Радио Свобода продолжает цикл "Развилки" – серию публикаций о переломных моментах российской истории, когда она могла пойти совсем другим путем. Какими были исторические альтернативы и почему они остались нереализованными?
Здесь вы можете найти ссылки на предыдущие серии цикла.
Явление самозванца
У Большого Узеня заговорщики из числа яицких старшин-казаков бросились вязать Емельяна Пугачева, пока большинство отряда находилось от него в стороне. Было это 8 сентября 1775 года. Восстание было разгромлено, Яицкий городок взят. Казачьи атаманы Творогов, Федулев и Чумаков хотели выдачей вождя повстанцев заслужить себе прощение. И ведь заслужили. Вместо казни или каторги, вовремя принеся повинную, сдав правительственным генералам человека, называвшего себя "государем Петром Федоровичем", пролившие немало крови атаманы получили прощение и всего-то пожизненную высылку в Лифляндию.
Буквально за два года никому неизвестный неграмотный донской казак из станицы Зимовейской, где родился, возможно, и Степан Разин, выдав себя за спасшегося чудом императора Петра III, сумел так взбунтовать Урал и Поволжье, что стал главным врагом для императрицы Екатерины II и дворянства, расправу над которым самозванец со своим войском чинил зверскую. Бунтовщики оставляли за собой сожженные поместья, казненных помещиков и офицеров. К его армии примыкали толпами освобожденные от рабства крестьяне. Это казаче-крестьянское войско с татаро-башкирской конницей неоднократно разбивалось регулярной армией во главе с опытными екатерининскими генералами, рассыпалось как капля ртути, а потом эти отряды сливались вновь. Они пополнялись добровольцами, и опять "царь" оказывался во главе своих войск. В сражениях обе стороны бились отчаянно, зная, что пощады побежденным в гражданской войне не будет.
История казака Емельяна Ивановича Пугачева известна в деталях. В молодости, с 17 лет, в составе казачьего войска участвовал он в Семилетней войне. После войны жил четыре года в станице, регулярно высылался с командой в Польшу на поиск старообрядцев. В русско-турецкой войне уже в звании хорунжего отличился в 1770 году при взятии Бендер. В 1771 году заболел и был отправлен на Дон, где нашел себе замену, а сам просил отставку по болезни, но ее не получил. Пытался уйти на Терек, но был задержан и отправлен на Дон. Снова бежал в поселения раскольников в Польшу, получил паспорт на возвращение и вернулся в Россию, был послан на Волгу. В ноябре 1772 года поселился в старообрядческом селе Малыковке на Иргизе. Здесь он узнал о волнениях в Яицком казачьем войске. Видимо, в это время и пришла к нему идея представиться казакам императором Петром Федоровичем, скрывшимся от убийц, и поговорить с ними об уходе на Кубань в поселения к староверам-некрасовцам. Вело его умение актерствовать, явное честолюбие и воспитанный на войне и в странствиях авантюризм.
В это время в Яицком войске были "большие нестроения". Среди казаков существовал раскол между назначенными старшинами и теми, кто добивался от Военной коллегии возврата им права самим выбирать атамана и старшин. Казачья делегация в Петербурге получила отказ. В ответ казаки отказались выступить в поход на поиски беглых калмыков. В Яицкий городок из Оренбурга была направлена карательная экспедиция. Шествие с иконами станичников, намеревавшихся просить о переговорах генерала Михаила Траубенберга, 13 января 1772 года было обстреляно из пушек. Погибло до 100 человек. Это вызвало восстание. Генерал был убит, его отряд пленен. Власть в войске сменилась.
Приметили в нем проворство и способность, вздумали взять его под свое защищение и его сделать над собою властелином
Но единства не было: умеренные призывали к переговорам, радикалы требовали для войска независимости. 3–4 июня 1772 года в бою с новой карательной экспедицией генерала Фреймана казачье войско потерпело поражение. Часть мятежных атаманов бежала и скрывалась на хуторах, часть была арестована. К моменту появления Пугачева шло следствие. Пугачев намекнул казаку Денису Пьянову, что он "не купец, а государь Петр Федорович", а тот обещал поговорить со стариками и авторитетными казаками. Отсюда пошли слухи о посещении Яика "спасшимся" царем, чья популярность была высока. Правил Петр III недолго, но при нем сразу пришли послабления староверам, а указ о вольности дворянства трактовался как первый шаг к объявлению вольности и для всех иных сословий. За годы, прошедшие с момента убийства в Ропше, в самых разных частях империи не раз появлялись самозванцы, пытавшиеся разыграть карту Петра III, но все кончалось их поимкой и каторгой.
Пугачев вернулся в Малыковку, где был 19 декабря 1772 года арестован за разговоры об уходе на Кубань, отправлен в Симбирск, а потом в Казань, где был допрошен губернатором Брандтом, решившим, что речь идет о пустой болтовне. Пугачеву грозило наказание плетьми и каторга, но он удачно бежал, добравшись в августе 1773 года на Яик, в Таловый умет. Миф о скрывающемся государе опережал беглеца.
