Иван Толстой: По существу, одна тема у нас – война. Вы против войны, вы за нее, вы страдаете от происходящего или вы в безумии ликуете, война все равно находится в центре всех ваших поползновений и мыслей. События, происходящие за тысячи километров от нас, определяют нашу сегодняшнюю и завтрашнюю жизнь. Самым естественным образом трагедии вплетаются и вливаются в творчество, и в музыкальное творчество, конечно, тоже. Причем, не обязательно на языке воюющих сторон. Андрей, как отразилась война в музыке наших дней?

Андрей Гаврилов: Это очень общий вопрос. Если на него отвечать, то нам нужно попросить руководство радиостанции следующие несколько суток отдать целиком нам с вами на обсуждение музыкальных новостей. А с другой стороны, меня немножко удивило отсутствие по всему миру именно музыкальных откликов. Деятели музыки, конечно, выступают с той или иной стороны, как правило, с той стороны, которая против войны, на своих концертах они размахивают флагами Украины, они выступают в одежде цвета украинского флага, но прямого музыкального отклика до недавнего времени и за пределами Украины, и за пределами России я не слышал. В России появились песни групп и, честно говоря, некоторые из них меня очень приятно удивили. Вроде бы исполнители уже давно выпали из поля моего внимания, и вдруг они вернулись снова своими новыми песнями, на удивление хорошими, даже не говоря про их содержание, чисто музыкально.

А тут, на фоне практически полного отсутствия музыкальных откликов за рубежами Украины и России, вдруг возникла песня певицы, которую мы все знаем как автора многих прекрасных песен, прекрасных мелодий, как минимум двух суперхитов, которые до сих пор крутят практически все радиостанции мира, которые работают в этих жанрах. Это певица Сюзанна Вега, которая представила в интернете свою не изданную до сих пор ни на одном физическом носителе песню под названием "Последний поезд из Мариуполя". По рассказу самой Сюзанны Вега, она, как и очень многие во всем мире, смотрела хронику того, что происходит в Мариуполе, смотрела на эти толпы людей, которые пытаются покинуть этот город, и услышала фразу, которую сказал кто-то в прямом эфире, что, наверное, "даже Бог покинул сейчас Мариуполь". Эта фраза ее поразила и довольно быстро родилась песня, которую я предлагаю вам послушать.

(Сюзанна Вега "Последний поезд из Мариуполя)

Иван Толстой: Интересно как рифмуются вещи и символы в разных видах искусства. Я хотел предложить нашим слушателям разговор о последнем грузовике из Киева, и грузовик этот очень непростой. Не так давно в эфире "Свободы" была беседа с искусствоведом, куратором выставочных проектов и журналистом, киевлянином по рождению Константином Акиншей, специалистом по искусству модернизма ХХ века. Константин Акинша – обладатель многочисленных профессиональных премий, среди которых премия Джорджа Полка за репортажи о культуре, и других наград. Среди важнейших тем исследований доктора философии Константина Акинши – проблема реституции, то есть возвращения перемещенного искусства и утраченного культурного наследия, а также проблемы подделок русского и украинского авангарда. Среди кураторских проектов Акинши – "Русский модернизм: взаимные пересечения немецкого и русского искусства" и "Перманентная революция: украинское искусство сегодня".

Мы записали нашу беседу, приуроченную к открытию в Мадриде, в музее Тиссена-Борнемисы, большой выставки произведений украинского модернизма из музеев Украины. Вот с какими драматическими обстоятельствами пришлось столкнуться кураторам и устроителям, об этом и рассказывал Константин Акинша: эвакуация была произведена частично, недостаточно и слишком поздно – вот идея того, о чем он рассказывал. Тем не менее, она закончилась удачно. Последний поезд из Мариуполя – последний грузовик из Киева. Давайте вспомним, о чем рассказывал Константин Акинша.

Константин Акинша: В проекте участвовали два больших украинских музея – Национальный художественный музей Украины и Музей театрального, кинематографического и музыкального искусства в городе Киеве.

