В последние пару десятилетий, особенно в "жирные" двухтысячные годы, среди россиян было очень распространено мнение: "Я политикой не интересуюсь, живу своей частной жизнью". Но сейчас политика так явно и мощно ворвалась в жизнь каждого, что все изменилось.
Москвичке Ирине Васильевой 58 лет. По профессии – художник, преподаватель рисования. От политики раньше была далека. Лишь в последние годы, во многом благодаря соцсетям, начала узнавать о происходящем в стране и даже пару раз ходила на митинги. Нынешние события в Украине навсегда перевернули ее жизнь.
– 24 февраля, когда я узнала, что случилось, реакция организма была специфическая. Я взяла черную сумку и большими белыми буквами написала на ней "Нет, войне!". Потом я расстелила на полу черное стеганое пальто и нарисовала мишень, а в центре – слова "Я за мир!". И так я вышла из дома. Мне было странно и дико: люди шли по улице, как будто ничего не происходит. А я догадывалась, что во время войны кончатся деньги, поэтому в три приема сняла в банкомате все, что у меня было. Потом я на всю сумму закупила в аптеке лекарства, без которых не проживу и трех дней (они производятся в Венгрии). Я ходила с этой сумкой, в этом пальто несколько дней, и все прятали глаза и отворачивались: прохожие, полиция и даже Росгвардия.
В эти же дни я разругалась со своей тетушкой – ей 85 лет, раньше я ходила к ней в гости, помогала, приносила всякие вкусности. Она сказала, что поддерживает войну и, конечно, Путина. Тетя абсолютно забыла, что ее отец, мой дедушка, герой Великой Отечественной войны, трижды раненный, никогда не рассказывал про войну, он ее ненавидел! Он жил в подвале, в коммуналке, в одной комнате с женой и тремя детьми. Однажды он пошел к властям просить квартиру. Ему сказали: "Таких ветеранов – как грязи". Тогда он выкинул все свои медали в окно, и потом дети играли ими в песочнице, пока не потеряли. Он все время говорил: "Лишь бы не было войны!" Моя тетя забыла про своих родственников в Чернигове. Она все забыла! И мне пришлось послать ее далеко, сказать, что я разрываю с ней отношения. Примерно так же мне пришлось поступить с еще тремя бывшими друзьями.
Этот город принадлежит мне, а не росгвардейцам!
Я ходила, ходила я с этой сумкой и чувствовала себя героем Ремарка, антифашистом среди фашистов. Все это было дико. То же самое произошло с дочерью моей подруги, врачом. Она на своей сумке написала: "Врачи за мир!" И вот она ходила с мамой в последний день в IKEA и в разные другие места Москвы, и от них тоже все отворачивались. Подруга мне говорила: "Я чувствую: мы – как прокаженные с колокольчиком".
– А как отнеслись ко всему этому ваши близкие?
– Сын разделяет мои взгляды, но считает, что их не надо так открыто выражать, боится за меня. И некоторые друзья пытались выразить беспокойство за мою жизнь, свободу и здоровье, но я сказала: нет, это предел. Я больше не могу молчать! Это мой город. В нем родились мой отец и мой дед. Я могу ходить в любой одежде с любыми надписями по любой улице, потому что этот город принадлежит мне! Все дома, все старые деревья на Пресне принадлежат мне, а не росгвардейцам!
27 февраля у меня была назначена встреча с подругой в кафе на Арбате. Я шла туда от метро, и все было по обычному сценарию. Выхожу на станции "Арбатская", иду от метро: два росгвардейца отвернулись, пять росгвардейцев отвернулись. И вдруг при следующей их группе стоит какой-то человек в загадочной форме: он так глазки прищурил на мою сумку и говорит: "Ваш паспорт". И восьми росгвардейцам, которые только что от меня изо всех сил отворачивались, командует: "Брать ее!"
Я слежу за событиями и видела всякое: видела, как росгвардеец ногой сбил пенсионерку в Санкт-Петербурге, она ударилась об асфальт, у нее сотрясение мозга. У меня проблемы с сосудами, поэтому я сразу сама легла на асфальт, мертвой хваткой вцепилась в сумочку и стала орать: "Я – такая-то и такая-то, мне 58 лет, я пенсионерка! Люди добрые, что же делается?!" Я преподаватель, голос у меня хорошо поставлен, и орала я на всю округу, так что прохожие застыли на месте, даже некоторые машины притормозили и открыли окна.
