Начинают ли россияне расплачиваться за войну из своего кармана? Обнищание населения – дело обозримого будущего? Станут ли экономические лишения населения реальной угрозой власти?
Эти и другие вопросы мы обсуждаем сегодня с независимым американским аналитиком, кандидатом физико-математических наук Владимиром Бернштейном и экономистом, в прошлом сотрудником Economist Intelligence Unit Алексеем Байером.
Жизнеспособность российской экономики, продержавшейся под ударами санкций в течение трех лет войны, оказалась сюрпризом для многих экономистов, ожидавших если не ее коллапса, то резкого падения уровня жизни россиян. Владимир Бернштейн решил прибегнуть к математическому анализу, чтобы объяснить этот феномен. Вопрос, который он поставил: откуда поступают ресурсы, способствующие функционированию экономики, и насколько надежны эти источники? Ответ – ощущение сравнительного благополучия удавалось поддерживать благодаря валютным запасам, в основном Фонду национального благосостояния, средства которого фактически иссякли. Отныне главным источником денег на войну будут накопления россиян, которые также начнут резко сокращаться, что приведет к значительному падению уровня жизни в стране. Если верить анализу, проведенному с помощью искусственного интеллекта, это даже может привести к смене власти в России не позднее 2028 года.
– Владимир, большинство экономистов, как известно, ошибались в оценке жизнеспособности российской экономики, оказавшейся объектом масштабных санкций. Экономические прогнозы, впрочем, как мы знаем, никогда не относились к категории точных наук. Вы прибегаете к инструментам точной науки, математики для оценки перспектив экономики России. Чем отличается ваш подход от подхода экономистов?
ВВП может расти из-за непроизводительных военных расходов, а уровень жизни может падать, потому что их нужно компенсировать
– Прежде всего методологией подхода к этому вопросу, – говорит Владимир Бернштейн. – Можно разбираться в отдельных деталях очень сложного механизма, называемого экономикой, и при этом не получить никаких достоверных сведений, потому что для подтверждения любой идеи можно найти любые отдельные факты. Поэтому главным принципом построения модели является построение балансового уравнения. Ключевым параметром, определяющим любую экономику, являются ресурсы. Ресурсы из пустоты не берутся и никуда не исчезают. Они производятся и потребляются. И этот процесс невозможно изменить за короткое время. Я учитываю всего шесть переменных, три образуют входной поток ресурсов и три – выходной. Входной включает в себя общий объём промышленного производства, объём поступлений от продажи природных ресурсов и объём ресурсов, получаемых извне, займы, кредиты. Ну, в случае России – это несущественный объём, если он вообще есть. А в случае Украины – ключевой, это самая главная переменная.
Выходные ресурсы тоже состоят из трёх переменных. Это объём народного потребления, объём непроизводственных расходов, тех расходов, которые ничего не производят. В российском случае в основном это военные расходы и объём ресурсов, выводимых тем или иным способом из страны. Всё. Больше ничего нет. Экономику можно представить как бассейн, в который втекает определённое количество ресурсов и какое-то вытекает. В результате в этом бассейне меняется уровень. И этот уровень воды в бассейне, образно говоря, и есть уровень состояния российской экономики. В бассейне уровень меняется медленно, годами, поэтому люди особо не чувствуют эту динамику. А изменения, которые происходят в течение 2–3 лет, они начинают ощущать уже постфактум, когда это произошло. Так вот, если посмотреть с этой точки зрения на уравнение любой здоровой экономики, то разница между входным потоком и потоком вытекающим составляет 4–6 процентов. Эти 4–6 процентов делятся, грубо говоря, пополам. То есть половина идёт на военные расходы, а половина на рост, то есть на накопление. И эта величина пропорциональна росту ВВП.
Поэтому мы видим, что американская или европейские экономики растут со скоростью 2–3 процента в год. Это норма. Америка тратит 3 с небольшим процента на вооружение, Европа тратит 2 процента. В России ситуация тоже была более или менее похожая. Общая эффективность российской экономики измерялась примерно теми же цифрами: 4–5 процентов, и тратила она на вооружение до войны тоже примерно столько же: 3, максимум 3,5 процента ВВП. А вот с начала войны этот баланс резко меняется. Но сегодня Россия тратит на военные нужды, по разным оценкам, от семи от 7 до 9 процентов своего ВВП. Иными словами, ВВП может расти из-за непроизводительных военных расходов, а уровень жизни может падать, потому что их нужно компенсировать. Все эти дополнительные расходы первоначально берутся из валютных запасов. А когда запасы кончаются, тогда это начинает выбираться из уровня жизни, то есть из накоплений населения. Именно такой процесс начинается в России.
