Русский Север издревле славен свободным духом и тяжёлым трудом. Сюда не дошли монголо-татары, здесь не было крепостного права, мужики летом возделывали пашни, а зимой уходили в Санкт-Петербург – работали строителями, извозчиками, торговали рыбой и пушниной. До начала XX века северяне напрямую продавали в Великобританию смолу для кораблей. Из столицы привозили не только ткани и орудия труда, но и представления о прекрасном: украшали дома живописными розами, орнаментами, балконами, а из Англии в северные избы пришли львы и сказочные единороги. Общины скидывались и строили храмы, школы, приглашали попов и учителей, если древние храмы приходили в негодность, их перебирали – уже в начале XX века в селе Зачачье (Архангельская область) провели первую полную реставрацию деревянного храма XVII века.

У советского руководства было своё понимание красоты и народного достояния, поэтому церкви снесли или переделали под склады, клубы и столовые, деревни опустели, как только людей освободили от колхозной зависимости, былое крестьянское великолепие стало быстро исчезать.

Восстановлением храмов ещё с 1960-х гг. худо-бедно занималось Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), но масштабной государственной программы не было, средств выделялось недостаточно, почти вся работа лежала на волонтёрах, с развалом СССР об этом и вовсе забыли. Уникальные объекты деревянного зодчества гнили и горели, многие были безвозвратно утрачены.

Сегодня государство номинально защищает памятники архитектуры: большая часть их каталогизирована, на них даже повесили соответствующие таблички, но вот до реставрации руки по-прежнему не доходят. Русская православная церковь, которой переданы многие памятники, больше заботится о строительстве новых церквей – там, где есть достаточно паствы. Где раньше были тысячные сёла, сегодня живёт лишь пара семей – кто будет заботиться о храме?

Восстанавливать храмы и крестьянские дома приезжают активисты из фонда "Вереница": собирают деньги в интернете, скидываются сами, отпуск проводят не на пляже, а на стройке. Для сложных работ нанимают мастеров из артели деревянного зодчества "Новое старое", остальным занимаются простые волонтёры. Радио Свобода провело несколько дней с командой "Вереницы" на трёх объектах в Архангельской области: в деревне Зачачье (консервация храма XVII века), в деревне Тиманёвка (изба XIX века с крестьянской живописью) и в селе Волосово (шатровый храм XVII века).

Фильм "Пизанские башни русского Севера" Сергея Хазова-Кассиа, Максима Пахомова и Петра Соловьева.

Нина Панина, бывшая завуч школы в Зачачье

"Тут было парадное крыльцо, и сразу был вход в святая святых – учительскую. Здесь стоял мой стол – я была завучем 12 лет. Здесь у нас восседал директор школы, а тут все остальные учителя. Ученики, когда вызовут из-за провинности, боялись в учительскую заходить. Дверь была закрыта, там портрет Брежнева висел. Здесь был спортзал, можете себе представить, [а теперь] православные службы проводятся. А мы проводили здесь сбор пионерской дружины. С красным знаменем, с гимном, с барабаном, все ребята стояли".

"У меня в каждом кабинете столько случаев было, я здесь всю жизнь отработала. Здесь у нас был кабинет географии. В качестве экспоната был скелет. Мишка Кулагин этому скелету изготовил одну деталь из бумаги и прилепил. Лидия Петровна пришла, стала рассказывать, а потом посмотрела – а экспонат дополнен элементом, ожил".

"В Зачачье не было своей церкви, и нашим предкам приходилось ходить в Емецк, что было крайне неудобно. В 1686 году по просьбе крестьян в Зачачьевскую волость были перевезены две церкви из Емецка. К концу XVIII века построили колокольню для 11 колоколов общим весом 150 пудов. А к концу XIX удивительная Никольская церковь полностью пришла в непригодное состояние. Тогда общими усилиями люди принялись собирать деньги. Она была вся разобрана, все были пронумерованы бревна. Богослужения были до 1933 года, потом находился здесь склад зерна, картофеля, сельскохозяйственной продукции. Местная жительница рассказывала, она была школьницей, школа была рядом, они услышали, как скидывали колокола. Приостановили учебу и прибежали сюда. Колокола, я запомнила дословно, колокола сбрасывали, она говорит, земля гудела и земля плакала".

