Этюд в багровых туфельках. Артемий Троицкий – о дуэте из Брайтона
Настоящий материал (информация) произведен, распространен и(или) направлен иностранным агентом Троицким Артемием Кивовичем, либо касается деятельности иностранного агента Троицкого Артемия Кивовича. 18+
*Артемий Троицкий не согласен с этим статусом
349-й выпуск подкаста "Музыка на Свободе" посвящен достижениям дуэта Blood Red Shoes.
Брайтон, пожалуй, мой любимый город в Англии. Расположен отвесно на юг от Лондона, растянувшись вдоль роскошных пляжей, отмелей и скал на проливе Ла-Манш. Пригородный поезд идёт от вокзала Виктория ровно 52 минуты, минуя аэропорт Гатвик. Красивая курортная архитектура и изумительный пирс с увеселениями и моллюсками на закуску. Я когда-то даже подумывал купить там жильё, но не судьба. Зато в Брайтоне обосновались многие музыканты (например, австралиец Ник Кейв), сделав городок одним из центров британской богемной жизни. А некоторым повезло ещё больше: им не пришлось никуда переезжать, поскольку они в Брайтоне родились.
Лаура-Мэри Картер и Стивен Анселл создали дуэт Blood Red Shoes ровно 20 лет назад, осенью 2004-го, до этого успев поиграть и попеть в нескольких любительских группах родного Брайтона. Первый альбом Box of Secrets вышел весной 2008-го и сразу на крупном лейбле. Несмотря на зловещее название, группа играла не нойз и не готический рок, а достаточно комфортную музыку – мелодичный инди-поп с уклоном в пост-панк. Второй альбом (Fire like this, 2010) продолжил линию первого, а вот на третьем (In time to voices, 2012) дуэт заметно радикализировался. Более амбициозный и мрачный, с жёстким звуком, он явно переводил "Туфельки" в категорию "альтернативных" артистов. Неистовая песенка Cold стала первым синглом с альбома.
Настроенный на более коммерческий музыкальный продукт лейбл V2 отреагировал на смену ориентации отрицательно, и контракт был аннулирован. Лаура-Мэри и Стивен запустили собственную компанию, назвали её Jazz Life (хотя джаз не имеет ни малейшего отношения к стилю BRS) и вскоре, весной 2014-го, выпустили четвёртый – безымянный – альбом, записанный в Берлине. Успешный с точки зрения продаж, но в музыкальном отношении не слишком впечатляющий. Зато следующий лонгплей Get tragic (2019) удался на славу! Запись вершилась в Калифорнии с известным продюсером Ником Лауни, много работавшим, в числе прочих, с Ником Кейвом, Arcade Fire и даже Кейт Буш. Разнообразная по настроению, но неизменно эмоциональная и, действительно, не лишённая трагизма пластинка; я выбрал с неё песню Nearer.
В 2021 году у дуэта вышел мини-альбом “0”. Здесь мне понравился трек Closer – один из немногих, где солирует Стивен Анселл.
Не заставил себя ждать и шестой полновесный альбом. Он получил название Ghosts on tape (“Призраки на плёнке”), был записан с продюсером Томом Далгети и ознаменовал собой очередной поворот в стиле непоседливого дуэта. Теперь это электроника, жёсткий синти-поп в духе Depeche Mode. Для иллюстрации – трек Dig a hole, воскрешающий в памяти поздние восьмидесятые.
Вот уже два года, как Blood Red Shoes не обнародовали ни одной новой песни. Л.-М. Картер начала вести подкаст Never meet your idols, где интервьюирует известных артистов, Анселл вовсю продюсирует музыкальную молодёжь, часть которой выпускает на своём лейбле Jazz Life. Последняя дошедшая до меня новость из жизни и творчества брайтонского дуэта: Лаура-Мэри спела одну песню на новейшем альбоме Chaos & Calypso замечательного английского "альтернативного блюзмена" Джона Джей Пресли. Называется Sinnerman. А с этим альбомом мы ещё познакомимся поближе – он того стоит. Что до "Туфелек", то интуиция нашёптывает мне: в 2025 году они непременно разродятся чем-то новым!
