Несколько миллионов украинцев покинули за эти недели свои дома. У каждого из них своя живая, кричащая история. Война не дает человеку подготовиться, опомниться. Вещи в охапку, документы, деньги на первое время – и беги! Человек перед лицом беды. Что и кто помогает ему спасти себя и близких? Как удается добежать до островка, до укрытия, до мирной полосы? Об этом – в подкаст-сериале Радио Свобода "Гуманитарный коридор". Его авторы Иван Толстой и Игорь Померанцев считают это своим журналистским долгом – помочь горю обрести голос.
Мы беседуем с главным раввином Кривого Рога Лироном Эдри.
Игорь Померанцев: Рав Эдри, вы в безопасности относительной?
Лирон Эдри: Я израильтянин, меня тяжело напугать, мы привыкли, когда в нас стреляют. И русские точно меня не пугают. Я не скажу, что я легкомысленный, я слежу за ходом войны. Военные действия были очень близко к Кривому Рогу, сейчас они отошли на 50 километров от моего города, сейчас тут спокойно – они не могут стрелять, нет орков, нет их ужасной техники, с неба пока, слава богу, нас не тронули.
Иван Толстой: Рав Эдри, расскажите, пожалуйста, чем занимается ваша организация, как она устроена, кому она помогает?
Лирон Эдри: Мы помогаем всем, мы не разделяем людей ни по национальности, ни по цвету кожи. Сегодня наша скорая помощь эвакуировала человека из Монголии, который застрял в Киеве. То есть мы стараемся быть людьми и оставить наше разделение на потом. Сейчас мы все люди, мы все защищаем друг друга и должны пройти этот ужасный период.
Иван Толстой: Как называется ваша организация?
Лирон Эдри: Это Ассоциация еврейских общин Украины. Кроме того, я раввин города Кривой Рог, я возглавляю здешнюю еврейскую общину.
Игорь Померанцев: Рав Эдри, в украинской армии служат верующие евреи?
Лирон Эдри: Да. И есть израильтяне, которые приехали в Легион по приглашению президента Зеленского. Они это делают потому, что они считают, что свет и правда находится на этой стороне.
Игорь Померанцев: Должно быть, в российской армии тоже служат верующие евреи. Получается, что единоверцы стреляют друг в друга?
Этот ненормальный режим с его шизофренией отравляет людей, рассказывая, что они спасают своих братьев
Лирон Эдри: Вы задаете тот же вопрос, который находился в центре событий Первой мировой войны. И это самое ужасное, что происходит в этой войне. В этой войне стреляют не только евреи в евреев, но и славяне в славян, русские в русских и украинцы в украинцев. Потому что этот ненормальный режим с его шизофренией отравляет людей, рассказывая, что они спасают своих братьев от какого-то непонятного режима, и при этом не стесняются бомбить мирные города и убивать мирных людей. Поэтому на фронте украинец из Донбасса стреляет в украинца из другой части Украины, россияне стреляют в своих родственников, которые находятся в Украине. А их очень много, родственников, которые не хотят путинской шизофрении и живут в Украине. В этом виноват тот человек, который взял на себя смелость ни за что, кроме своих непонятных идей, начать войну.
Иван Толстой: Рав Эдри, расскажите, пожалуйста, как складывается ваш самый обычный день, от восхода и до заката.
Лирон Эдри: С первого дня войны день просто никогда не заканчивается. Вчера я попытался лечь спать около 11 вечера, упал от усталости, проснулся в два часа ночи, и начались звонки из-за границы от людей, которые пытаются нам помочь. И они продолжаются до сих пор. Практически все, кто сейчас работает на благо людей, находятся в таком состоянии. Это и есть война.
Игорь Померанцев: Рав Эдри, насколько совместим украинский патриотизм и иудаизм?
Лирон Эдри: Он разве должен быть совместим? Украинский патриотизм – это любовь к земле и стране, в которой живут. Мы не говорим сейчас о национальном патриотизме, это совершенно другое. Украину сейчас можно сравнить с Израилем в 1948 году, когда израильтяне воевали за свое освобождение. Украина сегодня борется за свое право быть свободной страной, а не под какой-то властью, которая ей диктует по непонятной причине свои условия. В Украине очень много национальностей и они равны. Честно говоря, я живу в Украине уже 21 год, я чужой, не родившийся в Украине, мои предки не из Украины, но я никогда не встречал каких-то необычных расовых отношений. Всегда есть дураки, но они есть и в Праге, и в Париже, и в России. Смешно говорить, что Россия чиста от этого.
