5 сентября Мосгорсуд приговорил журналиста Ивана Сафронова к 22 годам в колонии строгого режима по обвинению в госизмене. Сафронову также назначен штраф 500 тысяч рублей и 2 года ограничения свободы после освобождения. Материалы дела были засекречены.
Собравшиеся в зале суда встретили приговор аплодисментами Сафронову и выкриками "свободу!".
По по версии следствия, в 2012 году Сафронова завербовали спецслужбы Чехии, поэтому в 2017-м он передал им секретные сведения о военно-техническом сотрудничестве России со странами Африки и действиях российских военных на Ближнем Востоке. Сафронов не признавал вину и связывал обвинение со своей работой журналистом. Перед арестом он был советником главы "Роскосмоса" Дмитрия Рогозина по информационной политике. Его задержали 7 июля 2020 года.
Изначально обвинения основывались на знакомстве Сафронова с чешским журналистом Мартином Ларишем, который работал в России корреспондентом одной из крупнейших чешских газет, Lidové noviny. Ему Сафронов отправил шесть текстов.
Позднее в деле появилось, помимо чешского, обвинение в передаче сведений в Германию. Речь шла о том, что Сафронов за 248 долларов продал информацию о деятельности Вооруженных сил России в Сирии политологу Демури Воронину, которую тот якобы перенаправил представителям Цюрихского университета Швейцарии и Федеральной разведывательной службе Германии. Согласно оценке ФСБ, переданные от Сафронова на Запад сведения могли быть использованы для анализа действий российских войск в Сирии.
Адвокаты журналиста заявляли, что специалисты института криминалистики ФСБ не обнаружили в публикациях Сафронова сведений, содержащих гостайну. Экспертизы Министерства обороны РФ и Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству подтвердили секретность сведений о поставках вооружений и действиях Вооружённых сил РФ в странах Африки и Ближнего Востока, которые, по версии следствия, Сафронов передал за рубеж.
Незадолго до оглашения приговора журналисты издания "Проект" получили копию обвинительного заключения. Проанализировав этот документ, выяснилось, что в деле нет ни одного свидетеля или чиновника, который мог бы передавать Сафронову секретные данные. Лишь один свидетель – бывший глава Объединенной ракетно-космической корпорации Юрий Власов – предположил, что "гостайну" журналист мог узнать, только побывав в его кабинете и лишь в случае, если бы "мог увидеть некоторые документы о космических аппаратах военного назначения" на его столе. Но доказательств, что именно так и было, в деле нет.
Общение Сафронова с чешским журналистом и немецким политологом объясняется лишь тем, что в справке ФСБ говорится, что якобы эти иностранные граждане сотрудничали с иностранными разведками. Нет в деле и доказательств того, что Сафронов мог знать об их возможном, но не доказанном общении с иностранными разведками, когда отправлял им свои тексты. А почти все содержащиеся в отправленных Сафроновым текстах сведения находятся, как выяснили журналисты, в открытом доступе.
Журналисты "Проекта" обнаружили лишь одно утверждение Сафронова, которого не было в публичном доступе: испытания нескольких разведывательных российских спутников не были завершены в срок. В документе нет доказательств, что эта информация была секретной.
– Суд прошел, а правосудия не состоялось, потому что права на защиту грубо нарушались, – говорит адвокат Ивана Сафронова Иван Павлов. – Был нарушен основной принцип судопроизводства – это состязательность и равноправие сторон. Защиту ограничивали в возможности представлять доказательства, которые оправдывают Ивана Сафронова. Защиту отказывались знакомить с нормативными правовыми актами секретными, в нарушении которых обвинялся Иван Сафронов. В общем, там не получилось даже как-то создать видимость того, что суд пытался показать свою независимость, беспристрастность и непредвзятость.
– Какие доказательства невиновности были у защиты?
– Прежде всего, конечно, это открытые источники, которые полностью перекрывают те самые сведения, которые инкриминируются Ивану Сафронову в качестве сведений, которые он передавал своим контрагентам. Иван Сафронов обвинялся в передаче Мартину Ларишу, своему чешскому знакомому, шести текстов. Он их ему пересылал. И один текст он пересылал Демуре Воронину – это второй эпизод. Получается, семь инкриминируемых текстов. Журналисты "Проекта" провели свое расследование: тексты вплоть до запятой, до каждой цифры нашли пересечение с открытыми источниками. Защита Сафронова, конечно, сделала свою работу и попыталась предоставить эти открытые источники суду, но суд не заинтересовался ими и к материалам дела не приобщил. Тем самым суд занял страусиную позицию. Это сделано для того, чтобы в деле не было ничего, что противоречит выводам о виновности Ивана Сафронова.