Без поводков и ошейников. Два фильма о московских собаках
5 лет назад австрийские режиссеры Эльза Кремзер и Левин Петер сняли документальный фильм Space Dogs о бродячих собаках, живущих в Москве. Сейчас вышла вторая часть этой дилогии – Dreaming Dogs, "Мечтающие собаки". Два фильма разделяют пять лет, за которые изменилось очень многое, в том числе и отношение властей России к бродячим собакам. Летом прошлого года Госдума приняла закон, разрешающий регионам самим решать, что делать с бездомными животными. После этого в 13 регионах местные власти разрешили их усыплять.
Герои первого фильма – стая собак, в которых вселился дух советского космонавта – дворняжки Лайки, пассажира-смертника, погибшего через несколько часов после запуска в 1957 году. 162 дня труп собаки летал вокруг Земли в аппарате "Спутник-2". Эльза Кремзер и Левин Петер отправились в Москву и отыскали в архивах свидетельства экспериментов над животными, которые проводились в СССР. С 1951 по 1966 год 48 собак были запущены в космос, выжили примерно 30. Если верить истории, рассказанной в фильме "Космические собаки", у Лайки и ее товарищей на Земле остались родственники. Дворняжки не только согласились сняться в кино, но и приняли австрийскую съемочную группу, полгода ходившую за ними каждую ночь, в свою стаю. Эльза Кремзер и Левин Петер планировали сделать трилогию о московских собаках, а параллельно работали над игровым фильмом о работнике минского морга и его возлюбленной.
Вот фрагмент интервью, которое я взял у режиссеров в 2019 году на фестивале в Локарно.
Разговор о фильме Space Dogs (2019)
Эльза Кремзер: Мы впервые приехали в Москву в 2015 году и долго готовились к съемкам, искали, где живут бродячие собаки. Их не так-то просто найти. Раньше их было полно, но теперь они обитают только на окраинах. Мы стали изучать их привычки и нашли автомойку, где они ночевали. А потом просто часами ходили по Москве. Это был очень симпатичный способ изучать город – в поисках бродячих собак.
Левин Петер: Это было суперинтересно, ведь мы не знали ни Москвы, ни России. Но и после всех этих прогулок мы узнали совсем немного, только один фрагмент – собачий. Мы действительно истоптали весь город – были на севере и на юге, во всех районах, где могли жить собаки. Это было безумное время.
– Стало быть, вы уже приехали в Москву с готовой идеей. Но почему именно в Москву? Бродячих собак можно найти во многих странах – в Греции, например...
Нам хотелось понять, как Лайка росла, где она бегала
ЭК: Первоначально была идея сделать фильм о стае собак. О Лайке мы тогда не думали. Но потом узнали, что Лайка была бродячей собакой и два года жила на улице, пока ее не поймали и не отдали ученым, готовившим космический полет. Это был ключевой момент для нашей истории, и мы решили приехать туда, где когда-то жила Лайка. И вот тогда уже стало ясно, что этот фильм можно снимать только в Москве.
ЛП: У Лайки очень интересная история. Нас не интересовали общеизвестные вещи – документация подготовки к полету и так далее. Нас гораздо больше занимало то, что произошло раньше – те два года, которые Лайка провела на московских улицах. Нам очень хотелось понять, как она росла, где она бегала.
– Но как же вам удалось всё это снять?Бродячие собаки не доверяют людям. Вы их как-то приманивали, дрессировали?
ЭК: Мы провели своего рода кастинг, искали симпатичных собак и приятный район. Как-то раз вечером ехали домой, уставшие и недовольные, и тут белая собака перебежала улицу прямо перед нашей машиной. Мы велели водителю остановиться, он резко затормозил, мы выскочили из машины, побежали за этой белой собакой, и она привела нас к стае, которую вы видели в фильме. Примерно полгода мы снимали эту стаю. Мы обнаружили, что они спят примерно на одном месте. Вообще стаи собак обычно приходят ночевать на определенное место. Нужно просто сидеть и ждать, и в конце концов они появляются. И вот так мы встречались с ними регулярно. Примерно через 10 недель они к нам привыкли и в каком-то смысле приняли нас в свою стаю – а нас было пять человек в съемочной группе.
Эльза Кремзер и Левин Петер на фестивале в Локарно (2019)
– Наверное, вы их прикармливали?