Вы представьте, как она готовилась, когда люди приходят в музей, в это время отключается свет, через пять минут начинается авиатревога, все должны спускаться в убежище. Или люди едут в музей, и по дороге отключается метро, начинается тревога, они сидят четыре часа в метро. Это были довольно тяжелые условия для создания выставки, но самой тяжелой задачей было ее вывезти. Естественно, как вы можете себе представить, ни одна страховая компания в мире не будет сегодня страховать ничего, что движется по украинской территории. Страховку мы смогли осуществить только благодаря государственным гарантиям Украины. Дальше – транспорт. Чудом в Киеве остался филиал австрийской компании "Кунсттранс".

Вы же не будете перевозить произведения искусства в грузовиках для картошки. Естественно, это требует специально оборудованных грузовиков, специальной упаковки. Все это мы решили. Но произошла некоторая ошибка: мы не просчитали действий русского противника. Обычно Киев обстреливают по понедельникам. Вот прошел понедельник, все прекрасно, все погрузили, и 15 ноября, я этот день никогда не забуду, в 10:30 мне позвонила директор музея Юлия Литвиненко и сказала: "Все, грузовики ушли, я уже еле живая, иду домой отдыхать". Они трое суток провели в музее, пытаясь все это упаковать в подобных условиях.

Но недолго она отдыхала, потому что в два часа начинается самый массированный обстрел Украины за все время войны. Естественно, мы все в ужасе, но грузовики уже из Киева вышли. В принципе, россияне не обстреливают дороги и мало интересуются движущимися целями, потому что русские ракеты по движущимся целям не попадают. Конечно, паника, все сидят на телефонах, мы постоянно отслеживаем передвижение этих грузовиков, они же рядом с какими-то городами проходят, которые тоже попадают под обстрелы, все это в живом времени и на предельных нервах. И вот уже грузовики подходят к польской границе. И мы уже ликуем, что все, мы проскочили.

В это время ракета – не то русская, не то украинская – попадает в польскую деревню. Естественно, в ту же секунду поляки закрывают границу, начинается общая паника, что мы на пороге третьей мировой, Польша начинает переброску войск к границам, и наши два грузовика стоят на границе. В 10 часов вечера я связываюсь с послом в Мадриде, посол связывается с украинским послом в Польше, в ночи подымают всех польских официальных лиц, которые могут отношение иметь к границе. Простояли грузовики на границе около 10 часов, и когда подняли всех, поляки пропустили их до того, как вообще какой-либо транспорт начали пропускать на территорию Польши. Таким образом они добрались до Мадрида. Это, конечно, опыт острых ощущений, но никакому куратору я бы их не пожелал.

Иван Толстой: Как двигались грузовики дальше и что было еще в пути? Из Польши они отправились в Мадрид?

Константин Акинша: Да, но это было уже легко, это было по накатанным дорогам, по традиционным маршрутам перевозки выставок. Естественно, нервов это отняло огромное количество. Когда эти грузовики-таки приехали в Мадрид, и приехали, что самое смешное, вовремя, несмотря на задержку на польской границе, когда они въехали во двор, у хранительницы мадридского музея началась истерика, она начала рыдать, люди все были на взводе.

Иван Толстой: Движемся дальше, Андрей. География культуры в этом году настолько причудливая, настолько экстерриториальная, что можно ли это называть новой нормой? Искусство, которое еще недавно было привязано к каким-то городам, центрам, институциям, сегодня – как колода карт или как люди в переполненном трамвае, кто-то в панике выходит, кто-то вбегает, кто-то на колбасе пытается уехать, как это раньше было с мальчишками в 1920-е годы. Вам кажется, что это новая норма надолго?

