25 декабря в Ростове-на-Дону ОМОН нагрянул на подпольную дискотеку Systein на территории завода "Красный Дон". Посетителей четыре часа продержали лицом к стене с поднятыми руками. По словам блогера Ромы Жёлудя, который должен был работать на вечеринке в качестве диджея, сотрудники применяли электрошокеры и унижали посетителей. Один из организаторов вечеринки Денис Рудницкий (Дионис) был арестован на 11 суток, а после вынужден был бежать из России. Он рассказал Радио Свобода о том, как ничем не примечательная тусовка обернулась для него катастрофой.
– Я музыкант, у меня в инстаграме есть ссылка на мой альбом: это электронная музыка, неопоп. Также я занимался продюсированием музыкального контента и организацией мероприятий, в том числе вечеринок. Сначала у нас была локальная промогруппа Ponyvneone, мы работали только в Ростове, это было больше хобби. Но потом у нас появилась собственная локация, где мы открыли ночной клуб. Пандемия сыграла определённую роль, мероприятия стали практически на ноль сходить, но я не буду скрывать, что большинство вечеринок в городе сейчас проходит подпольно. Губернатор закрыл клубы в октябре 2020 года и не разрешает им работать до сих пор. Но для нас это хлеб, мы тоже хотели кушать, и мы вынуждены были работать. Обычно, если на вечеринку приходил Роспотребнадзор, нам выписывали штраф 5 тысяч, и на этом всё заканчивалось.
Это мероприятие мы запланировали в октябре, позвали Рому Жёлудя на диджей-сет. Мы это делали до того, как Рома признался в своей ориентации в фильме на "Премьер". Потом он, правда, удалил все упоминания об этом фильме, как и сам фильм (но его по-прежнему можно найти на YouTube. – Прим. РС). Вечеринка была обычная, она не была направлена на ЛГБТ-аудиторию, это была френдли-вечеринка, как и все мероприятия, что мы проводим.
– То есть не гей-вечеринка всё-таки?
– Нет! Если вы посмотрите репортаж на РЕН ТВ с оперативной съёмкой, они спрашивают людей: "А вы знали, что это вечеринка для представителей определённой ориентации?" – и все отвечают, что не знали. Везде писали ещё, что там были парни в женских платьях – на оперативном видео обычные ребята и девушки.
Сначала мы днём делали выставку ростовских художников, плюс был "Гараж маркет" местных дизайнеров, такой берлинский формат, а в 22 началась ночная часть. Где-то в полночь я уехал с локации, потому что мне стало плохо. Я в последнее время живу в Москве, ещё перед Ростовом вызывал скорую, меня возили в больницу в Лобню, у меня какие-то проблемы то ли с желчным пузырём, то ли с почкой. В половине второго мне поступил звонок о том, что в здание вошёл ОМОН. Где-то в 2:40 я снова был на месте.
Когда я туда поднялся, со мной по очереди разговаривали омоновцы, они обнаружили контрафактный алкоголь. Я не в курсе этого был, этот алкоголь, как оказалось, варил отец моего партнёра по организации, мне об этом не сказали, но решили, видимо, свалить на меня. Вообще, насколько я понял, эта спецоперация, как в СМИ её называют, была организована сильно заранее. В репортаже на РЕН ТВ показывали сторис, которая вызвала интерес оперативников, она была опубликована за две недели до мероприятия.
Далее со мной общался Роспотребнадзор, оформили протокол, и потом сотрудники полиции попросили меня поехать в участок, я думал, меня везут для выяснения личности, потому что я забыл в гостинице паспорт.
Если я сейчас захочу подкинуть тебе наркотики, я их тебе подкину
В отделении меня попросили уже снять шнурки, говорят: "Вы задержаны, сейчас вас поместят в КПЗ". Вызвали понятых, обыскали мой рюкзак. Единственное, чего я на самом деле очень боялся, что в рюкзаке найдут что-нибудь запрещённое. Когда меня уводила тройка, они называют это тройка, меня завели в туалет, и омоновец пытался мне дать подержать баночку "Ред булла". Я отказался брать, я боялся, что в этой баночке может быть что-то непонятное, на что он мне сказал: "Если я сейчас захочу подкинуть тебе наркотики, я их тебе подкину". А второй достал электрошокер и показал, как он работает. Ко мне не применяли силу, не оскорбляли, в отличие от остальных. В отделе мне на подпись выдали пустой протокол. Там была указана одна статья, что якобы я ругался матом. Я начал понимать, что это какая-то условная история, что нужно, скорее всего, кого-то наказать, и, собственно, смирился. Но протокол я отказался подписывать, потому что там была куча пустых строчек, куда что угодно можно было дописать, я подписал только с тем условием, что все пустые поля будут зачёркнуты. На следующий день в этом протоколе статья поменялась: якобы я не только матом ругался, но и хватал полицейского за мундир.
Меня задержали в ночь с субботы на воскресенье. В понедельник был суд. Я был уверен, что на суде будет мой адвокат, но его не было. Я попросил адвоката, но судья [Кировского районного суда Леонард Шолохов] сделал вид, что не услышал меня. Когда я вышел из зала суда, за мной по коридору шли рентэвэшники и спросили меня: "Вы в курсе, что вам хотят инкриминировать гей-пропаганду?" Вот здесь я очень сильно удивился. У меня к тому времени давно сел телефон, я не знал, что это уже такая глобальная новость.
Далее меня везут в спецпреёмник на Береговой улице, у меня дежурный спрашивает, есть ли у меня проблемы со здоровьем. Я ему говорю, что да, у меня очень сильно болит правый бок. Они вызывают мне скорую и ставят в конвой тех двух полицейских, которые увозили меня из клуба в отдел. Этот конвой в наручниках везёт меня в больницу №6, они заходят со мной в каждый кабинет и везде говорят врачам, что меня нельзя госпитализировать. Только в кабинет УЗИ они не смогли зайти, потому что в коридоре была камера. Врач УЗИ сказал, что желчный находится в критическом состоянии, что он увеличен в два раза и почка тоже увеличена. Это были основания для госпитализации, но другой врач, не знаю, кто он, выносит заключение, что видимых изменений нет, и пишет размеры желчного не те, что мне называл другой доктор.
– А ваши родные, друзья не приехали к вам?
Я просил врачей сообщить родным, где я нахожусь, они сказали, что не будут оказывать содействие преступнику
– Телефона у меня не было, я просил врачей сообщить родным, где я нахожусь, они сказали, что не будут оказывать содействие преступнику. Я пытался поговорить с людьми в больнице, попросить у них телефон, либо чтобы они позвонили, но как только я с кем-то заговаривал, мои конвоиры говорили: "Видели в новостях про гей-вечеринку? Вот это организатор". Естественно, люди переставали со мной говорить, плюс я же в наручниках, все боятся.
Привозят меня обратно в спецпреёмник. Дежурный меня спрашивает: "За что ты сюда приехал?" Я говорю: "Ну якобы ругался матом, дёрнул полицейского за мундир". Он говорит: "Нет, по-настоящему, за что ты сюда приехал?" Я говорю: "Не знаю. Ну по-честному, не знаю". Он говорит: "А я знаю. Ты сделал гей-вечеринку в Ростове. Кто ты такой вообще, что тобой интересуется ФСБ?" Он мне говорит потом: "Ты понимаешь, куда ты приехал? Это тюрьма, здесь сидевшие зэки, кто за убийство, кто за что. Они уже в курсе, что сюда везут организатора гей-вечеринки. Поэтому давай мы с тобой договоримся: либо ты не жалуешься мне на свое здоровье, и я тебя сажаю в одиночную камеру, либо я тебя посажу в общак".
Он меня посадил в одиночную камеру. Первые три дня мне было безумно сложно физически, у меня продолжались эти боли. Камера с очень маленьким окном, дневного света там не было, я не очень понимал разницу между днём и ночью, потом стало попроще. Они не водили меня на прогулку, не давали возможности есть в столовой. Психологически, конечно, было тяжеловато, потому что ты понимаешь, что ты сидишь здесь просто так, ещё плюс люди мимо камеры ходили: "А кто тут в одиночке сидит?" – "А это организатор гей-парада". Мать прислала мне передачку, она узнала обо всём из репортажа РЕН ТВ.
– На западное Рождество вас задержали, на православное выпустили, так?
– Да, ночью 6 января меня выпустили. Только тогда я открыл интернет и понял, что из этого раздули такой серьёзный инфоповод. Тут же проснулось огромное количество гомофобных людей, мне пошли угрозы. Меня стали спрашивать знакомые, не будут ли у них проблемы из-за меня, говорили, что передачки мне не стали носить, потому что боялись, что ФСБ как-то это зафиксирует. Даже из родных никто не помог, не позвонил, не поддержал, полный вакуум, все отвернулись. У меня много обеспеченных друзей, у одного, к примеру, большой строительный бизнес. Он ко мне приезжает, говорит: "У меня белый бизнес, тут ФСБ, я не хочу рисковать, не смогу тебе ничем помочь, извини".
– Откуда ФСБ-то взялась, официально нигде не сообщалось про ФСБ?
– Адвокат мне сказал, что здесь работала ФСБ и первые два дня даже не говорили, где я. Потом выясняется, что на локации оставалась концертная аппаратура: свет, звук, диджейский пульт, газовое оборудование, это всё было взято в аренду, и это всё пропало. Я об этом узнал, когда мой прокатчик дозвонился мне 7 или 8 января. Мой партнёр Мария Желтобрюхова на связь не выходит, она мне только написала сообщение, что после такого моего поведения не хочет иметь со мной никаких дел. Также пропала вся выручка с бара и от входных билетов – это порядка 250 тыс. рублей.
– А аппаратура сколько стоит?
– Только звук стоит под миллион рублей.
Они туда нагнали столько народу, подняли столько шума и ничего не нашли, ни у одного посетителя ничего не изъяли
– Почему вы решили уехать из страны? Из-за аппаратуры?
– Нет. В первый же день после выхода один мой знакомый, который… общается с ФСБ, предупредил, что мне тут хотят подбросить "подарок". На тот момент я не придал этому значения, но потом другой человек, который работает… Не буду говорить где, скажем так, в администрации, попросил меня о встрече и сказал, что у него есть информация, что силовики хотят не сейчас, а чуть позже, при удобном случае сделать мне "подарок". Мы говорим о запрещённых веществах, естественно. И потом адвокат, который тоже владеет информацией, рекомендовал мне уехать из страны. Плюс поднялись гомофобы, про меня в каких-то националистических группах во "ВКонтакте" стали писать, "Царьград" писал про меня постоянно, адвокат сказал, что какие-то странные люди интересуются моим адресом. И в понедельник, 10 января, я начал свой путь, но пока не хочу говорить, где я и что планирую делать дальше.
– Зачем им это вообще?
– Ну знаете, по слухам, эта вся операция была организована из Москвы, московским ФСБ. Они туда нагнали столько народу, подняли столько шума и ничего не нашли, ни у одного посетителя ничего не изъяли. Наверное, им как-то обидно.
– Что сейчас происходит?
– Я остался вообще без средств, абсолютно. Деньги с мероприятия пропали, денег, которые были у меня в рюкзаке, тоже нет. Друзья помогли мне собрать деньги на билеты, но сейчас у меня осталось триста долларов, и я не знаю, что делать дальше. Мне нужен врач, мне нужен адвокат, знаете, я до сих пор в шоковом состоянии нахожусь, – говорит Денис Рудницкий.
Ни нам, ни ростовским журналистам не удалось получить в полиции официальных комментариев по этому поводу.
