Сто лет назад Монголия провозгласила себя народной республикой. Это произошло 26 ноября 1924 года. После демократических реформ 1990-х название столицы осталось прежним – Улан-Батор, что в переводе означает "красный герой". Cоветское прошлое страны в научных публикациях описывается как "забытое": когда страна находилась под контролем СССР, здесь проводились политические репрессии и происходили убийства буддийских монахов.

Доктор Джон Эддлтон, занимавший пост посла США в Монголии с 2009 по 2012 год, в интервью Радио Свобода рассказал, что советское прошлое страны часто упускают из виду, поскольку "именно фигура Чингисхана занимает самое видное место в восприятии Монголии остальным миром – ничто не может затмить или заменить этот образ как центральную тему монгольской истории".

Кроме того, по словам Эддлтона, из-за своей удаленности и того факта, что Монголия никогда не была членом Организации Варшавского договора, эта страна "никогда в общественном сознании не рассматривалась как "советский сателлит".

С 1924 года малонаселенная территория сегодняшней Монголии в течение многих лет была ареной противостояния между Китаем и силами обеих сторон Гражданской войны в России, но регион оставался де-юре частью Китая.

С такой нестабильностью преимущественно кочевое население Монголии столкнулось в 1924 году, и она привела к тому, что один из молодых чиновников вылил холодную воду на многостраничную декларацию коммунистического правительства о "народной республике", спросив: "А что такое республика? Об этом однозначно не знают в провинциях". Он призвал делегатов тогдашней встречи объяснить сельскому населению Монголии "цель и значение новой формы правления".

Члены одной из первых миссий Кремля, отправленной в Монголию, докладывали советскому лидеру Иосифу Сталину, что территория, на которую претендует Китай, станет полезной "буферной зоной вдоль южных границ нашей страны", которая могла бы гарантировать, что советские и китайские войска не встретятся один на один.

Вскоре Монголия стала экономически и политически зависимой от СССР и стала копировать радикальную политику Москвы. "Вы должны развить социализм в очень короткие сроки и для этого использовать опыт Советского Союза", – дал указание правительству Монголии один из посланников Кремля.

В 1930 году Улан-Батор начал процесс конфискации имущества феодальных классов. Когда кочевых скотоводов заставили работать в общинных хозяйствах, а государство отобрало у них скот, одни бежали из страны, а другие стали сопротивляться.

В начале 1930-х годов, по оценкам историков, около 30 тысяч человек убежали из Монголии, а в некоторых регионах страны вспыхнули стихийные восстания. "Боритесь насмерть с ведьмами и демонами этого "народного правительства"!" – таков был один из призывов восставших.

В 1937 году министр обороны Монголии Гэлэгдоржийн Дэмид был приглашен в Москву и умер по дороге от "пищевого отравления". Затем, в 1939 году, популярный премьер-министр Монголии Анандын Амар был арестован, этапирован сначала в Читу, а затем в Москву, где его расстреляли. Эти смерти открыли дорогу Хорлогийну Чойбалсану, любимцу Сталина, к захвату власти в Монголии.

При Чойбалсане продолжились чистки по сталинскому образцу. Он работал напрямую с советской тайной полицией НКВД, помогал арестовывать и казнить поначалу "ненадежных" правительственных чиновников, а затем и религиозных лидеров. Общее число жертв репрессий в Монголии неизвестно до сих пор. С 1937 по 1939 год были убиты 17 тысяч лам и разрушено более 700 монастырей.

Пока шла Вторая мировая война, Монголия была важным источником помощи советским военным, и в 1945 году победивший в войне Советский Союз вынудил Китай отказаться от своих претензий на Монголию. По итогам референдума об официальной независимости Монголии от Китая утверждалось, что 100 процентов проголосовавших одобрили это предложение.

Сталин лично проявлял интерес к Монголии, неоднократно оказывая давление на ее правительство, чтобы оно раз и навсегда искоренило религию в стране. Это означало новые репрессии против буддийских лам.

Как и в других странах советской сферы влияния, репрессии в Монголии стали менее суровыми после смерти Сталина в 1953 году, беспощадная война Кремля с религиозной верой приняла скорее бюрократический характер.

По словам Эддлтона, монголы считали Москву наименьшим из двух зол, когда говорили о двух своих могущественных соседях – СССР и Китае.

"В действительности, связи с СССР были важны для Монголии как с точки зрения восстановления ее независимости, так и с точки зрения обеспечения ее суверенитета по отношению к Китаю", – говорит он.

К концу 1980-х годов Советский Союз на нескольких своих военных базах в Монголии разместил 50 тысяч военнослужащих, 1800 танков, 320 самолетов и вертолетов.

По мере того как демократические движения начали набирать силу в Советском Союзе, монголы в 1980-х годах также включились в эту борьбу за свободу. Они выступали против правительства, хотя оно в то время уже не проявляло такой жестокости, как в прошлые годы.

Жамбын Батмунх, последний лидер коммунистической Монголии, вспоминал, как он сопротивлялся чиновникам, которые пытались подавить протесты против однопартийного правления. Он считал, что нет необходимости использовать полицию или привлекать военных к разгону демонстраций. Протестующие, сказал он, "наши дети". В марте 1990 года Батмунх распустил Политбюро ЦК МНРП, объявил о своей отставке и позволил провести в стране свободные выборы.

Эддлтон говорит, что монголы, с которыми он обсуждал тот период, когда Монголия находилась под советским влиянием, "выражали широкий спектр мнений о Советском Союзе".

"В то время как одни выражают горечь по поводу сталинских чисток 1930-х годов и казней членов буддийского духовенства, – говорит бывший посол США в Монголии, – другие оглядываются на эпоху после Второй мировой войны с определенной долей благодарности и даже ностальгии".