Два года тому назад началась моя “колониальная” эпопея: насколько внезапно схватили/обвинили/осудили, настолько же неожиданно отпустили на половине срока. Правда, в лучших традициях “холодной войны” – с принудительным выдворением за пределы государства. Не только без элементарной справки об освобождении, но с изъятием официальных приговоров, ответов на неудовлетворенные апелляции, ходатайств и заявлений – всего, где отметились причастные к репрессивной машине.
Фабрика “экстремистов”
Доморощенные “экстремисты” в белорусской пенитенциарной классификации массово появились после бурного 2020 года, когда попытка опротестовать результаты президентских выборов “под Лукашенко” привела к тотальной зачистке всего гражданского общества. Сотни организаций были ликвидированы, тысячи людей оказались за решеткой.
Оказаться вне закона проще простого: например, отметиться донатом пострадавшим, подписаться на нежелательный телеграм-канал, оставить комментарий под постом (иногда достаточно и лайка).
Группа “нелояльных граждан” ограничена буквально во всем
Даже правозащитники затрудняются сказать, сколько народу за пятилетний цикл между электоральными кампаниями прошло через “мясорубку” мстительной системы. Однако с учетом административных наказаний – сотни тысяч пострадавших. Как минимум столько же не стали испытывать судьбу и спешно покинули родину, фактически распрощавшись со всем нажитым имуществом. Напомню, речь не о военных действиях и неизбежном беженстве, а осознанном массовом исходе из мирной страны. Потому что поводов для самоуспокоения попросту нет: вместо каждого отбывшего отмеренный срок или “проданного” за какие-то закулисные уступки Западу захватывается новый заложник. А то, что “политическим” гарантированы незабываемые впечатления в застенках, проверено на собственной шкуре.
Профучет №10
Несмотря на мантру придворной пропаганды и самого Лукашенко – мол, в Беларуси нет политзаключенных, поскольку подобное понятие не прописано ни в Конституции, ни в основополагающих законах – на практике все выглядит абсолютно иначе. Мало того, для нейтрализованных “врагов государства” учрежден специальный профилактический учет №10 – “лица, склонные к экстремистской и иной деструктивной деятельности”. Под эту категорию подпадают все задержанные и осужденные по статьям протестной направленности – от участия в несанкционированных акциях и оскорблений представителей власти до разжигания социальной вражды и финансирования террористической деятельности.
Носителям такого профучета вручается желтая бирка (помимо воли напрашиваются исторические параллели) со всем перечнем антибонусов, портящих жизнь. Из самых незначительных – обязательное нахождение в первых рядах колонны во время любых организованных передвижений и место на верхнем ярусе (второй или третий) напротив дверей камеры и жилой секции.
По сути, узаконена сегрегация, когда вполне определенная группа “нелояльных граждан” ограничена буквально во всем. И это не убийцы, насильники, педофилы, а в массе своей интеллигентные, образованные, порядочные люди. Желтобирочники-“десятники”. Примечательно, что при каждой смене локации вновь собирается комиссия учреждения, которая озвучивает единогласное мнение оставить фигуранта под усиленным контролем.
Тотальное “обезжиривание”
Практически каждый “политический” в итоге будет “обезжирен”. Оказавшись в колонии, он без вариантов попадает в число “злостных нарушителей правил внутреннего распорядка”. Этому предшествует россыпь разнообразных взысканий: не поздоровался, не побрился, не почистил ботинки. Либо не сделал доклад сотруднику администрации, употреблял жаргонную лексику, выражался нецензурной бранью. Каждый составленный акт имеет продолжение с вызовом на ковер к начальнику учреждения и заканчивается наказанием, в массе своей через лишение всего и вся: краткого (трехчасового) свидания, длительной встречи (до трех суток), а также передач, посылок и других “ништяков”. Все это касается близких родственников, поскольку с друзьями, знакомыми, сочувствующими любые сношения невозможны в принципе.
Значительную часть срока “экстремисты” проводят в штрафных изоляторах
Десятому профучету запрещено посещать публичные места – библиотеку, спортивный городок, церковь (в зонах исключительное православие). Нельзя участвовать в самодеятельности, редколлегиях “боевых листков”, командных и индивидуальных турнирах. Для них проводится дополнительная вечерняя поверка, когда у других прописано личное время. А в изоляторах временного содержания 10-12 политических утрамбовывают в одноместный 5-метровый карцер и дважды за ночь поднимают на перекличку.
Если непрофучетные обладатели белых бирок могут разнообразить скудный пищевой рацион в зоновском сельпо (раз в 10 дней), потратив в зависимости от условий содержания 5-10 базовых величин (порядка 70-150 долларов ежемесячно), то у политических ситуация гораздо прозаичнее: 25 долларов на все про все.
Даже возможность звонков с поправками на статус: 5 минут по видеосвязи вместо 10, положенных “нормальным арестантам”. Впрочем, и это было бы чудесным подарком, если бы не нюанс: значительную часть срока “экстремисты” проводят в штрафных изоляторах, а там нет возможности даже писать, не говоря о телефоне. И пропущенные сеансы не компенсируются. Кроме того, активно цензурируется почта. На первых порах еще могут приносить акты об изъятии писем якобы за попытку выдать непонятно какие секреты, но потом письма просто пропадают. Во время “шмонов” конфискуют личные записи, уничтожают переписку с близкими, забирают на проверку и не возвращают дневники.
