Две недели назад президент Франции Эммануэль Макрон объявил о завершении операции "Бархан": так, как планировалось первоначально, она проводиться не будет, зато трансформируется в действия специальных сил международного контингента, а военные базы на территории Мали подлежат ликвидации. Французский министр иностранных дел Жан-Ив Ле Дриан заявил в этой связи: "Париж не может вечно сохранять в странах Сахеля своё силовое присутствие... Сами африканцы должны нести ответственность за обеспечение безопасности".
"Бархан" – самая крупная операция в так называемой французской Африке: более 5000 военнослужащих, огромное количество боевой техники, включая авиацию. "Бархан", многонациональное военное предприятие с участием контингентов из европейских и африканских стран, как и было предписано резолюцией ООН, стала в своё время логическим продолжением французской же операции "Сервал", фактически спасшей малийское государство от восстания туарегов 2012–2013 годов, спровоцированного падением режима Муаммара Каддафи в Ливии. Операция "Бархан" была объединена с другой французской военной миссией, операцией "Эперваль" в Республике Чад, организованной для поддержки режима теперь уже покойного маршала Идрисса Деби и контроля за ситуацией в Республике Нигер, "урановой" житнице Парижа. и И вот теперь "Бархан" – операция антитеррористической, антиджихадистской, антисепаратистской направленности, имевшая своей целью установление стабильности в огромном и сложном регионе, – стала историей.
При всей внешней сенсационности этого события тучи над "Барханом" сгущались давно, поскольку ещё с прошлого года обсуждались перспективы реконструкции форм и методов французского военного присутствия в Африке. Сейчас более половины французов, как свидетельствуют опросы общественного мнения, выступают против продолжения операции. Тревожным звонком стало и спорное, по моему мнению, заявление Макрона после очередного госпереворота в Мали об окончании взаимодействия с тамошней национальной армией (как можно вести военные действия на территории суверенного государства без взаимодействия с его армией)?
С военной точки зрения операция "Бархан" тем не менее считается успешной, и так думают не только в Париже. Но победа редко бывает арифметической суммой тактических успехов. Основной целью "Бархана" было установление стабильности не только в Мали, но и в регионе в целом, и вот здесь по факту можно говорить о катастрофическом провале: операция не выполнила эту задачу, но ещё более усугубила ситуацию. Весь регион оказался в ситуации сложного конфликта "все против всех".
В чем же причина этой неудачи? Первое, и пожалуй, самое очевидное – кризис в сахаро-сахельской зоне не предполагает военного решения. Военные выполнили свой долг, несмотря на сопротивление противника, несмотря на сложные особенности местности и непростые климатические условия, на отсутствие поддержки со стороны местного населения и инертность местных вооруженных сил и органов правопорядка. Однако никакая военная операция не в состоянии решить социальные и экономические проблемы, а именно они лежат в основе разрастающегося конфликта. Об этих проблемах все знали, о некоторых даже говорили с высоких трибун, включая ООН: изменение климата, наступление пустыни, рост населения при нерешенных вопросах землепользования и экстенсивных методах ведения сельского хозяйства, высокий уровень безработицы.
Решение этих проблем подразумевает гораздо большие усилия, не только финансовые, а в большей степени интеллектуальные, основанные на системном подходе. Но системный подход к решению проблем региона в рамках неолиберальной модели французского правительства, как замечают многие наблюдатели, мог вылиться только в операцию "Бархан", да в некоторое количество незначительных, мало связанных между собой, зачастую даже конфликтующих друг с другом инициатив. Все эти меры – не более чем "косметика" обветшавшего фасада малийской государственной власти. Страны региона – это не правительства в столицах, де-факто часто не контролирующие ситуацию в стране, не генералы и полковники армейских штабов, зачастую бессильные против повстанцев, не бизнесмены со счетами в западных банках, поддерживающие экспансию иностранных корпораций. В этих странах живут ещё и простые люди, очень разные по укладам своего существования и роду своих занятий. Как ни странно, они тоже добиваются права на нормальную жизнь, - так, как умеют.