Андрей Гаврилов: Никто из мальчишек на колбасе далеко, как мы знаем, не уезжал. Я бы сравнил с тем самым отплывающим последним пароходом, когда люди уезжают и неизвестно, вернутся ли. Я думаю, что это насильственное в чем-то перемещение культурных пластов в мире постепенно приведет к тому, что это перемещение в мирное время (не знаю, когда оно будет) станет естественным. Потому что еще до всех войн, убийств, бомбардировок и прочего началось движение за, например, возвращение культурных ценностей бывших колоний из метрополии на исторические родины. То есть, это движение, которое никогда не прекращалось, но, наверное, исследователи могут сказать, что когда-то оно началось, найти эту первую дату. Но мы с вами свидетели того, как культурные ценности из Германии и СССР потихоньку в 1960-90-е годы покидали свои привычные места, возвращались на родину. То есть, этот процесс был всегда.

Другое дело, что сейчас он носит вынужденный, насильственный, практически кровавый характер. Это, я надеюсь, рано или поздно пройдет, а перемещение или перемешение останется очень надолго. Хотя это вечный вопрос. Если какое-то произведение искусства столетие, два или три занимало свое почетное место в каком-то музее или в каком-то культурном окружении в одной стране, справедливо ли его оттуда изымать (если, конечно, речь не идет о спасении этого произведения искусства) и перемещать куда бы то ни было. Но, наверное, это естественное развитие жизни, предмета культуры. Жизнь это не застывший в морозильнике холодец.

Иван Толстой: Да, с музеями это вопрос дискутабельный. Где должен храниться тот или иной предмет, картина, старинная статуя: в том ли месте, где музей может быть разграблен или уничтожен обстрелом, бомбардировкой, просто какими-то мародерами, или должен покоиться в запасниках или в экспозиции какого-нибудь британского спокойного, бесстрастного музея? Об этом можно много спорить. И правы ли были те историки, искусствоведы, богатые люди, которые вывозили эти предметы, прежде всего, из стран Ближнего Востока, из Греции, часто из Италии, или они были неправы? Здесь, думаю, каждый случай должен быть рассмотрен индивидуально. Скорее, неправы, но были и случаи исключения.

Если с музеями, с такими сложными вещами, вопрос должен решаться комплексно, то с носителями культуры в самих себе, с художниками, с писателями все гораздо проще – здесь принцип экстерриториальности работает в любую эпоху, культура сотворяется там, где находится ее одинокий носитель. И вот я предлагаю в нашей итоговой программе познакомиться с такими одинокими и отвечающими только за себя носителями культуры. Я предлагаю панораму стихов, написанных в 2022 году и, как правило, связанных с происходящими событиями. Хотя связь и образная, и метафорическая, и, как все в искусстве, это не просто проекция на лист бумаги или на полотно увиденного и пережитого в эту непосредственно секунду, но, как всегда, это через магический кристалл преобразуется в некое произведение. Давайте начнем со стихов Татьяны Вольтской. Стихи написаны совсем недавно и приурочены как раз к рождественским дням, когда выходит в эфир и наша программа.

Татьяна Вольтская:

РОЖДЕСТВО – 2022

Ни ёлки в шарах, ни подсветки на куполе.

Потёртое платье, набухшие груди.

Сегодня родился Христос в Мариуполе,

Родился в Бахмуте.

Он ищет сосок материнский, а миру-то

Видны только тени в подвале, да пламя,

Да как продвигается армия Ирода

Пустыми полями,

Бронёю мерцая, убитых и раненых

Собакам бросая и, миру на диво,

Ограбив сарай и младенцев заранее

Убив – превентивно.

Какие же быстрые танки у воинов,

И вышита правда на знамени – искони,

А кто сомневался – избиты, уволены,

Развеяны, изгнаны.

Проходят войска – и ни хлеба, ни вяленой

Рыбёшки, ни целой машины, ни школы,

За армией Ирода – только развалины,

Наречья, глаголы,

Но нет существительных – только двухсотые,

Да груды кирпичные, бывшие смыслы.

Остыла вода в батарее – и все-таки

Христос народился.

И выбиты стёкла, и пенье вечернее

Измученных ангелов в час комендантский,

И свечка, и веерное отключение.

От маминой ласки

Сомлевший под утро, над сбитой ракетою,

В цыплячьем пуху золотистого нимба

Проснулся – и жмурится в жовто-блакитное

Победное небо.