ЛП: Нет! У нас было правило не кормить их. Еще когда мы готовились к съемкам, мы решили, что их не нужно кормить. Бродячих собак в Москве либо подкармливают бабушки, либо люди их бьют, шпыняют, орут на них. И мы решили, что нам нужно выбрать третий путь. Не кормить, не орать, а только наблюдать. И собаки относились к нам с любопытством: дадим ли мы им поесть или будем нападать. Они тоже начали за нами наблюдать и размышлять, что мы собираемся делать. Именно это нам было и нужно. Так что было важно их не подкармливать.
– Есть ли в вашем фильме мораль, послание к зрителю. Например: не посылайте собак в космос?
Чтобы люди увидели, что существует целый город животных – собачья Москва
ЭК: Больше всего нам хотелось, чтобы зрители поняли этих животных, осознали, что у них существует свой мир, что они обладают волей, что они не такие, какими нам кажутся. Конечно, очень непросто в этом разобраться, но это была главная цель.
ЛП: Да, и чтобы люди увидели, что существует целый город животных – собачья Москва. Трудно сказать, как человек будет воспринимать этот город, но в фильме это есть: параллельный город, вселенная Москвы, которая принадлежит собакам, а мы – только ее часть.
– А у вас есть собака?
ЭК: Нет, у нас кошка.
ЛП: Мне было непросто вернуться в Вену из Москвы, где я провел столько времени с бродячими собаками, и увидеть собак на поводках. Потребовалось несколько недель, чтобы снова принять как данность, что вот идет человек, у него в руке поводок, а на другом конце поводка – животное, которое пытается идти по-своему…
ЭК: …пытается общаться с другими собаками. Да, мы это открыли для себя в Москве: какая восхитительная жизнь у бродячих собак – жестокая и тяжелая, но вместе с тем прекрасная.
– У вас не возникало желания увезти этих собак в Австрию?
ЛП: Нет, мы восхищаемся жизнью, которую они ведут в Москве. Конечно, она тяжелая, отнюдь не романтичная. Прекрасная, но жестокая. Я думаю о них как о наших собаках, но не могу представить их у нас.
Space Dogs – многослойная сказка о советской утопии, а теперь Кремзер и Петер сняли вторую часть собачьей дилогии — Dreaming Dogs. Космоса больше нет, и сказка почти испарилась. Главная героиня документального фильма — бездомная пожилая женщина Надя, которая живет на окраине Москвы в лачуге, без света и отопления, и ее согревают и утешают несколько собак, в том числе любимец – пес Динго. В районе полуживого "Южного порта", где обитают люди, живущие сбором металлолома, австрийские режиссеры провели немало времени, изучая жизнь Нади, ее товарищей и ее собак.
Я встретился с Эльзой Кремзер и Левином Петером на фестивале Виеннале и спросил, как они делали второй фильм и будет ли обещанная третья часть.
ЭК:Мы закончили съемки в 2020 году, началась пандемия ковида, и поначалу мы думали, что это хорошая возможность использовать локдаун и смонтировать фильм. Но потребовалось много времени на то, чтобы решить, какой фильм мы хотим сделать, и в феврале 2022-го мы поняли, что поменялось всё, в том числе наше отношение к этому материалу. И мы начали монтировать по-другому.
– Да, это больше не сказка, в отличие от первого фильма.
ЛП: Это больше не сказка потому, что мир изменился. Нам потребовалось пять лет, чтобы выстроить отношения с этим материалом. Это как в отношениях между людьми, когда что-то меняется и ты вынужден переосмыслить свою позицию. При этом в самом материале ничего не поменялось, и были моменты, когда мы думали, что вообще не хотим заканчивать фильм или же следует поместить его в другой контекст. Был долгий процесс осмысления фильма.
– В 2020 году вы закончили, а когда начали снимать?
Надя постоянно говорила о собаках, думала о собаках, философствовала о собаках
ЭК: Первую часть мы сняли в 2017 году, потом досняли в 2018-м, чуть-чуть в 19-м и в 2020 закончили. Мы планировали сделать трилогию, но началась война, сейчас в Москву мы поехать не можем, и материала для третьего фильма у нас нет, и если это будет, то что-то совершенно новое, мы пока не знаем.
– Но точно о собаках, ведь это собачья трилогия.
ЛП: Возможно, фильм о собаках, в котором не будет ни одной собаки.
– Как вы познакомились с собакой Динго и ее хозяйкой?