Иван Толстой: Рав Эдри, было бы интересно узнать вашу биографию – где вы родились, воспитывались, учились и каким образом вас путь привел в Кривой Рог?
Лирон Эдри: Я родился в Иерусалиме. Родители мои познакомились еще студентами. Мой отец – доктор биологии, потом стал юристом, магистром. Моя мама – учительница. Они встретились в Еврейском университете в Иерусалиме. Я учился в хабадских иешивах, начиная с Израиля и заканчивая Нью-Йорком, где я провел два года. Когда я вернулся в Израиль, я женился, служил в израильской армии (я не был военным), после этого мне предложили рассмотреть вариант стать посланником хабадского движения в Украине, поскольку там появилось тогда много новых еврейских общин в городах, где было потеряно еврейство, иудаизм, в связи с коммунистической властью. Я приехал в Кривой Рог, и это была моя любовь с первого взгляда. Я люблю этот город, людей, которые там живут. Я влюбился в Украину, в людей украинских. Поэтому я живу тут уже 21 год. Начал заниматься образованием: у меня большая школа и детский сад. Около трехсот детей в школе и сто в детском саду. У меня большая синагога, Еврейский культурный центр и Музей Холокоста. Со временем я расширил свою деятельность по всей Украине.
Игорь Померанцев: Рав Эдри, у меня к вам вопрос религиозного характера. В Торе немало описаний жестокости, в том числе уничтожения целых городов с мирным населением. Как интерпретировать подобные эпизоды современному человеку?
Еврейский закон гласит: когда на тебя нападают и пытаются убить тебя, у тебя есть обязательство защищать себя
Лирон Эдри: Одна из самых больших ошибок заключается в том, что мы пытаемся сравнивать прошлый образ жизни и современный. Раньше люди жили очень короткую жизнь, достаточно бедную и несчастную. Я говорю о девяноста процентах общества. В отличие от десяти процентов, которые считались подданными Всевышнего и могли делать, что хотят и когда хотят. В это время жестокость вселялась не только в одну или другую нацию, она была сплошь и рядом. Такая ситуация, которая сегодня происходит с Россией, происходила каждый год или каждые несколько лет в разных местах по всему земному шару. Если мы посмотрим на историю Европы, то до недавнего времени каждый город, каждый регион, каждый монарх воевали с каждым другим по любому поводу, просто воевали ради войны. Конечно, эта жестокость не прошла мимо нас, и в истории еврейского народа были такие времена. Это не вопрос совместимости. Еврейский закон гласит: когда на тебя нападают и пытаются убить тебя, у тебя есть обязательство защищать себя. Но современный мир дал нам больше времен спокойных. Но когда тирания приходит, тогда это нарушается.
Иван Толстой: Рав Эдри, Господь, конечно, милостив, но все-таки кто помогает материально и финансово вашей организации?
Лирон Эдри: Есть у нас очень много партнеров. Для меня сейчас первый и главный партнер – это Федерация еврейских общин СНГ. Они собирают отовсюду партнеров, спонсоров, возят нам все, что только могут. По питанию есть несколько организаций, например, "Агудат Исраэль Европа", "Сертификация Кашрут" очень сильно помогает, фонд Israeli Friends оf Ukraine, который привез сюда почти 400 тонн продуктов, и украинский фонд, который перевозит это от границы до наших пунктов. По скорой помощи есть изумительный человек Моше Моргенштейн. Кстати, он будет награжден в "Розенталь Центре" в Вашингтоне, это что-то вроде "Оскара" за благотворительность и помощь людям. Он нам купил большинство машин, спонсирует поездки, а они очень дорогостоящие, потому что это один человек, которого нужно везти с медикаментами, с врачами, ехать с ним иногда и две тысячи километров. В общине много добрых людей. Вадим Шульман и другие, всех не перечислить.
Игорь Померанцев: Вы поддерживаете или поддерживали отношения с российскими раввинами?
Лирон Эдри: Они мои друзья. Часть из них учились со мной в Нью-Йорке. Это горькая ситуация. Это и для них большое испытание сейчас. Поймите, что вот эта война, когда мы говорим о массе россиян, которые поддерживают эту ситуацию, это в основном люди, которые в жизни не выезжали из России. А любой здравомыслящий человек, который живет в России, я уверен, что находится сейчас в бешенстве. Я не хочу комментировать друзей в России, я уверен, что комментарии мои будут опасны для них, поэтому давайте оставим это.