Либеральная концепция мироустройства не отрицает социального неравенства и фактически не ограничивает его рамки. При определенных упрощениях она позволяет камуфлировать и то, что сейчас принято называть неоколониализмом, эксплуатацию более развитой страной более слабой, без особых обязательств и серьёзной ответственности за последствия. Остающиеся в тени политических и военных событий региональные проблемы, такие как экспансия крупных корпораций с участием иностранного капитала, высокий уровень коррупции и чиновничьего мздоимства, грабёж и насилие со стороны военных, возникновение квазилегальных протогосударственных вооруженных формирований, на самом деле создают едва ли не экзистенциальную угрозу для определённой части населения.
Это уже не проблема отсутствия общественных поддержки и доверия к законной власти, это яркая форма антиправительственного ресентимента, направленного в ряде случаев против любых инициатив государства. Невозможность нормальной жизни для значительной части населения заставляет многих брать в руки оружие, что ведёт к притоку новых бойцов в самые разные незаконные военные формирования.
Любое государство пользуется правом применять насилие, равно как и правом привлекать внешнюю военную помощь. Но такое право теряется при потере легитимности правительства. Рост антигосударственного протеста от площадей обеспеченных городов до нищих деревенских окраин – показатель потери этой легитимности. Примеры этому – постоянно происходящие военные перевороты. Французская военная операция, похоже, катализирует антигосударственные настроения, переплетающиеся с антифранцузскими. И не исключено, что демократические изменения могут произойти не "по-западному" сверху, а снизу – "по-африкански", через народный протест.
Переговоры с джихадистами на равных позициях, влекущие за собой пересмотр многих существующих договоренностей, включая экономические, – шаг крайне болезненный для Франции
Непримиримая позиция Парижа относительно возможности переговорного процесса с джихадистами – ещё одна системная ошибка в оценке реальной ситуации в регионе. Сказывается прежде всего нежелание признать то обстоятельство, что ислам – серьезная политическая сила, объединяющая людей, иммунная к национальным и этническим разногласиям, регламентирующая многие аспекты общественной жизни. В некоторых странах, где исламское начальное образование распространено шире светского, ислам восполнил идеологический дефицит социальной справедливости. Неумение французских политиков и дипломатов провести грань между мусульманами и радикально настроенной частью сектантов-такфиристов приводит к исламофобии. Джихадистские движения уже давно стали реальной силой в Сахаро-Сахельском регионе, в ряде случаев они подменяют собой государственные институты. Исламисты прекращают насильственные по отношению к населению акции, заключают перемирия с другими вооруженными группировками (во Франции такие соглашения называют "сделками с дьяволом"), создают среду для ведения хозяйственной и экономической деятельности, собирают налоги, идущие в том числе и на помощь малоимущим, и, кстати, уже начали борьбу за "чистоту рядов" с такфиристами и обычными шайками бандитов и грабителей. Движения эти всё больше и больше принимают очертания национальных, вытесняя иностранных "карьерных" джихадистов и, что важно, пользуются широкой поддержкой населения.
Аффилированность этих структур с основными брендами джихада, – террористическими "Аль-Каидой" и "Исламским государством" – чаще всего вынужденная мера, позволяющая воспользоваться "франшизой" для привлечения финансовой помощи, поставок вооружения и амуниции, притока военных инструкторов и ветеранов конфликтов в Ливии и Сирии, необходимых для вооруженной борьбы с французской военной машиной. Признание этих движений политической стороной переговоров заставило бы сбросить громкие вывески, они стали бы ненужными. Признание подобного рода движений "рукопожатными" – по факту необходимый шаг, единственная реальная возможность национального примирения. Хартумское соглашение по примирению в ЦАР, достигнутое при помощи России, ведущиеся США переговоры с талибами это убедительно иллюстрируют. Договариваются же с джихадистами-исламистами Алжир и даже Мавритания! Однако нужно учитывать и другое: переговоры на равных позициях, влекущие за собой пересмотр многих существующих договоренностей, включая экономические, – шаг крайне болезненный для Франции, ещё со времен войны в Алжире.
Национальное примирение создаст условия для дальнейшего стабильного развития только при условии серьезного финансирования разрушенной конфликтом экономики и создания действующих демократических институтов. Боюсь, что изменение правил игры малоприменимо не только для Франции, но и для МВФ и Всемирного Банка. И уж точно никак не связано с мертворождённым дитём "Бархана", только что созданной европейской оперативной группой войск "Такуба". Будущее Сахеля, огромного региона с населением в 100 миллионов человек, на территории которого расположено пять стран, видится очень неопределенным.
Сергей Елединов – блогер, специалист по управлению, живёт в Сенегале
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