ЭК:Динго переходил дорогу, и мы подумали: "Какая интересная собака необычной расцветки", пошли за ним, он забрался в дыру в стене, и в результате мы познакомились с Надей и ее друзьями. Мы объяснили, кто мы такие и что делаем, у нас была аппаратура с собой, и им понравилось, что мы хотим снимать собак.
– Но вы не говорите по-русски. У вас был переводчик?
ЭК:Да, тогда у нас был переводчик, но после съемок мы решили выучить язык, и сейчас говорим по-русски.
– А они вас не заподозрили – появляются какие-то иностранцы с кинокамерами…
ЛП: Да, поначалу они были недоверчивы, но мы сразу сказали, что нас интересуют собаки. И Наде это очень понравилось, потому что Динго был центром ее жизни. Она постоянно говорила о собаках, думала о собаках, философствовала о собаках, и мы быстро нашли общий язык.
– Надя работала на почте, потом потеряла всё, стала бездомной, и она, и ее друзья жили благодаря сбору металлолома. Это то, что узнает зритель. Что еще можно добавить?
ЭК:Мы не хотели рассказывать историю Нади, потому что фильм о другом, но жизнь у нее в самом деле была очень тяжелой из-за политических обстоятельств. Она уроженка Казахстана, давно переехала в Москву, много лет была бездомной…
– То есть можно назвать ее беженкой?
ЛП: Она всегда называла себя гражданкой СССР – либо советской женщиной, либо москвичкой.
ЭК:В районе, где мы снимали фильм, много нелегальных мигрантов из Таджикистана, Узбекистана, Казахстана, но группа, которую мы снимали, – Надя, Сергей и остальные – называли себя советскими или русскими и недоброжелательно относились к гастарбайтерам. Они их считали людьми второго сорта. Неприятным открытием для нас стало, что даже на таком дне существуют социальные различия. Кажется, что ниже уже пасть нельзя, но все равно присутствует агрессия.
– Вы снимали три с лишним года. Вы все это время жили в Москве?
Надя боится потерять Динго, последнее существо на планете, которое привязано к ней
ЛП:Мы приезжали и уезжали. Когда нас не было, наши помощники заходили проведать Надю, потому что позвонить ей из Австрии было нельзя. У нее был телефон, но номера часто менялись, так что на какое-то время мы утратили контракт.
– В начале фильма вокруг нее есть люди, но потом она совсем одна и говорит, что все умерли. Что случилось?
ЛП: Эти люди не задерживаются долго на одном месте, все быстро меняется. Кто-то переезжает, кто-то умирает – от холодных московских зим, от алкоголизма. Мы не знаем, что именно случилось с этими людьми, но до конца съемок они не дожили.
– Что привлекло вас в этой истории? Только собаки?
ЭК: Это глубокое чувство, которое мы заметили в отношения между Надей и Динго. Это было очень трогательно. И то, что мы показали в фильме, – эта неугомонность, эта близость двух существ и их зависимость друг от друга.
Динго и его товарищи
– Но это типичные отношения между хозяйкой и собакой, в них нет ничего экстраординарного.
ЛП:Нет, все-таки есть что-то особенное в отношениях Нади и Динго. Жизнь Нади определили потери, она теряла отношения с людьми, теряла возможности, потеряла место в жизни, и, когда мы увидели впервые, как она говорит с Динго и живет с ним, мы поняли, что она боится потерять его, последнее существо на планете, которое привязано к ней, и это ее главный страх.
– Но у нее было еще 6 собак…
ЛП: Да, у нее было несколько собак, но Динго был для нее особенным. С ним она по-другому разговаривала, он получал больше еды, всегда был на первом месте.
Чем глубже мы погружались в этот маленький космос, тем больше открывали для себя нового
ЭК:Наш фильм – о страхе остаться в одиночестве. Это самое главное для нас. Это фильм о мире, в котором происходит постоянное движение, но нет ничего постоянного. Идея намного абстрактнее, чем в Space Dogs. Этот фильм словно лупа, через которую ты видишь крошечный кусочек земли, маленькую историю о собаке и бездомной женщине. В этом нет ничего потрясающего, крупного, но чем глубже мы погружались в этот маленький космос, тем больше открывали для себя нового.
– Как вы объясните название фильма? Почему DreamingDogs? О чем они мечтают или что им снится?