Иван Толстой: Андрей, музыка звучала не только приуроченная к сегодняшней трагедии, но выходили и культурные артефакты в других странах, связанные с другими эпохами. Мы с вами поклонники "Битлз", как уже знают все наши слушатели, и я в курсе, что вышел какой-то колоссальный, невероятный пятидисковый новый битловский альбом.

Андрей Гаврилов: Сразу хочу пригасить возможно возникшие восторги наших слушателей. Никакой он не новый, это всем известный альбом под названием "Револвер". Альбом действительно классический, который, по мнению очень многих, перевернул представление о популярной музыке. Мы всегда говорим, что "Битлз" изменили лицо популярной музыки, но интересно нащупывать этот переломный момент. Оригинальное издание вышло в 1966 году, это седьмой альбом группы. Но интересно то, что в последнее время переиздаются многие альбомы разных групп, в том числе и "Битлз". Было прекрасное переиздание "Сержанта Пеппера", "Белого альбома", Let It Be, Abbey Road, а потом было объявлено, что будет переиздан "Револвер" на пяти дисках. Мою оценку этому переизданию я скажу чуть позже, а пока давайте послушаем одну из песен этого переиздания, и я могу задать нашим слушателям тот же самый вопрос, который я задавал вам в нашей переписке: услышите ли вы разницу, потому что то, что сейчас прозвучит, отличается от канонического, привычного нам звука.

(Альбом "Револвер", песня "Элеанор Ригби")

Иван Толстой: Я не знаю, Андрей, имею ли я право, как соведущий, на первый ответ, но меня несколько смутила фантастическая похожесть на тот знаменитый оригинал, который все мы с подросткового возраста знаем. Я уловил какие-то флюиды отличий, но они настолько небольшие, что это просто, по-моему, один из вариантов окончательной версии песни. Но это мое непрофессиональное мнение, у меня немузыкальное ухо, притом что любовь к "Битлам" высочайшая.

Андрей Гаврилов: С моей точки зрения, в отличие от предыдущих многодисковых переизданий битловских альбомов, это переиздание меньше всего может порадовать любителей "Битлз". Что такое эти пять дисков? Пятый диск это всего лишь четыре трека, это сорокапятка, Paperback Writer и Rain, где каждая песня представлена в двух вариантах – в новом миксе и в моноварианте. Два альбома это работа над "Револвером" – записи из студии, акустические версии, домашние заготовки, что в большинстве своем было известно по многочисленным бутлеговским изданиям. И на некоторых из них были, с моей точки зрения, более интересные варианты и фрагменты работы в студии. Четвертый альбом – это моноверсия "Револвера" – так, как это и было записано и воспроизведено целиком. И пятый альбом, а по нумерации он первый, это тот самый альбом, который был заново сведен и фрагменты из которого мы сейчас и послушали.

Все 14 треков альбома были заново смикшированы продюсером Гаелсом Мартином, сыном того самого знаменитого битловского продюсера Джорджа Мартина, и инженером Сэмом Океллом. Это стало возможным благодаря новой программе обработки звука, которая была придумана для фильма Питера Джексона Get Back. Тем счастливчикам, которые могут посмотреть в кинотеатре с большим экраном и хорошим стереозвуком, можно просто завидовать, но и в сети он представлен в очень хорошем качестве. Эта технология позволяет даже из мономастера извлечь партии отдельных инструментов, выделить голос и по-новому смикшировать. Отвечая на ваш незаданный вопрос, могу сказать, что меня это переиздание "Револвера" расстроило.

Вы совершенно правы, что изменения минимальны. С другой стороны, каких изменений мы могли бы ждать? Никто же не будет Битлам дописывать партию. Такие случаи в истории переиздания Битлов были, о них мы сейчас не говорим, но никто не может прибавить туда новый инструмент, никто не сыграет что-нибудь дополнительное на виолончели или контрабасе, чтобы как-то вписаться в струнный октет. Напомню, что кроме голоса Пола Маккартни никто из Битлов на этом треке, на песне "Элеонор Ригби", не играет. Так что работа Мартина, конечно, была сложная, но общий итог вот, какой – альбом помолодел. Это странное объяснение, я сам удивился, когда мне это пришло в голову, но он стал немножко современнее звучать, хотя ничего добавлено не было. Просто некоторые эффекты, некоторая перкуссия, в некоторых случаях некоторые инструменты вдруг были выдвинуты на передний план, и это приблизило звучание альбома к современному звуку.

