категории. Первую – активных членов "сил вооруженного порядка" – как правило, приговаривали к высшей мере. Об этом немало написано, информация содержится в опубликованных источниках. К этой группе можно отнести 10 заключенных, приговоренных к "высшей мере", замененной затем максимальным сроком заключения. 92 заключенных из числа "националистов" не имели обвинений в совершении террористических актов, то есть они, по мнению советских судебных органов, не принадлежали к вооруженному подполью. Остальные – 71 заключенный, такое обвинение имели, но большинство из них получили сроки заключения ниже максимальных. Видимо, это были те, которых инструкции СМЕРШ относили к "националистическому резерву".

Лагерь "Пермь-36" был более жестким по сравнению с двумя другими пермскими политлагерями, и, вполне возможно, что в какой-то период процент "националистов" в нем был большим, чем в двух других, но говорить о том, что в этом лагере "содержались в основном бандеровцы", конечно же, не приходится. Такого количества "националистов" попросту не было.

И конкретно о "бандеровцах". Если не толковать расширительно, то под ними понимались члены вооруженного подполья Западной Украины, прежде всего из числа "Организации украинских националистов" – ОУН. Пометка ОУН содержится лишь на четырех карточках из числа тех, копии которых имеются в архивах АНО "Пермь-36".

Виктор Шмыров – кандидат исторических наук, директор АНО "Пермь-36"

Прежде чем вывести ребенка из дома, муж Татьяны Тороповой выходит на разведку, чтобы понять, какой воздух.

— Когда моему ребенку был год, у него обнаружили бронхиальную астму, еле откачали, — рассказывает Татьяна — начиная с прошлой осени каждые выходные у него хрипы, красные глаза, все проявления аллергии. Дома у нас ионизатор. Ребенку всего пять лет, что же будет дальше??

Тороповы живут в Челябинске на перекрестке Комсомольского и Свердловского проспектов – рядом промышленная зона: цинковый завод, ЧЭМК, ЧМЗ, а также крупные транспортные узлы. Однако и другая молодая мама, Татьяна Огурцова, несмотря на то, что живет в центре города, жалуется:

— Перед тем, как погулять с моим двухмесячным ребенком, я выхожу на балкон, понюхать воздух. Ведь даже в парке Гагарина, в лесу, страшная вонь. Сероводород с примесью гари, не знаю точно, что это такое! У дочери моей подруги постоянные ларингиты на почве этих выбросов. Про себя могу сказать: как только переехала в Челябинск, куча аллергий появилась. У мужа последнее время то же самое.

Челябинск уже который месяц затянут зловонным смогом с химическим запахом – он то рассеивается, то опять нависает над городом. И если всю зиму горожане относительно терпеливо сносили эти "газовые атаки", то с приходом весны начали возмущаться. Областное министерство экологии и региональное МЧС завалены жалобами, тематическая группа В Контакте буквально за пару дней выросла со 190 человек до 2,5 тысяч, челябинцы собирают подписи под обращением к Путину.

"Согласно открытым данным, которые подтверждаются исследованиями ГорЭкоЦентра, в воздухе найдены вредные примеси, в том числе формальдегид и сероводород…" — так начинается обращение в Кремль, которое за один день в Интернете подписали более 8000 человек.

— Безусловно, ситуация ухудшается, причем довольно быстро, — говорит челябинец Павел Турчин, — Может быть, из-за кризиса экономят на очистке воздуха? У меня из окна видны трубы ЧЭМК, и, как только темнеет, мы сразу закрываем форточки, потому что выбросы резко увеличиваются, начинается вонь, хотя на улице уже почти нет машин. Однажды я сам видел, как в лучах заката из труб комбината стали вырываться мощные столбы дыма – в разы больше, чем днем. Видимо, немного поторопились, не дождались полной темноты.