Этап в “браслетах”
Первые неудобства для “желтобирочных” начинаются сразу же после постановки на профучет в следственном изоляторе. Администрация пытается настроить остальной контингент против “политических”, подселяют провокаторов, которые должны информировать о настроениях в “деструктивных ячейках”. Каждый час открывается дверная “кормушка”, и ты должен отчеканить доклад о своей “экстремистской принадлежности”. На судебные процессы политзаключенных возят отдельным эскортом в “газелях-автозаках” и в наручниках, застегнутых сзади. Если подключаются кураторы из Комитета госбезопасности, добавляется еще и мешок на голову – несколько таких многочасовых междугородних путешествий мне пришлось пережить самому.
Этапирование между учреждениями – тоже в “браслетах”. Киллеров и маньяков это не касается. Всё очевидно: они ведь не представляют опасности для власти, сидят за “бытовые конфликты”. Основное неудобство доставляют “кешера” с добром, нажитым за месяцы или даже годы следствия. И уже личная проблема каждого, как со скованными руками изловчиться перемахнуть из автозака в спецвагон-“столыпин”.
Но даже в “экстремистской иерархии” есть те, кому совсем не позавидуешь – оказавшиеся в террористическом списке КГБ. Порой родители "заезжают" вслед за детьми за денежный перевод на отоварку или комментарий журналистам. Расценивается как "финансирование терроризма" и "содействие экстремизму" соответственно.
Ловушка на “злостника”
Сотни дней без элементарных удобств и связи с домом – практика привычная
По прибытию в колонию каждого “десятника” перманентно дергают на беседы со штабными работниками – особистом, режимником, затесавшимся в эти ряды психологом. На строгом режиме, где, надо признать, с откровенностью намного проще, открытым текстом дают понять: даже если не будет целевого указания сверху, для отчетности нужно заехать в штрафной изолятор. Обычно начинается с 15 суток на деревянных нарах, но любое недовольство рискует сделать срок безразмерным. Поэтому сотни дней без элементарных удобств и связи с домом – практика привычная.
Настоящая ловушка для “экстремиста” – статья 411, способная из любого политзэка сделать пожизненника. Многие шутят, что вместо даты окончания срока на желтой бирке разумнее наносить знак бесконечности. Набор из водворения в штрафной изолятор и последующего перевода в помещение камерного типа (разновидности карцерной системы с разной формой “комфорта”) дают руководству основание ходатайствовать об уголовном деле за “злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения”. Автоматически это означает криминальный рецидив и перевод после суда с общего режима на строгий.
Некоторые активисты, отправившись однажды в “тур” по колониям и прибавляя в каждом месте год-полтора, собрали уже по пятилетке к основному сроку приговора. Таких “злостников” даже не переводят в отряд, быстренько раскручивая на “добавку” и отправляя дальше.
Почти полгода мне пришлось провести в одиночке: 7-8 квадратных метров для выживания. Для видимости правосудия на судебный процесс вызвали 22 (!) “свидетеля” в погонах, которые в один голос утверждали: “экстремист” Карней не стал на путь исправления и продолжает заниматься “деструктивной деятельностью”. Кстати, после объявления даты президентских выборов-2025 столкнулся с избыточным рвением идеологов, решивших, что с порцией обязательного утреннего и вечернего гимна арестанты обязаны прикладывать руку к сердцу. В противном случае – протокол за неподчинение. Дальше угроз не пошло, но сам факт…
Обменный фонд
Наконец, “политические” – это мощная подпитка для продления карьеры Лукашенко и его свиты. Пока в запасниках будет товар на продажу, можно и дальше играть в “самостоятельного независимого лидера”. Впрочем, сколько не занимайся самовнушениями, мол, санкции лишь делают сильнее, все чаще приходится прибегать к бартеру: “экстремисты” в обмен на ослабление прессинга. По большому счету, производство практически безотходное: образовавшиеся вакансии моментально восполняются новым обменным фондом. И не нужно, как раньше, быть профессиональным революционером, чтобы нацепить желтую бирку 10-го профучета: бизнесмены, ученые, священники, журналисты, артисты, художники, бывшие “государевы люди” – никто не защищен регалиями прошлых заслуг.
Нобелевский лауреат Алесь Беляцкий, политик Николай Статкевич, финансист Виктор Бабарико, правозащитница Наста Лойка, адвокат Максим Знак, музыкант Мария Колесникова, журналисты Игорь Лосик, Андрей Почобут, Катерина Андреева и десятки других коллег – тысячи фамилий, на которые есть свой ценник. Ведь за выдворенного блогера Сергея Тихановского официальный Минск по итогу что-то выторговал, а вот художник Алесь Пушкин или активист Витольд Ашурак не дожили даже до начала торгов. И если мир принял правила игры по такому сценарию, придется раскошеливаться и дальше. Да и поспешить не мешало бы: для многих, кто остается в застенках, озвученные сроки сродни пожизненному приговору.
Игорь Карней - белорусский журналист, бывший политзаключенный
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