Если уже не обращать внимание на такие мелочи, то просто он звучит хорошо, свежо, прекрасно и, если сравнить его с оригинальным моно вариантом, который тоже находится в этой коробке и сейчас представляет интерес исключительно для коллекционеров и супер-фанатов, то мы видим как замечательно звучит, м вот здесь я могу повторить вашу фразу – новый альбом "Битлз". Действительно, он звучит, как будто он был записан вчера. К сожалению, не все переиздания "Револвера" так хорошо воспроизводили звук, как это издание. Сразу могу напомнить всем, что "Револвер" это отнюдь не револьвер, это пластинка, то есть то, что вращается на проигрывателе.

Иван Толстой: Вертушка.

Андрей Гаврилов: Совершенно верно.

Иван Толстой: Андрей, можно вам задать вопрос как слушатель, как потенциальный покупатель этого пятидисковика. Это версия, где чуть-чуть по-другому звучит перкуссия, какие-то выделены моменты хроматические, это новый ремастеринг или это использование тех старых записей, тех вариантов, которые тогда, в 1966 году появились, просто не были опубликованы?

Андрей Гаврилов: Это старые песни, опубликованные, но просто по-другому немножечко смикшированные и ремастированные. И еще я хочу добавить, что к этому суперизданию, которое размером с коробку для долгоиграющих больших пластинок, вложен прекрасный том с фотографиями, с подробными описаниями, замечательно иллюстрированный. В целом, это суперделюксовое издание можно воспринимать как книгу о записи альбома, об истории альбома, куда для иллюстраций вложены эти пять дисков. Это замечательное издание, если не придираться к тем вещам, о которых я раньше сказал.

Иван Толстой: Знаете, как в сегодняшней русской бане, это все новейшие словечки, банщик спрашивает публику парящуюся: "Вам накатить или шлифануть?". Так вот, хочется все-таки "накатить" или "шлифануть" сейчас какую-нибудь еще одну песню с диска "Револвер" для закрепления успеха.

Андрей Гаврилов: Давайте послушаем знаменитую "Желтую подводную лодку", которая позволит нам потом перебросить мостик к литературной части нашего разговора, потому что эта песня "Битлз" была переведена на русский язык никем иным как Иосифом Бродским. Но здесь мы ее послушаем в оригинальном варианте.

(Песня)

Иван Толстой: Вы обещали, что мы перейдем к литературной части. Главное книжное событие в году это, конечно, ярмарка нон-фикшн. Она ведь и в этот раз состоялась, несмотря ни на что, и вы на ней побывали.

Андрей Гаврилов: Да, я побывал на ней, хотя и преодолел какое-то внутреннее сопротивление. Я тянул очень долго, учитывая все то, что вокруг этой ярмарки может возникнуть, я имею в виду исключительно в моем воображении, ничего не хочу сказать плохого ни про устроителей, ни про посетителей, ни про издателей.

Я, например, всегда на книжной ярмарке захожу в отдел детских книг. И вот я представил себе, что я захожу в отдел детских книг, зная про то, что Владимир Вакуленко, украинский детский писатель, был в последние месяцы в Украине похищен и убит. И как я могу преодолеть это внутреннее сопротивление, я, честно говоря, не знал.

Но ощущение того, что я не могу не рассказать нашим слушателям о том, что я видел, меня заставило пересилить внутренние моменты сопротивления. Я пошел, чтобы посмотреть, в частности, сказался ли на ярмарке или обсуждается ли там Закон о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений, смены пола и педофилии. Как сказался на нон-фикшн еще неофициальный запрет на пропаганду и демонстрацию ряда писателей – Бориса Акунина, Иосифа Бакштейна, Дмитрия Быкова, Андрея Макаревича, других, что происходит с этими авторами на нон-фикшн.

