Главная тема для обсуждений в автозаке во время моих поездок в суды – стоит ли ехать в Украину, чтобы скостили срок.
Еще в начале июня молодой потрёпанный паренек лет двадцати пяти по дороге на судебное заседание делился своим намерением подать прошение об отправке в Донбасс. О причинах он поначалу отмалчивался и теребил спецпаек, который дают только тем, у кого большие проблемы со здоровьем. Спустя 10 минут сдался и выдал главный аргумент: он сидит по тяжелой статье. Наркотики в особо крупном размере, минимум 10 лет. “Я сам с Херсонщины, всё там знаю. Ещё в 2014–15 годах успел поучаствовать, – хвалился парень. – Всяко лучше там, чем здесь десятку мотать. Как думаете, возьмут? Я, правда, по документам гражданин Украины, но давно тут живу, могу сменить, это же неважно?”
На обратном пути парень выглядел понуро. Судья сказала оформить ходатайство письменно, обещала зачесть в характеризующее. Энтузиазм у него поутих, однако он продолжал делиться мыслями с соседями: “Лучше так рискнуть, чем здесь с моим диагнозом, непонятно, сколько еще жить осталось.” Его хиловатый сосед, молодой закладчик, согласно кивал. Таким возможность вырваться из-под перспективы долгой отсидки, пусть с риском для жизни, кажется спасением. В лагерь ехать никому не хочется, да и в тюрьме отношение к тем, кто обвиняется по наркотическим статьям, неоднозначное.
Во время следующей поездки в автозаке тема как “уйти на контракт” снова оказалась одной из самых животрепещущих. Пересказывались легенды о том, что кого-то прямо в зале суда отпустили под поручительство военных, а в Москве (столица воспринимается тут как другая планета) уже массово отпускают осужденных бывших сотрудников. Раньше любимыми темами арестантов были амнистия и декриминализация, теперь у этих разговоров явно появился серьезный конкурент.
Решить вопрос рекрутирования через набор осужденных – идея со всех сторон крайне сомнительная
Молодой врач, тоже имеющий перспективы "от десяти лет", делился практическими советами, куда писать: “Министерство обороны в Москве и в Ростове, и туда же в УФСИН. Если есть служба в армии, близкая специальность или иной такой опыт – обязательно указывайте”. Народ записывал контакты и благодарил. Из 12 человек нашей секции автозака записали, правда, всего четверо, остальные, видимо, решили, что лучше отсидеть, но остаться в живых. Большинство воспринимает возможность отправиться в Донбасс как удачную прогулку, рассчитывая "отлежаться и переждать". Всерьез ходить в атаку никто не планирует, да и, честно говоря, вряд ли кто из них особо способен.
Хитрый арестантский ум тут же нарисовал и схему: как богатые осужденные со связями смогут получить ещё один способ выйти на волю. Если коррумпировать вербовщика, то нужный человек может вполне легально покинуть стены колонии. ФСИН вряд ли будет проверять, сколь активно осужденный отрабатывает контракт, делает ли что вообще. Обсуждают, что, пробыв необходимое время в ЧВК, боец выходит на свободу, существенно сократив свой тюремный срок, формально пройдя (или нет) процедуры УДО и прочего. Зная принципы работы и несогласованность внутри разных ведомств, могу сказать: такой вариант кажется вполне реалистичным.
Люди постарше и поопытнее смотрят на историю про вербовку с сомнением. У тех, кто не первый раз попал в систему ФСИН, возникают вопросы: как человек, отбывающий наказание, может быть куда-то перемещён, как может быть, пусть даже временно, но выпущен на свободу. По рассказам молодых товарищей, обещанное помилование наступает лишь по завершении контракта, а если до его истечения человек погибает?
Опытный зэк, которого я встретил в другой своей “маршрутке”, пытался отговорить молодежь так: “Как это обосновывается в рамках жёстко регламентированного уголовно-исполнительного кодекса? Кто в этом случае выдаст родным тело, кто объяснит, как человек, отбывающий наказание в колонии, получил огнестрельное или осколочное ранение? Стреляли в ИК? Тогда это повод для возбуждения уголовного дела или разбирательств, кто и почему человека выпустил. Если же покидающий колонию уже помилован, то что мешает ему сразу разорвать контракт и рвануть домой?" Ответов на эти вопросы у молодежи нет. Но это не мешает им продолжать мечтать о свободе и писать обращения в Минобороны.
Решить вопрос рекрутирования через набор осужденных – идея со всех сторон крайне сомнительная. Ведь речь не только о матерых уголовниках с судимостями, чаще о молодых ребятах, попавших в тюрьму по глупости. Но если у тех, кто придумал такой способ решения тюремной проблемы, в голове стоял образ зека Антипа Глымова “Кулака” из сериала “Штрафбат”, который хоть и по-своему, но был мотивирован идти в окопы, то нужно вот что иметь в виду: сейчас речь идёт об очень разношёрстных людях, главными мотивами у которых будут желания убежать и обмануть.
Оказавшиеся за решеткой почти всегда становятся обузой для своей семьи. Мало того что они не зарабатывают, так ещё и требуют огромных затрат на еду, адвокатов, поездки в колонии. Понятно, что для них история о том, чтобы получить огромные деньги, которые якобы предлагают за ЧВК, а потом ещё и выйти на свободу, – словно выигрыш в лотерею. Но это обман: никаких денег там не будет, а будет поломанная жизнь, разрушенное здоровье или смерть. Не говоря уж о том, что ЧВК в России запрещены законом. То есть рассчитывать на компенсации по потере кормильца семьям не придется, а шансы добиться справедливости в условиях отсутствия у "тюремных солдат" официального статуса минимальны.
Андрей Пивоваров – российский политик. Находится в заключении, обвиняется властями в руководстве нежелательной организацией. Внесён правозащитным центром "Мемориал" в список политических заключённых
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции
