Современная Россия кое в чём превзошла в лингвистическом абсурде Джорджа Оруэлла. В оруэлловской Океании "война" и "мир" изменили свой смысл на противоположный, а в словаре путинской России они вообще отсутствуют. Удивительно, как это ещё не запрещен роман, названный обоими этими нецензурными словами, хотя случаи задержания людей с этой книгой в руках уже имеются. Именно Лев Толстой – отец русского пацифизма. Владимир Абаринов продолжает представлять четвертый сезон своего подкаста "Обратный адрес". В сегодняшнем эпизоде наш обратный адрес – великий романист и непротивленец, которого Владимир Ленин назвал "истасканным, истеричным хлюпиком", и его продолжатель Юрий Галансков.
В современной России антивоенный протест уголовно наказуем. Но удивляться этому не приходится. Несистемный пацифизм преследовался при любом режиме, слово "пацифист" было практически бранным. В сегодняшнем разговоре участвует специалист по истории русского пацифизма, научный сотрудник Центра современной истории в Потсдаме, стипендиат фонда Герды Хенкель Ирина Гордеева. Ирина, что такое пацифизм?
– Пацифизм мы можем определять по-разному. В какой-то из традиций пацифистами считают участников движения за международный мир, за мирное урегулирование конфликтов между государствами. Я изучаю другое направление пацифизма. Пацифисты в том смысле, в каком они меня интересуют, ставили вопрос шире, они говорили об истоках насилия вообще. Такой пацифизм – принципиальный отказ не только от войны и насильственных методов решения международных конфликтов, но и от любых социальных, межличностных конфликтов. В первом определении пацифисты действительно сумели создать своё движение, они долго боролись за то, чтобы в России разрешили создать общество мира по подобию тех, которые были в Западной Европе, и добились-таки наконец этого. Но это движение было элитарным и парадоксальным образом сошло на "нет" в самом начале Первой мировой войны, когда оно как раз было крайне необходимо. Было и другое направление пацифизма, которое мало изучено, – российские феминистки начала ХХ века. Они также активно участвовали в международном пацифистском движении, Женский комитет российской Лиги мира организовали, например. Действительно массовое движение пацифистское пытались создать и, на мой взгляд, сумели создать именно толстовцы в первой трети ХХ века.
Лев Толстой: пацифизм и вегетарианство
Измученная фальшивым зайцем Лиза Калачева из "Двенадцати стульев" вряд ли догадывалась, что советская власть косо смотрит на вегетарианцев и меньше чем через год (действие романа происходит в 1927-м) закроет их общество как враждебное целям социалистического строительства. Всему виной Лев Толстой, обращенный в вегетарианство русским эмигрантом Вильямом Фреем. В 1892 году граф опубликовал статью "Первая ступень". Выразительно описав процесс убоя скота на бойне, который он наблюдал своими глазами, Толстой убеждал читателя в том, что отказаться от употребления мяса должно не по гигиеническим или медицинским соображениям, а по нравственным:
"Если он серьезно и искренно ищет доброй жизни, первое, от чего будет воздерживаться человек, будет всегда употребление животной пищи, потому что, не говоря о возбуждении страстей, производимом этой пищей, употребление её прямо безнравственно, так как требует противного нравственному чувству поступка – убийства".
В 1904 году, когда шла Русско-японская война, Толстой написал первую из своих антивоенных статей – "Одумайтесь!" В ней он предложил взглянуть на войну незамутненными пропагандой глазами.
"Правительство возбуждает и поощряет толпы праздных гуляк, которые, расхаживая с портретом царя по улицам, поют, кричат "ура" и под видом патриотизма делают всякого рода бесчинства. И по всей России, от дворца до последнего села, пастыри церкви, называющей себя христианской, призывают того Бога, который велел любить врагов, Бога-Любовь на помощь делу дьявола, на помощь человекоубийству.