Сразу хочу напомнить, что то, что я буду говорить, это только мои личные наблюдения, ни в коем случае никакого обобщения здесь нет. Я не видел книг в коричневых пакетах на нон-фикшн, которые скрывали бы фамилии неугодных авторов. Я видел фотографии и кадры в интернете и съемки из книжных магазинов, где такие книги спрятаны стыдливо в коричневую бумагу, как в свое время прятали обложку альбома Джона Леннона и Йоко Оно "Два девственника". Напоминаю, что на обложке альбома они были изображены нагишом, поэтому, если этот альбом продавался в магазинах, эту обложку скрывали.

Я подошел к ряду прилавков с провокационным вопросом: есть ли у вас книги Быкова или Акунина? В некоторых случаях мне говорили, что у них их и не было, в некоторых, что они кончились, а в некоторых, что, да, есть и вынимали из под прилавка. Они не лежали наверху, но если ты задавал конкретный вопрос, тебе их могли достать. Справедливости ряди скажу, что у некоторых продавцов они на прилавке лежали, поэтому никакого особенного вывода я сделать не мог. Хотя, когда я начинал разговаривать с представителями издательств, судя по всему, никто не удивится, если эта ярмарка будет последней, не потому, что ее закроют, а потому, что запреты вокруг издания и книготорговли могут привести к тому, что она станет филиалом Московской Международной книжной ярмарки, которая давно превратилась в отдел крупного бумажного супермаркета, где продаются открытки, вырезки новогодних украшений, издания по гаданию, карты Таро и так далее. То есть если есть бумага и на ней какие-то значки, то этому там есть место. На нон-фикшн традиционно этого никогда не было или было очень немного.

Более того, она в этом году была более скромной, камерной и от этого только выиграла, хотя было жалко, что я не нашел некоторых издательств. Мой любимый "Геликон Плюс" из Питера, который издает, в частности, книги Александра Житинского и, наконец, в прошлый раз представил впервые полный вариант его суперромана "Улетевший дом". Не было "Красного матроса" хулиганского, или я его не увидел, и вообще независимых издательств мелких, которые наиболее интересны, в частности, для меня, потому что они не всегда представлены в московских книжных магазинах. Мне показалось, что их стало меньше, а некоторых не было вообще, но это еще поправимо, можно найти их контакты в интернете, написать и купить их книги.

А вот то, что целые темы начинают вымываться из обихода книгоиздательской жизни или, по крайней мере, будут вымываться теперь, учитывая новые законы, это и грустно, и трагично, и убийственно в чем-то.

Но могу сразу сказать, что все не так трагично. На ярмарке были, конечно, замечательнее книги, например, меня привлекла книга "Точка притяжения" – беседы Томаса Венцловы с Эллен Хинси в Издательстве Ивана Лимбаха. Это книга 2021 года, тем не менее, она была представлена на ярмарке в прекрасном переводе Анны Герасимовой, которую любители рок-музыки знают как Умку, и ее примечания и перевод позволяют назвать ее абсолютным соавтором этой книги. Очень ее всем рекомендую. Опять же, поговорив с посетителями ярмарки, я вдруг понял, что люди, которые приходят зачастую в отдел детской и юношеской литературы, пугаются серьезных тем именно в детской и подростковой литературе – нет, нам это не нужно, что такое книга про смерть, упаси господи! И тем самым проходят мимо некоторых замечательных изданий.

Хочу в очередной раз привлечь внимание к серии "Ленинградские сказки", которую пишет Юлия Яковлева, она издается в издательстве "Самокат", многие знают ее "Дети ворона", удивительную, поразительную повесть, в которой подросткам рассказывают о репрессиях 30-х годов.