Игорь Померанцев: В Торе упоминается несколько видов убийства, например, злодейское убийство с умыслом. Что позволено иудею на войне?
Лирон Эдри: Это есть и в гражданском кодексе, и в Торе. Война тоже регулируется законодательно, но во время войны много чего позволено. В мирное время убийство запрещено.
Иван Толстой: Рав Эдри, большое вам спасибо за беседу и позвольте пожелать успеха вашей организации!
Мы пригласили к разговору волонтера, руководителя общественной организации "Опора", находящейся в Лондоне и оказывающей помощь украинским беженцам, Анну Качетжиеву.
Иван Толстой: Анна, я прочел о вашем проекте такие слова: "Экстренная и долгосрочная практическая и финансовая помощь украинцам в восстановлении их жизни". Вы не могли бы раскрыть, что скрывается за этими словами?
Анна Качетжиева: Хороший вопрос. Мы начали с первого слова – экстренный. Помочь деньгами, гостиницей, проездом тем, кто уже направлялся в Великобританию, кто застрял где-то в Центральной Европе. Но когда Великобритания открыла визы с доступом украинским беженцам, мы поняли, что самой большой проблемой будет не экстренная помощь по проезду и гостиницам, а когда они уже сюда приедут, нужно будет помогать построить людям жизнь, потому что государственная программа Великобритании заканчивается по приезде. Вы приехали, и всё. И наша цель – построить здесь схему для работы, для детских садиков. И вырисовывается еще вопрос с психическим здоровьем.
Игорь Померанцев: Где обустраивают беженцев, дают ли им пособие, разрешение на работу?
Анна Качетжиева: Программа в Великобритании немножко нестандартная тем, что они решили не называть украинцев беженцами. Независимо от того, по какой программе приехали, всем выдается одинаковая виза, которая выглядит как рабочая виза с доступом к социалу. И по этой визе есть право на работу, есть право на социал, но все это на общих основаниях. То есть украинскому беженцу доступен тот же самый социал, как и мне, постоянно проживающей в Великобритании. Нет никаких особых мест расселения, поэтому полиция дала два способа. Либо вас сюда привозит семья, родственники, и тогда это их проблема, где вы будете жить. Либо вас сюда привозит чужой человек, это называется Спонсорская программа "Дома для Украины", и требования к этому чужому человеку, чтобы у него была свободная комната или квартира. То есть, если человек едет, ему должно быть, по определению, где жить.
Иван Толстой: А какая категория беженцев уже просматривается по географии, по религиозной ориентации, по возрасту или какие-то еще есть критерии?
Анна Качетжиева: Первый и самый видный критерий – это пол: на девяносто процентов это женщины, дети, бабушки, дедушки. Количество мужчин минимальное. Место жительства изначально – Украина. Других данных у нас нет. Расселяются они на юго-востоке, юго-западе Великобритании и в Лондоне.
Игорь Померанцев: В Англии живет сравнительно много украинцев. Они помогают беженцам?
Анна Качетжиева: Статистику не скажу, но из более чем пяти тысяч спонсоров много примеров британцев-украинцев или, как я, постоянных жителей без британского гражданства. Основная помощь – это участие украинцев в этой программе, приглашая либо родственников, либо просто чужих людей в Великобританию. Бесплатное жилье – это самое ценное.
Игорь Померанцев: Анна, у меня личный вопрос. "Опора" – это общественная организация. Почему вы занимаетесь беженцами, какая у вас личная мотивация?
Я смогла кому-то помочь, а не просто смотреть новости
Анна Качетжиева: Наверное, очень часто встречающаяся. Когда 24 февраля началась война, опустились руки и было страшно. Надо как-то помочь. А что же сделаю я, сидящая в Великобритании? Я не могу никуда поехать, я молодая мама, я мало что могу своими руками сделать. Могу ли я помочь как-то организационным образом? Это мой талант, мои навыки, я работаю в корпоративе. Так вышло, что я нашла Егора, основателя "Опоры", и смогла воспользоваться своими рабочими навыками для того, чтобы кому-то помочь, а не просто смотреть новости.
Игорь Померанцев: Вы как-то связаны с Украиной?