И одуренные молитвами, проповедями, воззваниями, процессиями, картинами, газетами, пушечное мясо, сотни тысяч людей однообразно одетые, с разнообразными орудиями убийства, оставляя родителей, жен, детей, с тоской на сердце, но с напущенным молодечеством, едут туда, где они, рискуя смертью, будут совершать самое ужасное дело: убийство людей, которых они не знают и которые им ничего дурного не сделали. И за ними едут врачи, сестры милосердия, почему-то полагающие, что дома они не могут служить простым, мирным, страдающим людям, а могут служить только тем людям, которые заняты убийством друг друга. Остающиеся же дома радуются известиям об убийстве людей и, когда узнают, что убитых японцев много, благодарят за это кого-то, кого они называют Богом".
Опубликовать статью Толстой смог только за границей. Когда её напечатала лондонская Times, романиста немедленно объявили иноагентом. Вот что писали тогда "Московские новости": "Гр. Толстой – противник войны; но он давно уже перестал быть Русским, с тех пор, приблизительно, как он перестал быть православным... Граф Толстой ныне совершенно чужд России, и для него совершенно безразлично, будут ли Японцы владеть Москвой, Петербургом и всей Россией, лишь бы Россия скорее подписала мир с Японией, на каких угодно, хотя бы самых унизительных и постыдных условиях. Так пошло и подло чувствовать, думать и высказываться не может ни один Русский человек... Если он ещё живет в пределах России, то это объясняется лишь великодушием Русского Правительства, чтущего ещё бывшего талантливого писателя Льва Николаевича Толстого, с которым теперешний старый яснополянский маньяк и богохульник ничего общего, кроме имени, не имеет".
– Толстовцы, или, как они сами себя называли, "свободные христиане", стали большой проблемой для царского правительства. Они отказывались брать в руки оружие на основании своих убеждений. С той же самой проблемой столкнулась и советская власть. Ирина, складывается впечатление, что толстовцы для обоих режимов – и царского, и большевистского – были неудобны и нежелательны из-за своего анархизма. Мне кажется, что это и в дальнейшем было главной причиной негативного отношения к независимым пацифистам: их несистемность, неуправляемость.
Пацифист – это всегда нонконформист, он ставит под сомнение существующий порядок вещей
– Да, можно и так сказать. Пацифизм и анархизм – очень близкие понятия. Если мы исходим из второго широкого определения пацифизма, то от антимилитариста пацифист отличается тем, что он не просто широко видит причины международных конфликтов, причины войн, причины внутреннего насилия, социального, межличностного. Мы можем ещё сказать, что в этом втором смысле пацифисты вспоминают о своих ценностях не только во время войны и не только в те периоды, когда уже нависла непосредственная угроза войны – они постоянно на повседневной основе борются с насилием в самом широком смысле этого слова. В этом смысле пацифизм будет близок не только к анархизму, он будет близок, например, к социализму, если носитель пацифистских идей считает войны и конфликты следствием социального неравенства. Он будет близок к анархизму, если среди причин насилия пацифист выделяет политику государства и деятельность его институтов. В любом случае вы правильно заметили: получается, что пацифист – это всегда нонконформист, он ставит под сомнение существующий порядок вещей, когда борется за свои идеалы. Кстати, когда мы говорим о XIX–ХХ веках, то весьма распространенным источником возникновения пацифистских настроений в это время был религиозный анархизм.
В нашем российском случае речь, конечно, идет не о какой-то отдельной сложившейся идеологии или доктрине, они не успели сложиться. Речь идет о социально-психологическом явлении, когда религиозное мировоззрение людей приводит их к неприятию существующего мира, а значит, к неприятию государства и его репрессивных институтов. В отдельных радикальных случаях такое религиозное мировоззрение порождает феномен символического отказа от гражданства. Это когда верующие начинают считать себя подданными какого-то условного Иерусалима небесного, а реальному правительству, реальным законам государства, которые им очень не нравятся, перестают подчиняться. Они не хотят платить ему налоги, они не хотят служить в его армии, признавать его суд, отдавать детей в его школы. Такое настроение верующих, отказ от мира – это своего рода религиозный протопацифизм. Как раз на этот религиозный протопацифизм, на его широкое распространение, идеи религиозного разномыслия в России обратили внимание толстовцы. Они попытались привлечь российских сектантов, религиозных диссидентов к строительству пацифистского движения. Толстовцы считали, что те практики отказа, которые используют эти религиозные пацифисты, можно рассматривать как оружие слабых, говоря современным языком, почти единственную форму протеста, доступную народу.