Как это можно было сделать так, что ты, с одной стороны, не можешь оторваться, с другой стороны, ты видишь, что это историческая правда, с третьей стороны, ты видишь какой-то свет в конце тоннеля, нет безысходности. И продолжение – "Краденый город", "Жуки не плачут", "Волчье небо" и "Глиняные пчелы" – вот эти пять книг, я считаю, должны быть в доме каждого человека, в первую очередь, у которого есть дети начиная лет с десяти, а во вторую очередь, чтобы просто посмотреть на эти замечательные книги. Представители издания "Самокат" мне сказали, что сейчас она работает над книгой, посвященной нашей современной жизни. Я ее буду ждать с большим нетерпением.

И книга, которую я ухватил в первую очередь, это словарь Леонида Моисеевича Городина, который провел в лагере около 15 лет, впервые арестован он был в 1928 году за распространение письма Ленина, в этом же обвиняли Варлама Шаламова, который был реабилитирован только в 1991-м. Когда он начал писать свою первую прозу, он вдруг поймал себя на том, что он использует слова, которые теперь могут быть читателям непонятны, и он начал составлять словарь "Лексикон каторги и лагерей императорской и советской России". Издана книга Музеем истории ГУЛАГа в 2021 году, и тогда же в Музее ГУЛАГа прошла выставка, посвященная этой книге и языку несвободы.

Это не просто словарь, хотя я люблю листать словари, для меня это абсолютно равноправная форма литературы, это получилась энциклопедия лагерной жизни, с прибаутками, с ругательствами, какими-то заклинаниями, частушками. Есть такое выражение – "читается как детектив". Вот она читается как детектив. Любой человек, который интересуется, откуда пошли те слова, которые мы употребляем, должен обязательно эту книгу хотя бы пролистать.

Иван Толстой: Давайте продолжим нашу поэтическую панораму и предоставим слово киевскому поэту Александру Кабанову.

Александр Кабанов:

Не хватает деталей, закажите немного
тех деталей, в которых зима –
обнимает кота, словно младшего бога,
согревает дыханием – тьма.

Тех деталей, в которых, вращаясь, утробно –
свежим снегом хрустит коленвал,
тех деталей, в которых построчно, подробно –
дьявол прятался и ночевал.

Время движется тяжко и краеугольно
в бесконечной своей новизне:
не хватает деталей, чтоб – сразу, не больно,
чтоб не страшно, внезапно, во сне.

А стихи – это значит, заведовать болью,
окуная паяльник в припой:
пахнет медленным оловом и канифолью,
даже новиков пахнет прибой.

Над окопами – звон похоронных медалей,
отрывается снег от земли,
для начала войны не хватало деталей,
и внезапно – детали пришли.

Иван Толстой: Панорама стихов 2022 года. Александр Дельфинов.

Александр Дельфинов:

Россия наносит ракетный удар

Рушится крыша, пожар на три этажа,

От грохота взрывов дома в округе дрожат,

Звон в ушах, словно лопнули струны миллионов гитар –

Россия наносит ракетный удар

По жилому дому, по Шевченковскому району,

По нашему миру, такому милому, хоть дурному,

По пальцам, по почкам, чтобы помнил и млад и стар –

Россия наносит ракетный удар.

Кот размяукался где-то среди руин,

Всё ближе и ближе доносится вой сирен,

Скорая помощь не привезёт новой жизни в дар –

Россия наносит ракетный удар

По любви к ближнему, что так ценится на гражданке,

По спящей в кровати девочке и её маме – российской гражданке,

По банку, по бару, по торговому центру, где догорит товар,

Россия наносит ракетный удар.

Я пытаюсь понять, как такое вообще возможно? Осторожно!

В тёмной подворотне можно нарваться на нож, но

Дело не только в империи, где правит дряхлеющий гопник,

Дело не только в подданных, которым пахан как любовник,

Дело не только в рессентименте – можно валить всё в кучу,

Но это не объясняет Ирпень и Бучу.

Напиши-ка об этом, Пушкин! Сними-ка кино, Годар!

Россия наносит ракетный удар.

Угрюмый следак задаёт вопрос: "Где ты был эти восемь лет?"

Меня ещё толком не били, но я не даю ответ,

Потому что с убийцей нет смысла вести базар.