"Вольность, льгота, крест и борода"
К этому времени следствие по делу о Яицком восстании было окончено. Сначала до 50 человек было приговорено к смертной казни, потом царица смягчила приговор: 16 человек приговорили к нанесению клейма, вырыванию ноздрей и каторге, 38 – к ссылке с семьями в Сибирь. На остальных участников бунта войсковых казаков был наложен огромный штраф. Расправа вызвала озлобление казаков, а потому новые слухи о появлении императора были встречены с надеждой. Среда для разговоров о "добром царе Петре Федоровиче" была самой благоприятной. Один из сподвижников Пугачева, Иван Зарубин по прозвищу Чика, показывал: "Где ни сойдемся, говорили войсковые все: «Вот будет государь!» И, как приедет, готовились его принять".
Пугачев на постоялом дворе Оболяева "открылся" казаку Григорию Закладнову, тот привел казаков Караваева и Кунишникова. Речь шла уже не об уходе на Кубань, а о справедливом устроении казачьей жизни. Казаки требовали царский указ, и неграмотный Пугачев стал искать у староверов себе в секретари грамотного человека. Его чудом не задержали, и он вернулся в Таловый умет, где его встретила группа казаков: Денис Караваев, Максим Шигаев, Иван Зарубин-Чика и Тимофей Мясников. Самозванец убедительно продемонстрировал им "царские знаки" – родимые пятна на теле. Кого-то он этим убедил, а кому-то, как Мясникову, нужен был лидер: "…Мы по многих советовыниях и разговорах приметили в нем проворство и способность, вздумали взять его под свое защищение и его сделать над собою властелином и восстановителем своих притесненных и почти упавших обрядов и обычаев. И так для сих самых причин вздумали мы назвать его покойным государем Петром Федоровичем…". Нашли самозванцу и секретаря – грамотного казака Ивана Почитаева. В это время идет агитация за "обретенного царя", а властями были начаты его поиски по хуторам. 15 сентября комендант Яицкого городка послал за Пугачевым розыскные команды, а 16 сентября на хуторе вблизи Бударинского форпоста около 40 влиятельных казаков одобрили написанный Почиталиным указ к Яицкому войску.
17 сентября 1773 года отряд из 60 человек под войсковыми знаменами двинулся в поход. При подходе к Яицкому городку 18 сентября он насчитывал около 200 человек и после каждого хутора рос в числе. Вдобавок восставшие уговорили сдаться команду из 200 казаков войскового старшины Витошнова, отправленную на вылазку. Сил для штурма крепости было недостаточно, и после попытки приступа 19 сентября Пугачев с войском пошел вверх по Яику. 21 сентября он вошел в Илецкий городок, к войску его примкнул Илецкий казачий полк во главе с Иваном Твороговым. Взятие крепостей Яицкой линии: Рассыпной, Нижнеозёрной, Татищевой, Чернореченской, произошло похожим путем. Казаки переходили к Пугачеву, офицеры сопротивлялись, плененных казаки обычно вешали. После взятия Татищевой мятежники казнили бригадира Христиана фон Билова. Армия "императора" росла как снежный ком. После взятия Сакмарского городка и Сеитовой слободы к войску стали присоединяться татары и башкиры, которых "царь" своим указом обещал жаловать владением "лесами и реками, порохом и солью". На подходе к Оренбургу к самозванцу пришли оренбургские казаки – жители пригородной Бердской слободы.
Где ни сойдемся, говорили войсковые все: «Вот будет государь!» И, как приедет, готовились его принять
3 октября 1773 года началась осада Оренбурга. Губернатор Рейнсдорп решил держать оборону за рвом и валами, опасаясь измены своих войск в поле. Три тысячи солдат регулярной армии отбили несколько штурмов, но не смогли снять осаду. Своей ставкой Пугачев сделал близлежащую Бердскую слободу, где чинил суд и обучал войско. Он сам руководил стрельбой артиллерии. В ноябре из Казани на помощь Оренбургу вышел полуторатысячный отряд генерал-майора Василия Кара, который был разбит повстанцами у деревни Юзеевой. Генерал Кар убыл на лечение в Москву. Императрица повелела ему более в столицах не бывать. Под Оренбургом потерпел серьезное поражение и отряд, шедший из Симбирска, полковника Петра Чернышева. Манифесты "императора" с обещаниями "вольности, льготы, креста и бороды" рассылались повсюду и действовали на народ завораживающе. Их слог и стиль подтверждали, что автором может быть только истинный монарх, суровый и справедливый. Традиционное сознание масс ждало именно такого героя и отметало сомнения.