– То есть россияне, согласно вашей модели, только-только начинают впрямую расплачиваться за войну или, точнее, финансировать ее?
– Мы смотрим на общий объем накопления в стране, который состоит, в принципе, из двух частей. Одна часть – валютные резервы, которые были созданы в тучные годы. Они составляют примерно 0,65 триллиона долларов. И есть деньги, которые находятся на руках у населения. Очень неравномерно распределенные, но в сумме это около триллиона долларов. Всего было накоплено 1,63 триллиона долларов, если точно. Дальше 300 миллиардов были арестованы в западных банках. Стало быть, общий объём сократился до 1,33 триллионов. И вот с этого момента началась война. Военные расходы увеличились за три года войны с 65 миллиардов до официально 115 миллиардов. Но к этому еще добавляются косвенные военные расходы, которые оцениваются в диапазоне от 15 до 30 процентов этой суммы. И с 2022 года эти деньги начали вливать в экономику. Речь идет о Фонде национального благосостояния прежде всего, насколько я понимаю. Не только он, а все, что накоплено было, весь валютный резерв. Суммарный объём был примерно 300 с чем-то миллиардов долларов. Сейчас осталось около сорока. Почти все эти деньги были инвестированы в военную промышленность. Таким образом военные расходы были компенсированы на протяжении первых трёх лет. Теперь они кончились. Сейчас другого источника, кроме денег, накопленных на счетах у населения, у России нет.
– А от традиционных внешних источников финансирования, кредитов, иностранных инвестиций, к которым прибегают практически все страны, Россия полностью отрезана?
– Да, и это чрезвычайно важный момент. Эти каналы для России обрублены. То есть в той макроэкономической картине мы наблюдаем только одно существенное изменение – увеличение непроизводительных военных расходов. Всё остальное в своих расчётах я считаю неизменным, что тоже не совсем правильно, но я исхожу из самого консервативного сценария. На самом деле ситуация ещё хуже, потому что эффективность российской экономики по другим причинам, которые я не учитываю, снизилась и продолжает снижаться очень существенно.
– Владимир, если возвратиться к вашей модели, вы прогнозируете ухудшение экономической ситуации для россиян, поскольку с них государство будет отныне взымать средства на ведение войны, на поддержание неэффективной, затратной военной экономики. Как власть может заставить людей расстаться со своими деньгами?
Иссяк фонд национального благосостояния, внешней помощи ждать неоткуда, поэтому теперь россиянам придется прямо финансировать войну
– Три основных канала. Один и самый большой – продажа государственных облигаций. На самом деле этот канал всегда в критические моменты использовался, и сейчас государство получает таким способом от 60 до 90 млрд долларов в год. Это в 2024 году. Второй канал – налоги, рост которых в общей сложности составил около 5 процентов, и в прошлом году удалось получить около 24 млрд долларов. И наконец, третий канал, самый как бы естественный в условиях, когда не хватает денег, – инфляция. Но не просто инфляция, а несбалансированная инфляция, когда рост цен на продукты опережает рост зарплат. Только тогда эти деньги могут выниматься. Несложная формула позволяет вычислить, какой должна быть реальная инфляция для того, чтобы государство могло получить недостающую часть ресурсов для обеспечения военных расходов. Так вот, если из 130 млрд долларов дополнительных военных расходов, а это их минимальная оценка, 60–90 миллиардов компенсируется благодаря выпуску облигаций, 24 миллиарда через повышение налогов, то всё остальное через инфляцию.
Исходя из того, что в 2024 году рост зарплат в России составлял 17–18 процентов, то согласно формуле, о которой я говорил, реальная инфляция, необходимая, чтобы государство получило недостающие деньги, составила 22 процента. Это именно та цифра, которую приводит агентство Ромир. Нужно подчеркнуть, что этот процесс на самом деле начался только по большому счёту с этого года. Потому что иссяк Фонд национального благосостояния, внешней помощи ждать неоткуда, и теперь россиянам придется прямо финансировать войну.
– Следующая цель вашего уравнения российской экономики - попытаться определить, когда это экономическое давление почувствуют россияне. Или, если сказать точнее, когда оно станет невыносимым для них.
