Владимир Путин 14 декабря в течение четырех с лишним часов подводил итоги года и отвечал на многочисленные вопросы журналистов и российских граждан. Никаких откровений не прозвучало, если не считать информации о том, что у министра сельского хозяйства Дмитрия Патрушева с яйцами все в порядке. Не совсем понятно, кому интересно, что там у Патрушева с яйцами. Видимо, это была шутка – чтобы журналистам было о чем написать.
Что касается экономики, Путин традиционно рассказывал о том, как Запад "стреляет себе в ногу", а России от этого только лучше. Впрочем, когда зашла речь о причинах высокого запаса прочности российской экономики, одна революционная (с точки зрения экономической теории) мысль все-таки прозвучала. Оказывается, у этого запаса есть несколько составляющих, из которых были названы три (видимо, основные).
Это "высокая консолидация российского общества", "устойчивость финансово-экономической системы страны". И третий (тот самый, революционный) фактор – "возрастание возможностей нашей силовой составляющей – армии и органов безопасности". Жаль, Путину не дали развить последний тезис, перебили следующим вопросом. Иначе вполне могло родиться открытие, вполне достойное Сталинской премии.
Впрочем, национальный лидер "блистал" в разных областях знания. Например, когда всплыла тема финансирования оккупированных украинских территорий, или, как их называют, "новых российских регионов", отличился по части арифметики:
"Ежегодно в федеральном бюджете предусмотрено свыше триллиона рублей на развитие этих регионов и постепенного их вхождения в экономическую, социальную жизнь России … Триллион ежегодно вкладывается и будет вкладываться в ближайшие годы. Плюс у нас установились побратимские отношения между этими регионами и другими регионами Российской Федерации. Они уже вложили, по-моему, под 100–140, где-то в районе 150 миллиардов... Но что я хочу сказать? Важно, что в этом году вот эти так называемые новые регионы заплатили в федеральный бюджет 170 миллиардов рублей".
Итак, триллион из федерального бюджета плюс 150 миллиардов от регионов в виде добровольно-принудительной "шефской помощи". А обратно – в виде налогов – 170 миллиардов рублей. То есть чистый убыток от оккупации – почти триллион. И это не считая прочих издержек. Которые связаны с международными санкциями, наращиванием военного производства в ущерб гражданскому, отвлечением на войну сотен тысяч россиян самого производительного и одновременно дефицитного возраста.
Путин, кстати, назвал и последние цифры: 300 тысяч мобилизованных и 486 тысяч контрактников – всего 786 тысяч человек, которых остро не хватает на российском рынке труда. Регионы мало того что лишились работников (они же налогоплательщики) и платят дополнительную подать в пользу "новых территорий", так еще и насоздавали добровольческих батальонов и бригад, содержать которые им уже не под силу. Никто же не думал, что платить придется так долго. Но и тут Путин обещал помочь и посодействовать в том, чтобы "добровольцы" содержались как "контрактники".
Практически во всех ответах на вопросы из регионов лейтмотивом было "если бы тут сидел министр финансов, он бы сказал, что денег нет" (это прямая цитата Путина при его ответе на вопрос о программе переселения жителей Крайнего Севера). К счастью для вопрошающих, сидел там не министр финансов Антон Силуанов, а Владимир Путин. И он обещал поискать денег и для Крайнего Севера, и для продления программы льготной ипотеки, и много еще для чего. Откуда деньги, тоже проговорился, причем отвечая на вопрос о планах нового президента Аргентины отказаться от национальной валюты и перейти на американские доллары:
"Всегда любое правительство должно выполнять социальные обязательства. Мы полностью их выполняем, целиком. А при привязке к доллару ничего не подпечатаешь, придется сокращать бюджетные расходы на соцвыплаты, на пенсии, зарплаты, дороги, национальную безопасность".
Вот, оказывается, зачем нужна национальная валюта – чтобы, когда не хватает на снаряды или пенсии, в любой момент можно было "подпечатать". Даже если это, как, например, в России, где действует запрет на эмиссионное финансирование государственных расходов, прямо противоречит закону. И закон этот принимался не на ровном месте, а после гиперинфляции 90-х годов, когда власти слишком увлекались "подпечатыванием".
Впрочем, сейчас-то у власти настоящие профессионалы. Так что уже на следующий день после путинской пресс-конференции Банк России на очередном заседании повысил ставку еще на 1 процентный пункт до 16 процентов годовых.
А все потому, что инфляция продолжает разгоняться, а других действенных инструментов регулятора нет. Так что кредиты станут еще дороже. И для граждан, и для тех предприятий, которым не досталось военных заказов и авансовых платежей от Министерства обороны.
А дальше вопрос, кто будет банкротиться интенсивнее – набравшие кредитов граждане или предприятия гражданского сектора. В первом случае цены расти перестанут. Просто потому, что у значительной части населения закончатся деньги, для того чтобы хоть что-то покупать. Во втором – продолжат разгоняться, поскольку товары с полок будут пропадать быстрее, чем снижается покупательная способность населения. Такие вот плоды путинской щедрости.