После неудачи экспедиции Кара на сторону восставших практически полностью переходит население Башкирии: Пугачева признали 77 башкирских старшин и 37 – у черемисов и удмуртов, и лишь 12 старшин остались верны правительству. С середины ноября под контролем восставших башкир оказалось большинство деревень вокруг Уфы, что привело к фактической блокаде города, а 24 ноября отряды казаков осадили Уфу, гарнизон которой насчитывал 1120 человек и 43 орудия. 30 ноября осаждённым был передан "государев указ", в котором говорилось, что при условии выдачи коменданта города и прочих дворян горожанам будет "даровано прощение". Однако в добровольной сдаче города восставшим отказали.
В декабре под Уфу прибыл атаман Чика-Зарубин. Под именем "графа Чернышева" Зарубин через башкирских старшин рассылал по волостям указы о призыве по одному "годному и достойному" всаднику от каждых трех дворов. В Уфимской провинции в мятеже приняло участие более 14 тысяч башкирских дворов – почти сто процентов имевшихся. 23 декабря 1773 года Зарубин во главе 10-тысячного отряда с 15 пушками начал штурм города, однако после восьмичасового боя был отбит пушечным огнем. 1 и 10 января 1773 года отряды татар, удмуртов и башкир захватили Ижевский и Воткинский заводы. Мастеровые и рабочие с заводов частью примкнули к восставшим, а захваченные деньги, пушки лошади были отправлены к осаждающим Уфу. 25 января 1774 года была попытка второго штурма Уфы, восставшие вошли в город, но снова были отражены гарнизоном.
В январе 1774 года атаман Овчинников возглавил поход в низовья Яика к Гурьеву, штурмом овладел его кремлем и пополнил отряд местными казаками. В январе "царь" командовал штурмами цитадели в самом Яицком городке. Ее защищали солдаты правительственного гарнизона, всего 927 человек. Казаки 20 января произвели подрыв мины, но ожидаемых разрушений не было. Начавшийся после взрыва штурм крепости был отбит с большими потерями для нападавших, было до 400 убитых. К 17 февраля по плану Пугачева сделали подкоп под пороховой погреб, взорвали мину, рухнула колокольня, погибли 42 человека. Был ранен комендант Симонов, но захватить укрепления Михайло-Архангельского собора, обороняемые отрядом капитана Андрея Крылова, казакам так и не удалось.
Успехом восставших можно считать отраженную в феврале 1774 года опасную вылазку защитников Оренбурга. И отбитый удар судьбы: в эти же дни Емельян Пугачев чудом избежал гибели во время стычки с уличенным в грабеже атаманом Лысовым – вождя повстанцев защитила от удара пикой в бок кольчуга. Лысова казнили.
Казаки убедили "царя" жениться на 17-летней Устинье Кузнецовой, 1 февраля в Петропавловской церкви Яицкого городка состоялась царская свадьба, после чего Устинья была посвящена в сан "императрицы". Этот брак смутил часть казаков: одних – неравной женитьбой царя на простой казачке, других – "вторым браком" государя без развода с императрицей Екатериной II. В конце февраля Пугачев получил известия о приближении к Оренбургу двух армейских корпусов и уехал из Яицкого городка в Берды с отрядом из 500 казаков.
Против "маркиза Пугачева"
Петербург был вынужден отнестись к крестьянско-казачьему бунту серьезно. Было уже не до шуток про "маркиза Пугачева". Командовать правительственными силами Екатерина назначила генерал-аншефа Александра Бибикова, который получил в свое распоряжение гарнизонные войска в центре страны. В состав нового карательного корпуса вошли 10 кавалерийских и пехотных полков, а также 4 полевых команды, все гарнизоны и воинские части, находящиеся в зоне восстания и остатки корпуса Кара. Генерал верно оценивал обстановку: "Ведь не Пугачев важен, да важно всеобщее негодование".
Бибиков двинул на врага две колонны под командованием генералов Павла Мансурова и Петра Голицына. 14 февраля корпус Мансурова отбил Бузулукскую крепость, корпус Голицына 27 февраля дошел до Бугуруслана. 6 марта отряды Пугачева собрались в Сорочинской крепости и атаковали авангард корпуса Голицына, ночевавший в деревне Пронкиной. Неожиданная атака была с трудом отбита. Потеряв 100 человек, пугачевцы вернулись в Сорочинскую. Наступление сил правительства заставило Пугачева в начале марта 1774 года снять осаду Оренбурга и отойти к крепости Татищевой.
22 марта у Татищевой повстанцами были собраны 7–9 тысяч восставших и не менее 30 пушек. Вскоре к крепости подошли корпуса Мансурова и Голицына в составе 6500 человек и 25 пушек. Сражение было ожесточенным. Казаки конными атаками и пушечным огнем не раз отбивали наступающих. Генералам Голицыну, Мансурову и Фрейману пришлось лично с обнаженными шпагами вести солдат в атаку. Когда бахмутские гусары и чугуевские казаки обошли обороняющихся и положение стало безнадежным, Пугачев принял решение вернуться в Берды. Отход прикрывал казачий полк атамана Овчинникова, который с тремя сотнями казаков сумел прорваться через окружившие крепость войска и отошел к Нижнеозерной крепости. Это было первое крупное поражение повстанцев, они потеряли около 2 тысячи человек убитыми, 4 тысячи ранеными и пленными, артиллерию и обоз.