– Население уже чувствует, и очень сильно. Другое дело, что Россия – чрезвычайно разбалансированная страна, в которой капитал распределён неравномерно. Он концентрируется в основном в Москве. Уровень жизни в Москве значительно превосходит все остальные территории, поэтому в Москве почувствуют это снижение уровня жизни в последнюю очередь. Но тем не менее даже в Москве, конечно, это уже ощущается. Ну и разные слои населения чувствуют это по-разному. Ясно, что миллиардеры снижение уровня жизни не воспринимают вообще, но зато они хорошо чувствуют, как из их карманов начинают вынимать деньги. А это происходит. Потому что эти самые миллиарды, которые нужно отправлять на войну, в основном находятся у них. Около 70 процентов всего богатства России находится у 3–5 процентов населения. Поэтому если есть цель собрать деньги, то с нищих, необеспеченной части населения мало что можно получить. А вот у богатых будут на постоянной основе забирать деньги. Поэтому, когда состоятельная часть населения твёрдо поймет, что каждый год из их карманов вынимают по 10–15 процентов, я не знаю, как долго они будут продолжать с этим мириться. То есть какое-то сопротивление изнутри будет.
– Но на это можно возразить, что за годы войны полку российских миллиардеров прибыло, о чём только что нам рассказал журнал Forbes.
Россия беднеет со скоростью 13 процентов в год
– Так оно и есть, но это за счёт перераспределения ресурсов. Население беднеет, а какая-то часть, небольшая часть этих богатых людей, причастных к военной промышленности, получила дополнительные большие деньги. Но опять нужно рассматривать все комплексно. Да, есть отдельные игроки, которые разбогатели. А есть колоссальное количество компаний, которые разорились, вышли из бизнеса уже сейчас. Банки были первыми, кто обогатился за счёт 300 миллиардов долларов, инвестированных в промышленность, потому что деньги шли через них. Но поскольку эти деньги кончились, большое количество банков сейчас на грани банкротства, а какие-то уже банкроты. И это касается всех отраслей промышленности. Если посмотреть на детали, то, как я уже говорил, легко можно найти какие-то отдельные случаи, которые подтверждают любую точку зрения. Но если оценивать общую картину, то получится очень определённый результат, который говорит о том, что Россия беднеет со скоростью 13 процентов в год.
– И вы даже решаетесь сделать прогноз о том, что чаша терпения россиян переполнится при сохранении нынешних тенденций не позднее двадцать восьмого года. Смелый прогноз.
– Это не я, это искусственный интеллект, который, проанализировав множество данных по разным странам, включая Россию, пришел к выводу, что политические изменения в демократических странах происходят при снижении накопления на 5 процентов. В авторитарных странах этот процент намного больше. Если это совсем уже диктатура, он может доходить до 70 процентов. Для России ИИ определил эту цифру как 20-30 процентов.
– Значит ли это, что только став беднее процентов на 20-30, россияне будут готовы бросить вызов власти?
– Моё мнение – население в таких странах, как Россия, вообще почти никакой роли в политической жизни не играет. Это процессы, которые идут в верхах, не хочется произносить слово "элита". Это окружение Путина, которое чувствует, что утка охромела и слабеет. Сейчас был у них всплеск надежд с приходом к власти Трампа. Но финансовые рынки в России опять упали. То есть все эти надежды уже ушли, и окружение Путина постепенно, теряя деньги, наверняка придёт к выводу, что проще его убрать, чем продолжать всё, как есть. Это чисто гипотетические оценки. На самом деле, я вполне допускаю, что это может произойти завтра. Если найдётся очередной Пригожин, которому вожжа под хвост попадёт и у него будет такая возможность, то он уберёт его. Допустим, умрет по естественным причинам кто-то, на кого Путин опирается, тоже могут наступить перемены. Наконец, может и сам Путин помереть.
– Владимир, мы с вами не коснулись фактора, о котором прежде всего говорят экономисты, оценивая устойчивость российской экономики и, соответственно, системы власти Владимира Путина. Это прибыль от экспорта нефти и другого сырья. Как этот фактор учитывается в вашей формуле? Насколько важна его роль?
– Два сценария – агрессивный и консервативный. Последний не учитывает падение цен на нефть, а агрессивный учитывает. Зависимость российской экономики от цены на нефть колоссальна. Она составляет, по разным оценкам, от 30 до 50 процентов. Конечно, если цены на нефть упадут, то доходы российские сократятся на сумму большую или около того, что они тратят на войну. Но кроме падения цен на нефть, есть ещё один фактор, который работает в ту же самую сторону. Себестоимость добычи нефти в России постоянно растёт и уже достигла цифры около 50 долларов за баррель. А продаётся их нефть сейчас по цене 66 долларов за баррель, и если упадёт до 60, то это уже колоссальный ущерб.
– Каков, на ваш взгляд, главный вывод вашего математического анализа состояния российской экономики?