Российская империя, а потом Советская Россия осознавали пацифизм как угрозу
В случае с пацифистским движением государство имеет дело не просто с разновидностью нонконформизма, а оно имеет дело с идеями и движениями, которые тесно связаны с народными традициями протеста. Это движение пацифистское потенциально имеет широкую социальную базу. Есть не только интеллектуальные концепции пацифизма, есть корни этих концепций в народных настроениях, в народном религиозном мировоззрении, в народных практиках сопротивления. Это было очень важно, именно поэтому государство, Российская империя, а потом Советская Россия осознавали это движение как настоящую угрозу для себя.
– Отказ от военной службы по идейным соображениям, видимо, больше всего беспокоил власти?
– С давних времен религиозные диссиденты отказывались от сотрудничества с государством. Особенно актуальным это стало после введения всеобщей воинской обязанности. Последняя четверть XIX века – рост числа подобных отказов. Представители религиозного разномыслия, которые даже, может быть, иногда уже забыли о своих изначально религиозно-пацифистских идеях, в связи с такой практической необходимостью, в связи с тем, что их призывали на военную службу, задумывались, как поступать, соглашаться служить или не соглашаться. Люди с подобными настроениями всё чаще и чаще к концу XIX века отказывались от военной службы. Это явление заметили толстовцы, они начали помогать таким людям. Не очень-то большой арсенал средств помощи у них был.
– Отказчика по убеждениям нельзя оставить в армии даже в какой-то подсобной, тыловой роли. Ведь он своей пропагандой будет разлагать армию. Поэтому отказчиков наказывали, и весьма сурово. С другой стороны, в Государственной думе, когда она появилась, понимали, что проблему надо как-то иначе решать.
– Как раз толстовцы хотели, чтобы проблему эту осмыслили, чтобы законодательство учитывало наличие таких людей "с совестью", которые не могут подчиняться приказам, которые не могут соглашаться заниматься военным делом. Начали защищать сначала индивидуальных представителей, потом пытались поднять вопрос об отказе по совести от военной службы, от уплаты налогов, от вообще сотрудничества с государством. Начали просвещать общество, показывать, что есть такие люди и об их интересах нужно заботиться. Когда появилась Государственная дума, толстовцы с её помощью пытались лоббировать принятие закона об альтернативной гражданской службе. Но до революции эти процессы не были завершены.
– А вот после революции как раз и вышел декрет "Об освобождении от военной повинности по религиозным убеждениям". Это произошло 4 января 1919 года.
– Это был большой прорыв, достижение как раз толстовского пацифистского движения. Там очень интересная история получилась. В самом начале ХХ века и лидеры толстовцев, и большевики, и представители других направлений российской оппозиции находились в изгнании в Западной Европе. Представители разных направлений общались друг с другом, и социал-демократы очень интересовались толстовцами. Интересовала социал-демократов (и Ленина, и Владимира Бонч-Бруевича) связь между толстовцами и сектантами. Большая проблема была у социал-демократов, позднее у большевиков – проблема социальной базы будущей революции.
Пролетариата мощного, зрелого, готового к социалистической революции в Российской империи, очевидным образом не было. И в такой ситуации большевики обратили внимание на крестьянство, точнее, на отдельные слои крестьянства или беднейшее крестьянство и сектантство. С большой завистью смотрели социал-демократы на то, каким образом выстраиваются доверительные отношения между толстовцами и сектантами. В то время князь Михаил Хилков был толстовцем, участвовал в переселении духоборов в Канаду. Бонч-Бруевич тоже был причастен к этим процессам, он наблюдал за тем, как сектанты, духоборы подчиняются авторитету князя Хилкова. Его восхищало, что представитель элитарной утончённой культуры смог найти общий язык с простыми людьми и завоевать их доверие. В более позднее время социал-демократы пытались соперничать с толстовцами за это влияние на крестьян. Получается, что развитие законодательства об альтернативной гражданской службе, точнее – даже более радикальное законодательство о праве вообще отказаться от военной службы, если это предусматривают религиозные взгляды, – стало следствием сотрудничества и одновременно соперничества большевиков и толстовцев.