ЛП: Мы предлагаем примерно то же самое, что и зрителям Space Dogs: погрузиться в сознание собаки, попытаться понять, каким оно может быть. Окончательного ответа нет, но можно поразмыслить. Надя постоянно разговаривает с Динго, он не отвечает, разумеется, но отклик от него есть, и очень своеобразный. Поэтому мы решили, что Dreaming Dogs – точное название.
– Теперь вы снимаете игровой фильм в Минске. Почему вы выбираете такие странные локации? Что привлекает вас в этих опасных тоталитарных странах?
ЛП: В этих трех проектах страны, опасные и тоталитарные, не на первом месте. ВSpace Dogs главным была стая собак. Потом мы нашли Надю и Динго, а в игровом фильме два персонажа – реальные люди, которые играют самих себя. Так что главное – это они, их жизнь и наши отношения с ними.
– Но вы можете отыскать бродячих собак в Албании, на островах в Средиземном море. И там намного приятнее снимать, чем в холодной Москве.
ЭК: Да, вы правы, но это не то, что мы интеллектуально запланировали. Поначалу мы хотели сделать фильм о стае бродячих собак. Я думала о какой-нибудь южноамериканской стране, где тепло, хорошая еда и понятный язык, потому что я говорю по-испански. Но затем мы узнали, что Лайка была бездомной московской собакой, и сразу решили поехать в Москву. Я впервые оказалась в России. Потом мы встретили Надю и Динго, затем приехали на кинофестиваль "Листопад" в Беларуси, где показывали мою дипломную работу, и там встретили художника, который работает в морге. Благодаря ему возникла идея игрового фильма, который мы делаем 10 лет. За эти 10 лет ситуация в Беларуси очень сильно изменилась к худшему, и это повлияло на то, как развивался наш сценарий. Но мы действительно увлеклись и выучили русский язык, так что всё это что-то в нас затронуло.
ЛП: И это то, что мы сами должны для себя сформулировать. Не очень просто описать, почему мы всякий раз возвращаемся в эти страны.
– Вы не были в России уже 4 года. Знаете ли, что случилось с Надей и Динго?
ЭК: Какое-то время мы не могли с ней связаться, потому что все наши коллеги, друзья и люди, которым мы доверяли, эмигрировали. В конце концов знакомая нашего знакомого нашла Надю, и мы смогли с ней поговорить по видеосвязи. А Динго был уже довольно старым, он умер в 2020 году.
Надя и Динго
– Фильм был снят до войны, но сейчас зритель невольно думает о войне, когда видит всех этих мужиков в камуфляже, собирающих металлолом, – как раз такого типа люди могут воевать в Украине за деньги. А вы, когда монтировали фильм, думали о войне?
Мы не поддерживаем концепцию собственности. А вот дружба с собакой мне нравится
ЭК:Да, каждый день. Мы пытались найти во всех этих кадрах отголоски трагических новостей и думали, как это отразить в фильме. Но когда мы говорили с Надей в 2023-м, оказалось, что в ее жизни ничего особо не изменилось. Война где-то далеко. Конечно, люди идут воевать за деньги, но я не знаю, как изменилось общество в целом.
ЛП: У нас были сомнения, стоит ли сейчас рассказывать эту историю, но отклики на Виеннале убедили нас в том, что мы поступили правильно.
– Пять лет назад я спрашивал вас, есть ли у вас собака, и вы ответили, что нет. Может быть, за это время что-то изменилось?
ЭК:Собаки нет, но у нас все та же кошка. Собаку заводить не собираемся, и причина прежняя: мы не поддерживаем концепцию собственности. А вот дружба с собакой мне нравится.
– А Надя владеет Динго или дружит с ним?
ЛП:Я думаю, что у них необычайные отношения. У Динго нет поводка, нет ошейника, но тем не менее он очень близок к Наде. Она решила не удерживать его, а он решил оставаться с ней. Иногда он убегает, но потом возвращается. И мы часто спрашивали себя: кто владеет кем? Может быть, он думает, что ведет Надю?
ЭК:Он нуждается в ней, а она в нем, чтобы не замерзнуть зимой, и с ним она чувствует себя не так одиноко. Он действительно нужен ей для выживания – и в этом отличие от человека, который живет в венской квартире со своей собакой. Совсем другой уровень взаимозависимости.