Если всё будет развиваться в том же направлении, мои расчёты показывают, что инфляция может подняться до 40 с лишним процентов
– Главный вывод – это понимание того, что происходит. Но для разных людей важны разные аспекты этого вывода. Для стратегов важно понимать, что Россия – страна, которая медленно валится. Это колосс, который потерял стабильность. Ну и мне бы очень хотелось, чтобы, например, Трамп это понимал. Похоже, он совершенно этого не понимает. Он представляет себе Россию как большую, мощную страну. А ее экономика, во-первых, маленькая, а во-вторых, ужимающаяся. И еще одно: нарастающий процесс обнищания людей. Никто не верит в официальные цифры о том, что инфляция составляет около 10 процентов. Опросы населения говорят, что люди считают: инфляция выше 20. Если всё будет развиваться в том же направлении, мои расчёты показывают, что инфляция может подняться до 40 с лишним процентов.
Итак, математическая модель эволюции российской экономики, созданная моим собеседником Владимиром Бернштейном, указывает на то, что уже в обозримом будущем расходы России на войну, за которые отныне, после того как иссяк Фонд национального благосостояния, придётся расплачиваться россиянам, приведут к еще большему подъёму инфляции. Последствиями инфляции и падения реальных доходов населения на 20-30 процентов, как свидетельствует анализ, могут стать большие политические потрясения. Владимир Бернштейн изложил свои взгляды в статье, которую я попросил прокомментировать экономиста в прошлом сотрудника Economist Intelligence Unit Алексея Байера.
– Алексей, прежде всего, как вы относитесь к необычной попытке прогнозировать будущее российской экономики с помощью математического анализа и к выводам о неизбежности высочайшей инфляции и обнищания населения.
Мне кажется, что выдоить и выжать из экономики России и российского населения можно очень много, и делать это очень долго
– Я с ним совершенно согласен, – говорит Алексей Байер. – И главное, что это, в общем, подтверждает статистика. Российская статистика явно мухлюет. Инфляция в 10 процентов, о которой они говорят, наверняка не соответствует истине. Расчеты Бернштейна показывают инфляцию в два раза более высокую, чем официальная статистика, что звучит правдоподобно. Очевидно, что та инфляция, которую потребители ежедневно чувствуют, это продукты питания и товары первой необходимости, она выросла значительно больше, чем показывает официальная государственная статистика. Не соглашаться с этим невозможно. То есть основной тезис этого исследования заключается в том, что, если вы потратите больше, чем зарабатываете, в конце концов у вас деньги кончатся. С этим спорить совершенно невозможно. Но я не уверен, что можно дать обоснованный прогноз о том, насколько хватит запаса прочности российской экономики, какое время она протянет. Например, любая семья может пойти на разные ухищрения, чтобы растянуть свои деньги. Скажем, уменьшить порции гороха за ужином или продать обручальные кольца жены, заложить что-то еще в ломбард.
У огромной страны, с большим населением и экономикой, причём частной экономикой, намного больше различных резервов, которые можно задействовать, да и их можно забирать у частного сектора, забирать их у потребителя, не доплачивать людям и так далее. Этот процесс можно это растянуть на долгое время. Что происходит сегодня? Войны вообще меняются. И сейчас на войне нет огромных танковых битв, типа Курской битвы или войны Израиля с Египтом и Сирией 1973 года. Сейчас война, как выяснилось, ведётся дронами, дешёвыми дронами. Эти дроны запрудили небо и за копейки, в общем, начинают уничтожать армии противника. Теперь Россия может не строить на самом деле самолёты, к тому же им трудно найти электронику современную из-за санкций. Или Россия строит эти танки, но, в принципе, эти танки уничтожаются копеечными дронами. Так что остающиеся ресурсы можно растянуть, я думаю.
На самом деле, мне кажется, что выдоить и выжать из экономики России и российского населения можно очень много, и делать это очень долго. И ресурсы, в принципе, наверное, не закончатся. Мы также знаем, что, допустим, Гитлер вёл войну долгое время практически без ресурсов. Всё равно они сопротивлялись, производили оружие и воевали до конца. Их просто добили, что называется. Но в принципе, если бы была позиционная война на истощение, как как, допустим, Первая мировая, то Гитлер, наверное, мог бы воевать очень долгое время, находя какие-то новые ресурсы и выжимая их из населения. Российское население, мне кажется, не собирается бунтовать, если не наоборот, оно продолжает поддерживать эту войну.
– Но, как предполагает Владимир Бернштейн, очагом возможного недовольства станет не средний россиянин, а состоятельный класс, которому есть что терять.
– Там есть богачи в погонах, часть российской правящей верхушки. А другие? Смотрите, взяли миллиардера, который занимался удобрениями и посадили его в каталажку. Сидит он, и все остальные будут сидеть, чтобы другие боялись. Я не думаю, что будет какое-то возмущение. Не видно этого. Хотя в таких системах мы можем завтра проснуться и узнать, что Путин выпал из окна. Это вполне вероятно, но до того момента, как он ударится об землю, мы об этом не узнаем.