Пугачев ушел от Оренбурга с оставшимися силами и попытался пробиться к Яицкому городку. 1 апреля бой у Сакмарского городка также не принес ему удачи. В плен попали свыше 2800 человек, в том числе атаманы Максим Шигаев, Андрей Витошнов, Иван Почиталин и другие. Сам "император", оторвавшись от неприятельской погони, бежал с несколькими сотнями казаков в горнозаводской край Южного Урала, где восставшие имели надежную поддержку.
Ведь не Пугачев важен, да важно всеобщее негодование
Пугачевцев преследуют неудачи и на Яике. Сначала в марте они успешно отбили вылазку солдат из осаждаемой цитадели Яицкого городка, в которой правительственные силы потеряли до сотни солдат. Но в начале апреля бригада генерала Мансурова направилась к Яицкому городку, освободив крепости Нижнеозерная, Рассыпная и Илецкий городок. Казаки-повстанцы во главе с атаманами Овчинниковым и Перфильевым решили выступить навстречу Мансурову. 15 апреля в 50 верстах восточнее Яицкого городка, в бою у реки Быковки, казаки не смогли противостоять регулярным войскам и начали отступление, потеряв из шестисот человек более сотни убитыми. Собрав оставшихся людей, атаман Овчинников степями повел свой отряд на Южный Урал и соединился с войсками Пугачева у Магнитной горы.
15 апреля в Яицком городке, узнав о разгроме у Быковки, группа казаков захватила и выдала властям повстанческих атаманов войска Каргина и Толкачева. Мансуров вступил в Яицкий городок 16 апреля, окончательно освободив городскую крепость, осажденную три с половиной месяца. Бежавшие из городка в степь мятежные казаки не смогли пробиться к основному району восстания, и за ними началась настоящая охота.
"Люди мои были не в порядке"
Зимой 1774 года в поддержку "царя Петра Федоровича" поднималась вся Башкирия во главе со старшинами и горно-заводской Урал. После боев с отрядом Ивана Деколонга в начале февраля войско атамана Грязнова захватило Челябинск. Мятежниками были взяты многие заводы вблизи Екатеринбурга. Демидовский Уткинский завод был защищен валом и стеной, за которыми оборонялся правительственный отряд из 1000 человек при 15 пушках. Восставшие взяли завод штурмом после ожесточенных боев 11 февраля. Всего под контроль повстанцев зимой 1774 года перешли 20 заводов Екатеринбургского горного ведомства. Была захвачена половина уральских металлургических заводов и рудников, снабдивших отряды пугачевцев 118 пушками, ядрами и картечью к ним, ружьями, большим количеством денег. Более 6 тысяч заводских крестьян пополнили отряды восставших.
Но к марту 1774 года положение изменилось. Отряд майора Гагрина 26 февраля выбил 700 восставших с Уткинского завода. Атаман Белобородов атаковал войска Гагрина, но был разбит и отошел в Касли. 12 марта был вновь разбит и отступил к Саткинскому заводу. Большая часть заводов в окрестностях Екатеринбурга были возвращены под правительственный контроль. Подполковник Иван Михельсон 24 марта 1774 года под Уфой в бою у села Чесноковки разгромил мятежников под командованием Чики-Зарубина, а два дня спустя атаманы Зарубин, Губанов, Ульянов были пленены. Но победа над казаками и взятие Кунгура и Красноуфимска не означали поражения башкирских отрядов. Конница Салавата Юлаева и других башкирских старшин рассеивалась и вновь собиралась в новых местах, продолжая нападать на небольшие отряды и гарнизоны.
Уходя от Оренбурга, Пугачев в апреле прибывает на Воскресенский завод, а затем – на Белорецкий. Разбитая армия приходит к уральским заводам и получает около месяца передышки. Активность сил правительства снизилась из-за смерти генерала Бибикова от холеры. Рассеянные было отряды восставших постепенно собрались на Уральских заводах. К восстанию полностью присоединились 64 из 129 существовавших на Урале заводов, численность приписанных к ним крестьян составляла 40 тысяч человек. Приписные крестьяне, снабжали самозванца оружием и вступали в его отряды, потому что заводчики платили мало, не разрешали заниматься землепашеством и продавали им продукты по завышенным ценам. В то же время часто башкиры и повстанцы, уходя, поджигали заводы. Население этому сопротивлялось.
Пугачев призывал атаманов выдвигаться на соединение с ним на Белорецкий завое. Уже 5–6 мая повстанцы штурмуют Магнитную крепость, где Пугачев был ранен в правую руку, захватив 10 пушек. Взяв крепости Карагайскую, Петропавловскую и Степную, армия Пугачева 20 мая захватила Троицкую крепость. На следующие утро лагерь повстанцев атаковали войска Сибирского корпуса генерала Ивана Деколонга. В результате боя большая часть восставших была разбита, пленена или бежала, а Пугачев ушел с полуторатысячным отрядом конных башкир и казаков на северо-запад в сторону от Челябинска. Но вскоре он опять в силе: к казакам присоединились основные силы восставших башкир под командованием Салавата Юлаева. Но и этот преимущество было недолгим. В сражениях 3 и 5 июня на реке Ай догнавший Пугачева отряд подполковника Ивана Михельсона вновь одолевает мятежников, но правительственные силы идут пополняться к Уфе, а "император" неожиданно уходит в другом направлении – на Волгу.