Анна Качетжиева: Я родилась в Харькове, прожила там до 16 лет, потом уехала жить в Нидерланды, а оттуда меня рабочая жизнь лет пять назад привела в Великобританию. Поэтому там до сих пор были мои родители и много друзей детства.
Иван Толстой: Анна, какое реальное будущее у беженцев? Можно разделить их на какие-то группы – что кого ждет в самом простом, житейском смысле этого слова? Как устроиться, как выучить язык, где будут учиться их дети? Есть ли какая-то философия в этом направлении, где эти вещи уже запрограммированы, уже заложены в систему "Опоры"?
Анна Качетжиева: Я использовала слова "на общих основаниях" – приехавшие по украинским программам подходят под общие основания. Насчет школы и соцобеспечения они попадают под все то же самое, что и человек, проживающий постоянно в Великобритании. Их дети пойдут в ту же самую школу и садик, как и нормальное население, они имеют право на ту же самую работу. Это и легко, и сложно одновременно, потому что доступно то же самое, но люди неместные не всегда могут разобраться. В этом смысле мы помогаем советом, организовываем гиды для приезжих, поддерживаем небольшую онлайн общину для приехавших украинцев, где уже приехавшие дают советы и делятся опытом: как детей устроить школу, какие курсы на английском они нашли.
Иван Толстой: Насколько беженцам трудно сейчас (или некоторым легко) приживаться в Англии? Совершенно другая страна, уже не Евросоюз, движение идет по другой стороне дороги. Какие первые впечатления у беженцев?
Анна Качетжиева: Только первые впечатления могу сказать. Поскольку наше правительство долго решало, какую программу воплотить, первые ласточки приехали по спонсорской программе две недели назад. Делятся приезжие на две категории из-за доступа к языку и возраста. Те, кто помоложе, айтишники, переводчики, им проще. Они уже ищут работу, им детей не нужно устраивать, у них их еще нет, им 22–24 года. Эта группа приживется быстрее, быстрее найдет собственную квартиру и уедет от спонсора. Вторая группа, я честно не знаю, как у них все сложится, это люди, которым нужна будет помощь спонсоров (они до года предоставляют бесплатное жилье), детей нужно устраивать в школу, нужно найти работу. Тяжело сказать, как родитель с тремя детьми и бабушкой обустроится, они только вчера сумки распаковали.
Игорь Померанцев: Англия традиционно держит дистанцию от континента. Почему все-таки к Украине Англия отнеслась дружелюбно?
Анна Качетжиева: Могу ответить только личной точкой зрения, не могу ответить за британское правительство. У многих спонсоров есть знакомые, друзья, они на работе встречались с украинцами и, в общем, впечатление от украинцев как от нации позитивное. И им хочется помочь. А второе – это то, что Украина ближе, чем многие другие страны, у которых, к сожалению, подобные страшные войны происходят. Украина все равно в Европе, ей легче помочь. В первые несколько недель записалось более 200 тысяч частных лиц Великобритании, желающих помочь. Это беспрецедентная цифра. Наверное, если их спросить, у многих будут еще какие-то аргументы, о которых я не упомянула.
Игорь Померанцев: А что самое трудное в вашей работе?
Анна Качетжиева: Моя роль – стратегическая. Я разрабатываю, как мы будем делать программы по поиску работы, как будет вопрос детских садиков решаться. И самое трудное – не уйти из этого большого взгляда на решение постоянных маленьких, индивидуальных проблем, потому что каждая индивидуальная проблема – это настоящая человеческая боль, это горит, это сегодня, это сейчас, это нужно решить, потому что иначе кому-то будет негде спать, нечего есть. Самое сложное в нашей работе – это одновременно пытаться помочь тому, у кого сегодня горит, но при этом продолжать организовывать большие программы, которые дают нам возможность предложить рабочие места в индустрии красоты, предложить помощь от благотворительной организации Baby Basics – родителям с маленькими детьми мы предоставляем коробки со всем для детей. Все это нужно воплощать в жизнь, и тяжело не отвлекаться на индивидуальные проблемы.
Слушайте и подписывайтесь на нас в Apple Podcasts, Google Podcasts, Spotify, Яндекс.Музыка, YouTube и в других подкаст-приложениях. Оставляйте комментарии и делитесь с друзьями. "Гуманитарный коридор" – моментальные истории жизни.