Россия наносит ракетный удар

По Грузии, Крыму (типа вежливо), по Донбассу... Чего ты стонешь?

Думал, они и правда будут сами бомбить Воронеж?

Или, слегка подморозив, на Болотной выпустят пар?

Россия наносит ракетный удар

По Украине, потому что все эти восемь лет

Тьма собирала силы, чтобы напасть на свет,

И хотя не хватает соляры, и личный состав – кошмар,

Россия наносит ракетный удар

По здравому смыслу и нравственному закону,

По жилому дому, по Шевченковскому району,

Рушится крыша, на три этажа пожар –

Россия наносит ракетный удар.

Россия наносит ракетный удар.

Андрей Гаврилов: Словарь Городина, так получилось, попал ко мне в руки практически одновременно с принятым в первом чтении в нашей Госдуме законопроектом о недопустимости использования иностранных слов на государственном уровне. То есть, очередная попытка втиснуть русский язык в какие-то законодательные рамки. Это не то, что в очередной раз укрепляется авторитет или позиция государственного языка. Я посмотрел, что здесь предлагается. В общем, даже не стоит это толком комментировать, буквально несколько слов, почему я этого законопроекта, тем не менее, жду с нетерпением. Поправки запрещают использовать зарубежные слова во всех органах госвласти. Например, использование этих слов запрещается при написании законов, постановлений и других нормативных актов, при оформлении паспортов и прочих документов (может быть, в этом есть какая-то логика), при проведении выборов и референдумов… Тут я споткнулся в первый раз – если мне память не изменяет, "референдум" – не совсем русское слово. У нас теперь будут выборы и опрос населения, очевидно. В судах, в СМИ, в кинопрокате и рекламе ("кино" не очень русское слово, "реклама" – тем более), при публичных исполнениях произведений литературы и искусства (это я вообще не могу понять, это значит, что если я читаю какой-то текст публично, в котором есть слово "чизбургер", например, я должен буду его заменить на "котлета с сыром", что ли?

Иван Толстой: А слово "литература" – русского происхождения?

Андрей Гаврилов: Вообще-то все хорошие слова – русского происхождения, чтобы вы знали на будущее. Все, что хорошо, оно русского происхождения, все, что плохо – нет.

Абсолютно российское заявление сделала глава Комитета по культуре Елена Ямпольская: "Появятся словари и мы избавимся от всех этих оупенов, сейлов, фуд-кортов, кешбэков, дискаунтов, от этого лакейского суржика". Я бы посоветовал ей все-таки посмотреть в энциклопедиях и словарях, что такое суржик и насколько можно, допустимо и политкорректно называть его лакейским. Но, ладно. Дело в том, что эти слова, которые нельзя будет употреблять, внесут в специальные нормативные словари, которые готовятся выпустить к 2025 году. Вот наши чиновники всегда могут найти золотую жилу. Боже мой, какое это будет счастье – что-нибудь ляпнешь и нарушишь норму закона. А вот если ты будешь иметь словарь в кармане, никто к тебе не придерется.

Иван Толстой:

– Девушка у вас есть Лакейский словарь в продаже?

– Да, пожалуйста – в кассу.

Андрей Гаврилов: По словам главы Минпросвещения Татьяны Васильевой, "механизмы контроля над этим еще будут разрабатываться вместе с общественными организациями". И, конечно, вишенка на торте это заявление Валентины Матвиенко: "Меня просто коробит, что происходит с нашим русским языком, когда на правительственном уровне говорят кешбэк. Ну не понимают пожилые люди, что такое кэш бек, почему нельзя использовать российский аналог "возврат денег"?". Это не Жванецкий придумал, это придумала госпожа Матвиенко. На этом сравнение норм русского языка – словаря Городина и словаря Госдумы – я хочу прекратить.

Иван Толстой: Андрей, осталось только "накатить" и "шлифануть" какую-нибудь еще песню "Битлз" из замечательного пятитомника "Револвер".

Андрей Гаврилов: Эта песня Here, There and Everywhere именно с этого альбома.

(Альбом "Револьвер", Here, There and Everywhere)