Парадоксально, но побежденный Пугачев отступает, снова и снова наращивая свои силы по мере отхода с полей проигранных сражений. Вылазку из Кунгура ему удалось отбить, город не штурмовали. Пугачев взял город Осу и двинулся к Казани. Армия мятежников захватывает в конце июня Воткинский и Ижевский заводы – оба были сожжены. Казачья и башкирская конница опережает солдатские полки правительства. Михельсон в пути от Уфы был задержан боями с башкирскими отрядами, он долго искал переправу через Каму, так как восставшие постарались уничтожить все мосты, паромы и лодки.
К войску Пугачева опять присоединяются все недовольные властью, и все больше крепостных крестьян. В день в его лагерь приходило до 600 человек. Армия выросла до 20 тысяч человек, но проблема была в том, что пополнение чаще всего было без лошадей и без оружия.
Вышедший из Казани небольшой отряд полковника Толстого был уничтожен у села Высокая Гора. 12 июля армия Пугачева врывается в Казань с четырех сторон, под прикрытием артиллерии. В результате штурма предместья и основные районы города были взяты. Правительственные силы отступают и обороняют Казанский кремль. Город горит, идут грабежи. Сожжено до 2 тысяч домов. Пострадали 25 храмов и 3 монастыря и гимназия, которую пытался защитить отряд учеников. Из тюрьмы Казанской секретной комиссии были освобождены более 400 заключенных, среди которых жена Пугачева Софья с детьми. Пугачев приказал посадить семью в телегу и поселить их в лагере в отдельную палатку, объяснив казакам, что это "ево друга казака Пугачева жена", засеченного за верность "государю".
Вечером 12 июня к Казани приходят войска Михельсона – около тысячи человек с пушками. Пятичасовой бой в городе окончился в пользу Михельсона. "Люди мои были не в порядке… Напились и много было пьяных", – признал Пугачев на допросе.
13 июля происходит сражение на Арском поле. Войска Михельсона вместе с вышедшим из Казанского кремля гарнизоном разбивают многократно превосходящие силы противника. Войско Пугачева, пополненное окрестными крестьянами до 20 тысяч человек, ушло за реку Казанку.
Проблема Пугачева была в том, что у него осталось небольшое казачье ядро, а вокруг него собирались плохо вооруженные и не слишком дисциплинированные толпы крестьян. Их обучить не успевали, они не выдерживали сражений с рекрутской профессиональной армией. Татарская и башкирская конница была вооружена луками, и лишь часть заводских крестьян и казаков имели огнестрельное оружие. Михельсон ударил в первую очередь по яицкому ядру пугачевцев. Их отступление в бою 15 июня привело к полному поражению восставших. До 2 тысяч человек погибло, около 5 тысяч было взято в плен, среди них был и один из главных командиров – полковник Иван Белобородов.
"Ловить, казнить и вешать"
Екатерина II была так напугана разгромом Казани, что готова была ехать защищать Москву самолично. Ее еле отговорил министр Никита Панин, указав, что это приведет к панике. Впрочем, Пугачев не был готов идти на Москву, понимая, что навстречу идет армия, которой командовал Петр Панин. С театра войны с Турцией для подавления восстания было вызвано до 20 полков. На переговорах, чтобы быстро окончить войну, Османской империи пошли на уступки: правительство Российской империи согласилось на сохранение духовной зависимости крымских татар от турецкого султана, на возвращение Турции Дунайских княжеств. Указом от 29 июля 1774 года Екатерина II наделила генерала Панина чрезвычайными полномочиями "в пресечении бунта и восстановлении внутреннего порядка в губерниях Оренбургской, Казанской и Нижегородской".
Пугачев уходит от Казани, и опять к нему идут добровольцы, возмещая потери. Но башкирская конница Салавата Юлаева не желает идти дальше и возвращается на родину, где до поздней осени ведет партизанские бои в районе Уфы. Вместе с самозванцем дальше в поход уходит лишь около двух тысяч бойцов повстанческого войска, которое жители деревень и городков Поволжья встречают колокольным звоном и хлебом-солью. При подходе армии или отдельных ее отрядов крестьяне вязали или убивали своих помещиков и их приказчиков, жгли усадьбы.
Пугачев специальным манифестом, оглашенным 28 июля в Саранске и подтвержденным 31 июля в Пензе, дарует волю крепостным. Автором текста был секретарь Военной коллегии "царя" Алексей Дубровский. Настоящее имя купеческого сына – Иван Трофимов. Он прекрасно понимал, что "император" – самозванец.