"Когда Брежнев умер, нас собрали, стоим ни живые ни мертвые. Мало того что школа не работает, садик закрыли. Я своего Серегу притащила, он, помню, в красных сапогах стоит, не дышит. Телевизор поставили, гробовым голосом: та-та-та. Мы идем, ревем. Я пришла домой, мама говорит: "Ты чего ревешь?" – "Брежнева жалко, как теперь жить-то будем?" Потом немного погодя и Андропов умер".

"Начали восстанавливать [церковь] в 90-е годы. Тогда в деревне все резко к Богу обратились. Столько людей ходило в церковь, служба велась в здании старой школы, я в этом здании работала. Народу набивалось просто целые классы. Потом не знаю, что произошло, угас интерес у людей. Во-первых, то, что в стране все разрушилось. Во-вторых, тяжелое состояние душевное было у людей. Работы лишились, сбережений все лишились, всего, что мы копили своими руками. В деревне ничего купить было невозможно, у меня, например, муж зарабатывал очень хорошо, по 600–700 рублей, а куда было эти деньги тратить, мы все на книжку клали. У меня было двое детей, свой сын и приемная девочка, хотели им по 5 тысяч подарить на 18-летие. У нас 17 тысяч пропало на книжке. А одну тысячу стоила однокомнатная квартира в Архангельске. Можете себе представить, как нас обчистили? Работы не стало у людей, у нас заработную плату выдавали макаронами да стиральным порошком. Детей надо было двоих учить".

"У нас трудовое воспитание было прежде всего. Я ребятам рассказываю: у нас у школы свой участок капусты был, своих два картофельных поля, потом три картофельных поля, мы погибали на этих картофельных полях, а еще дома надо было [работать]".

"Школа 90 лет существовала, до 1990-го. При советской власти у нас была стабильность, люди работали и была какая-то уверенность в завтрашнем дне. Сейчас мне 62 года, можно сказать, я всю себя отдала работе. Если взять наш трудовой стаж, я начала в колхозе работать с 6–7 лет, мы помогали родителям. Прикиньте, сколько у меня. Вы знаете, мне так страшно: случись что-то со мной, дети мои, конечно, меня не бросят, но я ведь никому не нужна, просто никому не нужна. У нас сейчас даже фельдшера нет. Как остаться в деревне?"

Маргарита Баева, "Вереница"

"Хозяина [дома] не стало лет 20 назад, а его дочка в городе живет, не хочет продавать. Мы не хотим покупать ни в коем случае, у меня уже пять домов, я уже не могу. Это большая ответственность – любой дом, даже не памятник [зодчества]".

"Моя задача возить сюда людей, показывать, ждать человека, который в него влюбится, человека, который скажет: о, я готов вложиться. Если такой человек найдется, то дом не умрет. Как у Тарковского: живите в доме, и не рухнет дом".

"Мы же позднее советское поколение, когда мы росли, уже ни храмы не были чем-то запретным, верить в Бога в 80-е годы тоже не считалось зазорным, уважительно о памятниках деревянного и каменного зодчества отзывались. Я когда закончила школу, пошла по объявлению "Московского комсомольца" на субботники от Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры. В 90-е годы начали отдавать храмы церкви, а в храмах были всякие учреждения, перегородки нужно было сносить. Я училась на вечернем, я помню, мы с девочками, с мальчиками собирались, мальчики крушили перегородки, девочки выносили. Финансирования не было, общинам возвращают, общины бедные. Союз рухнул, за ним рухнул ВООПИК. Мы пришли с другом в организацию "Общее дело", они нам сказали: вот вам крестик на карте, посмотрите, дыры забейте, обкопайте. Пришли, увидели прекрасный храм. У нас там уже 12-й год работа. На следующий год еще одну часовенку взяла, поехала туда, посмотрела, дыры с другом забили, потом еще одну. В 2013 году возникла "Вереница", уже у нас сейчас около 17 храмов".

"Деньги – очень сложно. Мы скидываемся, конечно, кто может. Есть несколько друзей, причем далеко не бизнесменов, часть моей зарплаты идет из частной школы. На Западе налоги платят 65%, у нас налог 13. Я считаю, что вполне мы можем на что-то сдавать. Потом жители тоже помогают. Сейчас начали больше уроженцы помогать, так приятно. В Зачачье – огромный храм, уроженцы уже перевели около 400 тысяч".