Многие любят сопоставлять нынешнюю Россию с Советским Союзом. Но одно из фундаментальных противоречий между ними таково: если СССР с его коммунистической идеологией в своё время боролся с частной собственностью, то постсоветская Россия парадоксальным образом оказалась "частным государством". Такое положение дел стало складываться ещё в 1990-е годы. В 1998 году тогдашний вице-премьер правительства страны Борис Немцов написал статью "Будущее России: олигархия или демократия?". В ней он предупреждал об опасности той ситуации, когда крупные бизнесмены используют региональные бюджеты и ресурсы для собственного обогащения, иногда это перерастает в "приватизацию власти", когда они начинают контролировать государственных чиновников. Происходит сращивание власти и бизнеса, а демократия исчезает.
При максимальном поощрении частных инициатив в экономике в политике должны доминировать общественные интересы
Но к предупреждениям Немцова не прислушались. Более того, в путинскую эпоху эта картина усугубилась. В 2015 году, когда Немцов был убит, в России приняли закон о "государственно-частном партнерстве", предусматривавший взаимное делегирование полномочий между властью и бизнесом. Оно могло быть сколько угодно широким, конкретные рамки взаимодействия чиновников и бизнесменов не прописывались, что стало прямой легитимизацией всеобъемлющей коррупции. Этот закон не столько открывал какую-то новую правовую реальность, сколько фиксировал уже сложившуюся практику. В 2010 году тогдашний министр обороны России Анатолий Сердюков распорядился передать продовольственное снабжение армии "на аутсорсинг", мотивируя это тем, что военных надо освободить для выполнения их непосредственных служебных обязанностей. Такое решение привело к тому, что заинтересованный частный бизнес просто поставил армию в зависимость от себя. Как сообщалось в расследовании российского Forbes ещё 10-летней давности, в 2013 году 92% рынка армейского продовольствия принадлежало компании Евгения Пригожина "Конкорд".
В следующем, 2014 году, этот "главный армейский повар" создал частную военную компанию "Вагнер", отменив таким образом монополию государства на насилие. Более того, само государство закрыло глаза на появление этой ЧВК, хотя подобные формирования прямо запрещены законами. Её создателю были предоставлены невероятные полномочия: он ездил по российским тюрьмам и просто как частное лицо "амнистировал" заключенных, вербуя их в свою собственную армию. Смысл такого формирования для Кремля состоял в том, что режиму Владимира Путина понадобилась неофициальная вооруженная сила, которую можно применять в ситуациях, где участие регулярных российских войск затруднено или рискованно. Вагнеровцы охотно участвовали в военной раскачке ситуации в Донбассе в 2014 году, а Дмитрий Песков в ответ на вопрос о российских военных произносил известную фразу: "Их там нет!" Затем подразделения ЧВК выполняли деликатные кремлевские поручения в Сирии и Африке.
Такое "государственно-частное партнерство" оказалось вполне взаимовыгодным. Уже после провала пригожинского мятежа один из главных кремлевских телепропагандистов Дмитрий Киселев назвал сумму в 858 миллиардов рублей (то есть около 10 миллиардов долларов!), полученных ЧВК "Вагнер" по государственным контрактам. Такие суммы олигархам "лихих 90-х" и не снились…
Пригожин, конечно, демоническая, но по-своему талантливая и удивительно многообразная личность, эффективная в разных сферах. Отсидев за бандитизм в конце советской эпохи, он переквалифицировался в петербургского VIP-ресторатора, заведения которого посещали президенты не только России, но и Франции, и США. Затем взял на довольствие всю российскую армию, а заодно и практически все московские школы. Он построил влиятельную медиаимперию с разветвленной сетью пропагандистских СМИ, более радикальных, чем программы Владимира Соловьева и Ольги Скабеевой. "Фабрика троллей", которая яро набрасывалась на российскую оппозицию и вмешивалась в выборы в других странах, – тоже его "достижение".
Вершиной такой карьеры стало создание ЧВК "Вагнер", которая, как показали события, оказалась способной бросить вызов всей российской армии. Вообще, эту ЧВК он, видимо, предсказал ещё в начале нулевых, в своей сказке про индрагузиков, волшебных человечков, которые умеют везде прятаться… Вероятно, у этого воинственного повара-сказочника наступило головокружение от успехов, Пригожин посчитал себя сильнее российских государственных структур. Его острый конфликт с министром обороны Сергеем Шойгу, скорее всего, объясняется не налетами российской авиации на позиции вагнеровцев (чётких доказательств этому так и не предъявлено), но тем, что Пригожин принципиально отказывался ввести свою ЧВК в подчинение российскому Министерству обороны. Другая причина в том, что Шойгу был недоволен фактической монополией "Конкорда" на продовольственное снабжение армии и стремился диверсифицировать поставки, что грозило Пригожину потерей многомиллиардных прибылей.
По итогам неудавшегося пригожинского мятежа так и вышло: Минобороны расторгло контракт с "Конкордом". Рухнула и его медиаимперия – сначала Роскомнадзор, который привычно блокирует оппозиционные издания, заблокировал несколько пригожинских ультрапатриотических. А затем и сам Пригожин объявил о закрытии медиахолдинга "Патриот" с его "фабрикой троллей". Конечно, официозная пропаганда от этого не прекратится, но может несколько ослабнуть.
Эти события наглядно продемонстрировали кризис выстроенной Путиным управленческой модели, при которой его приближенные, формально не занимающие официпальных должностей, фактически стоят выше государственных структур. Это такие персонажи, как Юрий Ковальчук, Геннадий Тимченко, братья Аркадий и Борис Ротенберги. "Повар" Пригожин, безусловно, входит в этот узкий круг, но при попытке бунта Путин был вынужден срочно искать помощи государственных силовых ведомств. Впрочем, Пригожин не выпал из этого круга, но лишь, как говорилось в царские времена, "попал в опалу", причём пока довольно мягкую. Уголовное дело по факту мятежа отменено, Пригожину вернули изъятые у него деньги и оружие. Несмотря на "уход в Беларусь", он свободно приезжает в родной Петербург.
Так что вряд ли Путин будет пересматривать свою модель, несмотря на сбой в её работе: он просто не может выйти из этой системы (так же как и из войны), не перестав быть самим собой. Он не может отказаться от привычки, когда частные интересы его окружения превосходят государственные, что проявилось ещё во времена его работы в петербургской мэрии. В целом эта модель выглядит как замкнутый круг: независимые частные предприятия в экономике подавляются государственными структурами, но над самими этими структурами вновь стоят "частники", только "приближённые к телу".
Возможно, одна из решающих задач преодоления путинизма – разорвать этот замкнутый круг. При максимальном поощрении частных инициатив в экономике в политике должны доминировать общественные интересы. Общество не может больше допустить "приватизации" государства олигархами: это не просто грабит всех граждан, но ставит их в зависимость от милитаристско-имперских амбиций никем не избранной "элиты". И наверное, трансформация России начнется не из "центра", а с городского и регионального уровня, где избиратели более требовательны к местной власти и настаивают на её свободной выборности.
Вадим Штепа – журналист и политолог, главный редактор журнала "Регион.Эксперт"
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