Везде заметил я в народе дух бунта и склонность к Самозванцу
Зачислением всех крестьян в казаки была объявлена личная свобода, было обещано наделение землей ("Жалуем… владением земель, лесными, сенокосными угодьями, и рыбными ловлями и соляными озерами без покупки и без оброку, и протчими всеми угодьями…"), освобождение от всех налоговых сборов и рекрутских наборов. Оба указа призывали к уничтожению дворян: "Кои прежде были дворяне в своих поместиях и водчинах, – оных противников нашей власти и возмутителей империи и раззорителей крестьян, ловить, казнить и вешать, и поступать равным образом так, как они, не имея в себе христианства, чинили с вами, крестьянами". По указу "Петра Федоровича" крепостные восстают тут же и в громадном количестве. Поместья подвергаются разграблению и поджогам. Беспорядки и без войск Пугачева охватывают громадные территории. Именем императора Петра III крестьяне расправляются с помещиками. Гибнет до 3 тысяч дворян и представителей власти. В Саранске было казнено "дворян, штаб и обер-офицеров, из приказных служителей и других званий, всего мужеска и женска пола 62 человека". В стихийный бунт вовлеклось около миллиона человек.
Получивший чин полковника Михельсон преследовал мятежников от Казани, а потом повернул к Арзамасу, чтобы перекрыть дорогу к старой столице. Генерал Мансуров выступил из Яицкого городка к Сызрани, генерал Голицын – к Саранску, полковник Хорват – к Симбирску. В Москве в распоряжении Петра Панина было сосредоточенно семь полков. Современник, оказавшийся в гуще событий и видевший бунт в Нижнем Ломове, записал: "В проезд мой везде заметил я в народе дух бунта и склонность к Самозванцу. Особенно в Танбовском уезде, ведомства кн. Вяземского, в экономических крестьянах, кои для приезда Пугачева и мосты везде исправили и дороги починили. Сверх того, села Липнего староста с десятскими, почтя меня сообщником злодея, пришед ко мне, пали на колени". В результате бунтов в Воронежской губернии были убиты 445 дворян, офицеров и чиновников.
Войско Пугачева, которое повернуло с московского направления, где были взяты были Алатырь, Пенза, пошло на юг на Петровск и Саратов. В занятом самозванцем Саратове погибли 24 дворянина и 21 чиновник. Возможной причиной этого броска на юг были планы Пугачева привлечь в свои ряды волжских и донских казаков. Вероятно, было и желание яицких казаков, уставших сражаться и уже растерявших своих главных атаманов, вновь скрыться в степях нижней Волги и Яика, где они уже укрывались после восстания 1772 года.
Возле Камышина Пугачев натолкнулся на экспедицию Академии наук. Пушкин записал легенду: "Пугачев бежал по берегу Волги. Тут он встретил астронома Ловица и спросил, что он за человек. Услышав, что Ловиц наблюдал течение светил небесных, он велел его повесить поближе к звездам. Адъюнкт Иноходцев, бывший тут же, успел убежать". Впрочем, историк Михаил Сухомлинов считает, что убийство ученого на совести не вождя, а рядовых мятежников, которым не понравился иностранец.
Царицынская крепость защитилась. 21 августа Пугачевым предпринята неудачная попытка взять штурмом Царицын. Массированный артиллерийский огонь заставил отряды отступить. Получив известие о приближающемся корпусе Михельсона, Пугачев поспешил снять осаду с Царицына, повстанцы двинулись к Черному Яру. Уже 24 августа неутомимый в погоне Михельсон нашел противника и дал Пугачеву сражение у Солениковой ватаги, недалеко от Черного Яра. Силы Пугачева составляли до 10 тысяч человек, но их командиры неудачно выдвинули вперед орудия. Атака донских и чугуевских казаков Михельсона привела к тому, что у восставших в первые полчаса боя были отбиты все 24 пушки. Дальше последовал разгром. Погибло до 2 тысяч повстанцев, до 6 тысяч было взято в плен. С небольшим отрядом казаков Пугачев снова уходит от погони, но в рядах его отряда все больше говорят о безнадежном положении. Зреет заговор… И вскоре на берегу реки Узень атаманы решают, что нет им резона следовать с самозванцем в партизанскую войну на Урал, в Запорожскую Сечь или к некрасовцам. 8 сентября 1774 года они связали Пугачева и отправили в Яицкий городок посланцев Федулева и Творогова. 11 сентября те объявись в городке. Казаки, получив гарантии прощения, повезли выдавать своего вождя правительству.
Богу было угодно наказать Россию через мое окаянство
15 сентября Пугачев был выдан коменданту Симонову, который передал "злодея" для допроса и доставки в Симбирск генерал-поручику Александру Суворову. Емельяна Пугачева, закованного в железа, за караулом с двумя пушками Суворов повез в клетке на колесах в Симбирск к генерал-аншефу Панину и в Следственную комиссию. Дальше было известная дерзость генералу, что с его арестом не закончен мятеж: "Я не ворон, я вороненок, А ворон-то еще летает". И вывод о своем бунте самозванец тоже сделал философский: "Богу было угодно наказать Россию через мое окаянство".