"Мне война, что нож козлу"
Уже в 20-е годы на толстовцев начинаются гонения. В 1923 году секретарь Антирелигиозной комиссии ЦК ВКП(б), сотрудник ВЧК/ОГПУ Евгений Тучков направил в инстанцию доклад об "антисоветской деятельности" сектантов, к коим он причислил и последователей Толстого. Тучков писал:
"У толстовцев антисоветская деятельность еще ярче проявляется, чем у всех прочих сект. Они доходят до того, что совершенно не считаются с соввластью, так, например, толстовцы Московской губернии сплотились в организованную группу - вегетарианское "Общество истинной свободы». Идейным руководителем как Вегетарианского общества, так и Московской общины толстовцев является В.Г. Чертков, дворянин, бывший секретарь Льва Толстого, имеет большие связи за границей...
Вегетарианскому обществу, согласно постановлению Комиссии
НКВД от 16 сентября 1923 г., в утверждении было отказано, но оно упорно не хочет подчиниться постановлению Комиссии НКВД о ликвидации, а продолжает устраивать лекции, собрания с доступным для посторонних, на которых пропагандируют идеи толстовства... При Вегетаринском обществе имеется кружок эсперанто, в котором ведётся переписка с заграницей...
В 1923 г. 1 мая, во время манифестации, толстовцы выступили с флагом, на котором было нашито черными буквами на одной стороне "Без насилия к любви и свободе", а на другой стороне - "К свободному труду и правде".
Толстовцы постоянно упоминались в информационных сводках ОГПУ. Вот, например, сводка за сентябрь 1927 года:
"Нижегородская губ. 12 сентября. В дер. Барцово на собрании по докладу об обороне Советского Союза выступивший толстовец заявил: "Я призываю граждан не давать ни копейки на поддержку Красной Армии и Воздухфлота, собираемых в военных замыслах, так как бог нас учил не проливать кровь людей".
Активное участие в обличении толстовцев принял Владимир Маяковский, посвятивший этой теме целых три своих опуса.
Обликом
своим
белея,
Лев Толстой
заюбилеил.
Травояднее,
чем овцы,
собираются толстовцы.
В тихий вечер
льются речи
с Яснополянской дачи:
"Нам
противна
солдатчина.
Согласно
нашей
веры,
не надо
высшей меры".
Тенорками ярыми
орут:
"Не надо армий!"
Это стихотворение "Вегетарианцы". А в стихотворении "Лев Толстой и Ваня Дылдин" революционный поэт, в полном соответствии с указаниями партии и правительства, объявил толстовство уловкой желающих откосить от призыва в то время, как Советский Союз окружен кольцом врагов:
С постной миной
резвой рысью
мчится
Дылдин
на комиссию.
Говорит,
учтиво стоя:
Убежденьями —
Толстой я.
Мне война –
что нож козлу.
Я –
непротивленец злу.
– В сентябре 1928 года толстовцам дали напоследок справить юбилей Толстого в Политехническом музее, даже объявили частичную амнистию уже осужденным толстовцам. Этот юбилей и необыкновенно смелые речи толстовцев на нем как раз и стали предметом стихотворства Маяковского. Но к юбилею толстовцы подошли уже при последнем издыхании.
– Я бы не сказала, что на издыхании. Конечно, в легальных формах в конце 1920-х годов оно практически уже не существовало. Там был замечательный период с 1917 года, после Февральской революции до примерно конца 1922-го, когда у толстовцев существовали легальные организации, издательства, периодические органы. Эткинд прекрасно описал сектантский проект большевиков, попытку большевиков и сектантов сотрудничать экономически. Инициаторами этого проекта были как раз толстовцы, Трегубов и Бирюков. Да, толстовцы в это время были социалистами, они первое время сохраняли иллюзии, что большевистский социалистический идеал каким-то образом близок к их идеалу. Но очень скоро оказалось, что это не так. Чем дальше, тем они больше убеждались в насильственном характере социализма большевиков, все больше с ними расходились, все более критически о нем высказывались.