– А если бы мы говорили о свободном и справедливом суде, подобные доказательства приобщались бы к материалам дела?
– Безусловно, такие доказательства были бы приобщены к делу. Мало того, даже российские суды по другим аналогичным делам все-таки демонстрируют какую-то видимость непредвзятости и беспристрастности и берут и приобщают те документы, на которых настаивает защита. В деле Карины Цуркан, например, все-таки кое-какие документы защите удалось приобщить к материалам дела, то есть суд удовлетворял ходатайства защиты о приобщении. Но в деле Ивана Сафронова никто даже не был озабочен созданием видимости. Другой вопрос – как эти документы потом оцениваются судом? Но в деле Сафронова до оценки не дошло, потому что нам просто отказывали в их приобщении.
– Как вы объясняете, что в деле Сафронова суд повел себя именно так?
– Сейчас военное время в России, и мне кажется, суды вообще перестали существовать, остались только трибуналы. Вот они по законам военного времени и рассматривают все эти дела.
– Насколько, по вашему мнению, приговор Сафронову суров с точки зрения того, что мы сейчас с вами обсуждали?
– Какой срок можно было бы назначить невиновному человеку, для того чтобы этот приговор считался справедливым? Есть только одна возможность получить справедливость в деле Ивана Сафронова – это его полное оправдание. Любой срок, который назначил бы суд, защитой будет оценен как несправедливый и незаконный. Будет подана апелляция на приговор, – сказал адвокат Иван Павлов.
Радио Свобода попыталось связаться с Мартином Ларишем, который фигурирует в деле Ивана Сафронова, однако он отказался давать комментарий. Ранее Лариш в интервью Би-би-си назвал обвинения в отношении Сафронова глупостью и дезинформацией и рассказал, что с журналистом познакомился в 2012 году в России, когда работал там корреспондентом. Сейчас Лариш является научным сотрудником Центра глобальной политической экономии и занимается исследованиями в области энергетической политики и политических репрессий на постсоветском пространстве.
Павел Гавличек, эксперт Ассоциации по международным вопросам, а в прошлом член правления Гражданского форума ЕС-Россия напоминает, что дело Ивана Сафронова появилось незадолго до того, когда Чехия обнародовала доказательства причастности агентов ГРУ к взрывам на военных складах в Врбетице, поэтому то, что на скамье подсудимых оказался журналист, знакомый с кем-то из Чешской Республики, вызывает подозрения:
– Я не уверен, что к этому делу имеют отношение чешские спецслужбы, как об этом информировала российская сторона. Я думаю, это в первую очередь было давлением на часть российских элит, связанных с "Роскосмосом", а также на некоторых российских политиков, потому что сам Сафронов перед арестом был не только журналистом, но и был связан с частью российского истеблишмента. Конечно, он писал очень острые статьи, из-за которых у него было много врагов и в российских элитах. Но мне кажется, что связь с гражданином Чехии Мартином Ларишем, якобы сотрудничавшим с чешскими спецслужбами, – не самая выразительная часть этого дела. Я хотел бы напомнить, что в то время, когда появились обвинения против Ивана Сафронова, отношения России и Чехии были непростыми, а позже была обнародована информация об организации террористических атак на территории Чехии, на военных складах в Врбетице (взрывы произошли 16 октября и 3 декабря 2014 года, однако имена Александра Мишкина и Анатолия Чепиги, которые впоследствии стали известны и общественности, чешские следователи знали с 2015 года, когда направили первые запросы в Молдавию и Таджикистан, чтобы подтвердить личность держателей паспортов на имена Николае Попа и Руслан Тарабаров, которыми пользовались офицеры секретной части ГРУ 29155. – Прим. РС), поэтому российской стороне было очень удобно заранее связать журналиста Ивана Сафронова с Чехией и показать его как шпиона, работающего на Чехию. Дело Сафронова появилось в то время, когда в России происходило давление на гражданское общество, появились законы об иноагентах. Это очень трагическое дело, но логическое с российской точки зрения. Дело Сафронова стало первым громким делом после начавшихся атак как против гражданского общества, так и против журналистики в России – давления на критические голоса в обществе. Оно западало в ситуацию, сложившуюся в России, – считает Павел Гавличек.
О связи дела Сафронова с непростыми дипломатическими отношениями между Чехией и Россией в то время, когда были выдвинуты обвинения, прежде говорил и ранее занимавший пост главы военной разведки Чехии Андор Шандор: дело могло стать ответом России на депортацию из Праги главы представительства Россотрудничества в 2018 году.