На следствии Пугачев ничего не скрывал, деяния его были очевидны. Суд в Москве приговорил: "Емельку Пугачева четвертовать, голову воткнуть на кол, части тела разнести по четырем частям города и положить на колеса, а после на тех местах сжечь". Вел он себя мужественно, кланяясь толпе: "Прости, народ православный, отпусти мне, в чем я согрешил перед тобой!". Пугачеву и атаману Перфильеву отсекли сначала голову, еще троих сообщников повесили… Всплески бунтов и мятежей крестьян продолжались еще не меньше года, как и массовые казни повстанцев по приговорам Следственной комиссии и без нее и отправка зачинщиков в Сибирь на каторгу и в ссылку.
Могло ли победить восстание Пугачева и свергнуть царский режим? Шансов для этого было немного. В распоряжении императрицы Екатерины II была регулярная рекрутская армия. Это было фактически профессиональное войско с дворянским офицерским корпусом, хорошо обученное стрелять из кремневых ружей и бить штыками, атаковать колоннами и линейным строем, обороняться, построив каре, от конницы. Часть войск, направленных против Пугачева, имела опыт Семилетней или русско-турецкой войны. Репутация русской армии была в Европе высокой. Пока в войсках Пугачева было ядро яицких и оренбургских казаков, они могли и побеждать. С их растворением в массе, гибелью или уходом численно немалое пугачевское войско слабело. Стихийно собравшемуся крестьянскому ополчению устоять против прибывших на Волгу ветеранов войны было сложно.
Империя "Петра Федоровича"?
Но предположим невероятное: не полный захват страны, а частичную победу Пугачева, например, длительное удержание достаточно большой территории России. Как бы развивалось подобное государство, отвергнувшее екатерининский абсолютизм и отменившее крепостное право? Что происходило бы на этой развилке?
Россия к тому времени была сословным государством. Правящий дворянский слой, согласно манифестам "императора", подлежал физическому уничтожению. Здесь дворянству можно только посочувствовать. Наверное, тут можно увидеть желание Пугачева вернуть страну как минимум к допетровским временам, желание поддержать крестьянский бунт в таком состоянии озверения, чтобы пути назад примкнувшие к нему не искали.
Массовая стихийная расправа началась после взятия Казани в 1775 году и вряд ли она бы скоро закончилась. Шло бы массовое бегство дворян в безопасные зоны. Происходило бы разграбление, предание огню помещичьих усадеб, являвшихся не только оплотом власти, но и очагами культуры и рачительного хозяйствования. Ущерб от гибели людей и разрушении усадеб был и так велик, он возрос бы многократно. Земельный передел был бы неизбежен, с предсказуемым падением в результате погромов производства зерна и других продуктов на продажу, повышением цен и дефицитом продовольствия.
Конечно, государству "Петра Федоровича" понадобились бы грамотные люди из дворян, но вряд ли их бы много уцелело. В историю попал пленный – "взятый неволею" подпоручик Михаил Шванвич, под угрозой казни присягнувший Пугачеву и переводивший на немецкий его указ. При первом удобном случае он бежал к своим. Шванвич поплатился за свой проступок лишением дворянства и ссылкой в Туруханск, где и умер. Но сколько таких переводчиков и служащих понадобилось бы новому "Петру III"? В условиях антидворянского террора упадок культуры и производства нетрудно предсказать. Вспомним убийство астронома Ловица…
Екатерину II "Петр Федорович" обещал сослать в монастырь или выслать за границу. Конечно, если она встретит мужа "без брани, с честью". Здесь он был осторожен и не покушался на царский авторитет. За переворот 1762 года должны были всерьез ответить "большие бояре".
Крестьянское сословие освобождалось от крепостного рабства, поскольку в манифестах его освобождение проводилось через причисление всех земледельцев к казачеству. Всех, находившихся прежде в крестьянстве, в подданстве помещиков новообретенный царь жалует быть "верноподданными нашей короны рабами". "Награждаем вольностью и свободою и вечно казаками, не требуя рекрутских наборов, подушных и протчих денежных податей". Получить права казаков – значит стать подданными лично свободными, с наделом и выборным начальством. Казаки обязаны предоставлять свои воинские формирования в распоряжение государства. Что до отмененных податей, то тут не все так просто, они их выплату заменяют именно службой.
Как и помещики, от рук восставших пострадало бы и православное духовенство, хотя против него Пугачев никак не выступал и сам бывал на богослужениях. Репрессии настигали не проявивших внешней лояльности к "императору" и его войску. Или были местью принудительно крещеных представителей поволжских народов. "Царь" объявил в манифесте о свободе исповедания старой веры. Насаждать ее Пугачев не собирался, но снятие ограничений для старообрядцев и выход части раскольников из подполья ослабили бы влияние господствующей церкви и уменьшили численность ее приходов.