История толстовской коммуны "Жизнь и труд" в документальном фильме Каринэ Диланян "Будет ли коммунизм?" , 1989 год
Большевики с тревогой наблюдали за тем, что у русских сектантов, у толстовцев есть не только свои представления о социализме, но есть свои представления о революции. И те, и другие с самого начала революционных процессов 1917 года считали себя участниками невидимой, ненасильственной духовной революции, результатом которой должно стать установление всемирного братства людей, но не насильственно, скорее в духовном смысле. Для кого-то тема вегетарианства была важна. Кто-то говорил вообще о братстве не только между людьми, но между людьми и животными. Самые различные движения этического, гуманистического характера тяготели к толстовским центрам.
Важнейшей темой была поддержка отказчиков от военной службы. Толстовцы не прекращали эту деятельность ни во время Первой мировой, ни во время Гражданской войны. Толстовцы создали объединенный Совет религиозных общин и групп – это такая межконфессиональная общественная организация, самый широкий спектр представителей религиозного пацифизма принял участие в этом объединенном совете. Там были толстовцы, баптисты, евангельские христиане, добролюбовцы, адвентисты седьмого дня, малеванцы, молокане, субботники, трезвенники. Мало того что в этой организации представителей различных конфессией удалось объединить, этот объединенный совет занимался очень активной общественной деятельностью. Они защищали отказчиков от военной службы. Как раз по декрету предполагалось: для того, чтобы получить освобождение от военной службы, нужна экспертиза религиозных взглядов. Объединенный совет и занялся такой экспертизой.
Это была попытка жить параллельно советской власти, минимально с ней соприкасаясь
Но уже в 1920 году законодательство, предусматривающее возможность полного отказа от военной службы, начинает свертываться, ревизия проходит, которая признает объединенный совет очагом религиозной антимилитаристической пропаганды, деятельность которой вредно отражается на состоянии Красной армии. Постепенно задавили объединенный совет проверками, ограничениями деятельности, отлучили от экспертизы. В начале 1924 года антирелигиозная комиссия утвердила резолюцию о ликвидации этого самого объединенного совета. Он негласно продолжал деятельность, но такого прямого, непосредственного влияния на судьбу отказчиков оказывать не мог. Постепенно в 1920-е годы толстовцы потеряли почти всякую возможность участия в общественной жизни страны. Их общение сосредоточилось, во-первых, в толстовских коммунах, которые продолжали существовать до конца 1930-х годов. Они всё дальше от центра переселялись, но это были такие очаги, где пока еще пацифисты могли укрыться от прямого давления. Толстовцы также необыкновенно широко занимались самиздатом, у них был даже периодический самиздат в виде полуподпольных бюллетеней. "Письма Московского вегетарианского общества", "Письма друзей Толстого" – они по-разному назывались, на ротаторе копировались, рассылались между единомышленниками, их обнаруживали, запрещали, они возрождались все на новой и новой основе, но это были такие очень мощные оппозиционные издания. Там настоящая пацифистская повестка дня проговаривалась, публиковались новости антимилитаристского пацифистского движения из-за рубежа. До конца 1930-х годов там публиковались новости об отказе от военной службы. Там собирали помощь для политических заключенных. Там можно было найти адреса для переписки с единомышленниками, там публиковали переписку, например, с Роменом Ролланом и с Махатмой Ганди, там по принципиальным вопросам споры велись.
В 1928–29 годах они еще обсуждают коллективизацию, противопоставляют свой идеал религиозного коммунизма и социализма большевистскому. А в более поздние годы они в этих листках уже отзываются на актуальную повестку дня через цитаты из Толстого – такой своеобразный эзопов язык того времени. После юбилея Толстого волна арестов прошла, закрыли Московское вегетарианское общество. Нельзя сказать, что полностью их деятельность прекратилась – она стала невидимой, но пока еще существовали сельскохозяйственные коммуны толстовцев, там единомышленники собирались, обменивались мнениями, там существовало ненасильственное воспитание детей. Действительно была попытка жить параллельно советской власти, минимально с ней соприкасаясь. Но, конечно, в конце концов эта попытка была насильственно прервана сталинскими репрессиями.