Каких-либо претензий к купечеству заявлено не было. Пугачев был за свободу торговать и отмену многих пошлин и монополий государства, например, на соль. Правда, во время восстания уничтожены были и некоторые уральские заводы, что не было целью Пугачева, но было делом рук башкирских, например, повстанцев, чьи земли были отданы властью казенным и частным мануфактурам. Так что частичное разрушение индустрии было важным побочным эффектом восстания.
Как-то корректировать имущественное неравенство, кроме как отменой крепостничества через расправу с дворянами, "царь" не собирался. Призывов "поравнять" богатых купцов и крепких крестьян в манифестах "императора" не имеется. Не случайно, что к войску примыкали и богатые простолюдины.
В манифесте Пугачева говорится об отмене рекрутского набора и о замене его добровольческой армией или казачьей службой. Обещание, конечно, популярное, но сами повстанцы ему не следовали. По возможности на занятых заводах и в городах они быстро проводили принудительную мобилизацию на службу в своей армии.
Крестьянам-казакам была обещана отмена налогов и податей. Правда, чем и как пополнят казну, указано не было. Возможна, конечно, замена прямого подворного налогообложения косвенным на ключевые товары, но вряд ли Пугачев заглядывал так далеко. В ряд источников указано, что безналоговый режим к концу похода намечался уже на семь лет, что выглядит более реалистично. Думается, что к этим посулам Пугачева и его атаманов стоит относиться как к обычным популистским лозунгам, далеким от реальности.
Бессословное государство Пугачева в течение года существования, с сентября 1773 по сентябрь 1774 года, быстро обзаводилось заимствованиями из известной ему и атаманам реальности современного абсолютизма. Самозванец творил суд и расправу, сидя почти что на троне, в креслах во "дворце" или на крыльце своего "дворца" – богатой избы. Если есть царь, должны быть чины и звания. Ближние к "императору" атаманы были удостоены графских титулов, видимо, для убедительности своих призывов. Атаман Зарубин стал "графом Чернышевым". Примкнувших атаманов "Петр Федорович" производил в полковники. Генеральские звания были в конце восстания также введены. Салават Юлаев был произведен в бригадиры. Из близких к Пугачеву яицких казаков организовали гвардию для охраны императора. "Императрица" Устинья Кузнецова обзавелась фрейлинами из казачек. Создается впечатление, что место привилегированного дворянского сословия в новом государстве крестьян и казаков должно было занять старое казачество, с учетом заслуг, принятия первыми присяги "императору Петру Федоровичу", который отличал своих "первопоходников", игравших роль новых гвардейцев. Именно атаманы Перфильев или Овчинников играли важную роль в принятии "царем" решений. Как раз для политического управления занятой областью Пугачевым была создана Военная коллегия – это был не аналог военного министерства, как в Петербурге, а правительство повстанцев. И в этом коллективном органе далеко не всегда слово "царя" было решающим.
Награждаем вольностью и свободою и вечно казаками
Пугачев не столько копировал императорский двор и армию, он, скорее всего, стремился соответствовать идеальному образу "доброго царя" в глазах низов, народолюбца и защитника старой веры, которого свергли злодеи-дворяне. Ему и его соратникам виделся справедливый царский строй, без крепостного права и жестокой эксплуатации. Без того, чтобы крестьянин являлся личной собственностью помещика, которого можно продать, купить, заложить, обменять, сослать в Сибирь… Хотя многие новации казацкого государя выглядят так, что созданное им государство переродилось бы в один из несостоявшихся вариантов старой феодальной Московии. Можно считать, что значительная часть протеста питалась неприятием той военно-технологической модернизации, которая, как и при Петре I, шла при Екатерине II. Плодами прогресса пользовались высшие сословия, а на долю низов оставался тяжелый труд и полное бесправие большей части населения. И этот протест, вырвавшийся и во вспыхнувшем бунте, имел в качестве идеала легендарные порядки из прошлого старой Руси. Их, очевидно, стали бы реставрировать казацкий "царь" и его атаманы.
Альтернативой екатерининской империи, с ее победами и экспансией, блеском европеизированного двора и нищетой рабов было бы аморфное пугачевское царство, где служилое казачество стало бы новой аристократией, более скромной в бытовом плане, но эксплуатирующей от имени "императора" формально освобожденных, ставших теперь государственными рабами крестьян.
Попытка реализации пугачевской утопии крестьянско-казацкого царства привела его к краху, стоившему десятки тысяч жизней. Немного позитива можно найти после подавления мятежа. После усмирения бунта Екатерина II вынуждена была ввести новые правила местного управления и снизить эксплуатацию приписных крестьян на заводах. Опорой императрицы осталось дворянство, которое единственное ей не изменило, будучи в безвыходном положении. Императрица продолжала дарить земли с крестьянами. Лишь ее сын Павел I все же решил ограничить барщину в России тремя днями в неделю. Угроза новой пугачевщины оставалась вполне реальной до отмены рабства в России в 1861 году.