СССР в "борьбе за мир"
Толстовцы, которым удалось уцелеть во время Большого террора, были истреблены во время войны. В 1926 году в Уголовном кодексе появилась статья, карающая за отказ от военной службы "под предлогом религиозных или иных убеждений". В военное время наказанием за это преступление стал расстрел.
Мы не говорим здесь о всемирных конгрессах и конференциях в защиту мира. Они проводились с середины XIX века, до Первой мировой войны их состоялось около 40, между двумя мировыми войнами более 60. Но ни одну войну они не предотвратили. После Второй мировой войны, которая быстро перешла в холодную, в Кремле родилась идея использовать в своих целях международное антивоенное движение. Для этого в августе 1949 года СССР учредил Советский комитет защиты мира во главе с поэтом Николаем Тихоновым. В ноябре 1950-го был создан Всемирный совет мира. Лишь в 1989 году совет признался, что на 90 процентов его бюджет состоял из советских дотаций. ВСМ существует по сей день.
Организованная ВСМ акция протеста в дни проведения саммита НАТО в Брюсселе. Май 2017 года
Он финансируется за счет процентов с последнего советского взноса в 10 миллионов долларов, сделанного в 1991 году. О дополнительных источниках поступления средств ничего не известно. Во всяком случае, их хватает на проведение масштабных акций главным образом антинатовской направленности в различных странах мира. Одно из последних сообщений на сайте ВСМ посвящено военным действиям в Украине. Оно гласит, что НАТО ведет с Россией прокси-войну руками украинцев.
Советский комитет защиты мира тоже выжил, только сменил вывеску – теперь он называется Федерацией мира и согласия. Возглавляет его бывший сотрудник Международного отдела ЦК КПСС Виктор Камышанов. В годы перестройки СКЗМ была разрешена коммерческая деятельность. Есть подозрение, что комитет служил прачечной для денег партии. По счастливому совпадению, именно тогда там работал (генеральным директором Внешнеэкономической ассоциации) один из нынешних русских "форбсов" Алишер Усманов.
Ясно, что советские диссиденты не могли принимать за чистую монету это казённое миролюбие. Владимир Буковский написал книгу "Пацифисты против мира", эпиграфом к которой поставил цитату из интервью Иосифа Сталина "Правде" от февраля 1951 года: " Мир будет сохранен и упрочен, если народы возьмут дело сохранения мира в свои руки и будут отстаивать его до конца". Буковский саркастически перечисляет западных борцов за мир:
"Как раз в это-то время и отчеканил товарищ Сталин свою незабвенную фразу (см. эпиграф), с энтузиазмом подхваченную миллионами наивных людей, коммунистов, попутчиков, безмозглых интеллигентов, лицемеров, жаждущих популярности, католических священников, рвущихся в епископы, профессиональных общественников, врожденных идиотов, молодых людей, бунтующих против чего угодно, и просто советских агентов".
Невзирая на энергичные усилия "ленинской миролюбивой внешней политики", гонка вооружений шла своим ходом, породив известный ответ "Армянского радио" на вопрос, будет ли война: "Войны не будет. Но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется".
– Среди диссидентов 1960-х единственным последовательным, принципиальным пацифистом был поэт Юрий Галансков. Ирина, в чем заключалась его программа?
– В целом, по крайней мере до 1970-х годов, диссиденты не очень интересовались этой темой, даже не упоминали ее. Юрий Галансков в 1965 году, например, несколько часов протестовал перед американским посольством в Москве против политики Вашингтона в Доминиканской Республике. Может быть, кому-то это смешно, но вообще решиться на такую несанкционированную акцию в защиту мира в советское время было очень непросто. Тем более, говорят, что во время этой акции он дал интервью иностранным корреспондентам. В его поэзии также были сильны гуманистические, пацифистские мотивы. Галансков был единственным советским инакомыслящим, который уже в конце 1950-х годов называл себя пацифистом. Он характеризовал советскую систему как военно-полицейскую, писал, что военный вопрос является узловым моментом современной международной политики. Галансков считал, что движение сторонников мира в Советском Союзе, это пресловутое официальное движение за мир, носит бюрократический официозный пропагандистский характер, поэтому такое движение обречено на бесплодность. Как альтернативу он предлагал учредить Всемирный союз сторонников полного и всеобщего разоружения. Галансков полагал, что создание такого союза, действительно низового, в условиях тоталитарного государства равносильно прорыву системы глобальной монополии Коммунистической партии на создание ассоциаций и объективно приведет к повышению политической, идеологической активности советских людей, а следовательно, и к ослаблению политической, идеологической монополии партии. Галансков, впрочем, понимал, что уже сама попытка провозгласить любого рода самодеятельную структуру будет в Советском Союзе преследоваться. Так и случилось. Он был арестован.
"Облепиховое лето". Автор сценария – Ольга Погодина-Кузьмина. Режиссер – Виктор Алферов. Юрий Галансков – Артем Крылов, Александр Вампилов – Андрей Мерзликин, Николай Рубцов – Сергей Каплунов, Лидочка – Анна Перелешина, Лариса – Елена Мартыненко, Белла Ахмадулина – Ольга Тенякова, Андрон Кончаловский – Алексей Жеребцов. Кинокомпания "Лендок" . 2018 год
– Галансков не верил в способность политиков договориться о мире. "На сегодняшний день жизнь человеческая слишком греховна, чтобы рай на земле мог быть утвержден в результате каких-либо переговоров и соглашений между прекраснодушными болтунами", – писал он в своей программной статье, опубликованной во втором и последнем номере издававшегося им самим альманаха "Феникс" в июне 1966 года.
И крысы рванутся из рук лаборантов к горлу творцов чумы
– Галансков вместе со своими товарищами был арестован в 1968 году, осужден по нескольким статьям, включая антисоветскую агитацию и пропаганду, приговорен к семи годам лагерей, где умер в 1972 году. Нельзя сказать, что проект, который он придумал, поддержали соратники Галанскова по движению. Инакомыслящие, другие диссиденты не очень-то этим интересовались, кроме нескольких его ближайших друзей. Слишком экзотическая идея была. Я даже не знаю, откуда у него она возникла, для меня этот сюжет об истоках интеллектуальных проектов остается неизученным. Его друг мне сказал, что эта идея у Юрия возникла, потому что он был необыкновенным человеком. Конечно, Галансков был необыкновенным человеком, но мне хотелось бы знать, каковы интеллектуальные истоки этого проекта, чего такого он начитался, какие тексты и события подтолкнули его придумать такой проект? Я пока этого не знаю. Получается, что в следующий раз подобный проект в Советском Союзе возник только в начале 1980-х годов, когда создана была Группа доверия. Видите, сколько лет прошло между двумя этими проектами. Он опередил свое время, получается.
– Так считает гость этого выпуска подкаста "Обратный адрес" историк Ирина Гордеева, специалист по истории русского пафицизма. Прочту отрывок из стихотворения Юрия Галанскова "Война". Оно написано в 1960 году.
Может быть,
в прокаженные города
я приду ненужным врачом
и пойму, что мир навсегда
страдать и стрелять обречен.
Но, по-моему, нет и нет.
Посмотрите, какая заря,
и какой, посмотрите, рассвет
ожидает Меня – Бунтаря.
Приду,
принесу генералам блюдо
из грубого Марсова мяса.
И переделывать бомбы буду
в сочные ананасы.
Пройду сквозь запутанность лабиринтов
сорвать и отбросить решетки тюрьмы.
И крысы рванутся из рук лаборантов
к горлу творцов чумы.
И не зло, а музейную ношу -
супербомбы, язвы и туберкулез -
принесу и небрежно брошу
пессимистам, мокрым от слез.
Мы продолжим разговор о русском пацифизме через неделю, в новом эпизоде подкаста.
Подписывайтесь на подкаст "Обратный адрес" на сайте Радио Свобода
Слушайте наc на APPLE PODCASTS – SPOTIFY