Как из-под земли появились люди в жилетках с фотоаппаратами и стали меня щелкать. А росгвардейцы как раз начали меня "брать". Тогда я стала орать то, что было вбито в голову еще в Советском Союзе: "Свободу Анджеле Дэвис!", "Свободу Луису Корвалану! Осудим кровавый режим Пол Пота и Пиночета! Свободу политзаключенным!" Меня схватили за ноги и за руки и поволокли вниз лицом. Голова у меня, конечно, больная, а вот тело физически развитое: раньше занималась спортом. Любому другому человеку они повредили бы позвонки и сухожилия, а у меня потом только коленка болела. Я что-то еще орала, крепко сжимая сумку и время от времени теряя шапку.
"Женщина, прекратите!" Я говорю: "Как?! Это же Евангелие. Я же хочу вам душу просветлить!"
Они умудрились как-то перевернуть меня в воздухе, как не покалечили – это просто чудо! Потом прислонили к патрульной машине, через полчаса запихнули в подъехавший автозак. Все это происходило напротив ресторана "Прага", куда я ходила в 5 лет с родителями и в 17 лет с друзьями со своей первой стипендии. В автозаке уже сидела девушка. Сын заранее закачал в мой телеграм-канал "ОВД-инфо", где были инструкции, как вести себя при задержании, но в тот момент в центре интернет не работал: какие-то глушилки там у них, что ли, стоят?
Автозак постепенно заполнялся людьми. Дико раздражал один росгвардеец. Он постоянно совал с улицы в крошечное окошко свою морду в наморднике и в каске – подслушивал, подглядывал. Людям хотелось познакомиться, а при нем как-то неловко было. Я вставала и говорила ему: "А вы русский? Православный? В бога верите? Тогда, может, вы слышали, что есть такая заповедь "Не убий"? Может, знаете про Каина, который убил брата своего Авеля?" Ну, и так минут десять, пока он не отвернется. Потом он не выдержал: "Женщина, прекратите!" Я говорю: "Как?! Это же Евангелие. Я же хочу вам душу просветлить!"
Постепенно в машину набилось человек 30, в основном молодежи. Некоторым приходилось стоять на одной ноге. Как только автозак переместился к окраинам Москвы, появился интернет и инструкция "ОВД-Инфо", которую я громко зачитала всем миллениалам – не давать телефоны, не давать паспорта, не катать пальчики...
Машина приехала к ОВД "Текстильщики" – это обнаружили молодые люди по навигации своих телефонов. Нас не выпускали. У меня серьезный неврологический диагноз, и я предупредила молодежь, что через некоторое время могу упасть в обморок, чтобы они не пугались. Прошло уже часа три. В машине было очень жарко. Я просила росгвардейца открыть дверь на улицу, но он сказал: "Нет, меня продует". Я сняла пальто, убрала все вещи в сумку, чтобы не потерять при отключке, прилегла на чужие ноги и начала вырубаться. Молодежь в машине стала кричать. Время от времени появлялись какие-то загадочные люди в загадочной форме.
Вызвали скорую помощь, она приехала быстро. Мне выдали очередного росгвардейца, на котором я повисла, и он повел меня в скорую. Но у врачей не оказалось ни нужных мне таблеток, ни капельницы. Они померили мне давление, но меня-то беспокоит внутричерепное давление, которое они измерить не могут. Поэтому они сказали, что моей жизни ничего не угрожает и в больницу они меня не повезут. Но хотя бы вслух проговорили мой диагноз – атеросклероз, сосуды и так далее. Правда, справки никакой не дали.
– А за что попали в автозак все эти молодые люди?
– Я понятия не имела, что можно у них спрашивать, а что нельзя. Но слышала, например, что девушка и очень красивый парень – фэшн-блогеры: они просто шли от метро на фотосессию, и их задержали. Девушка оказалась из Беларуси, еще кто-то – с Украины, а еще там был какой-то повар, который вообще не понял, как и за что туда попал. Он был большой, толстый и занимал в машине очень много места, поэтому стоял на одной ноге.
– То есть там были случайные люди?
По правилам через три часа после задержания нам должны предоставить воду и горячую пищу. Ага, сейчас!
– Думаю, да, в основном. В нашей машине только одна девушка была задержана второй раз, поэтому у нее была с собой вода и мармеладные мишки. У меня тоже была бутылка воды, запасные носки, шоколадка и детектив. Кого-то задержали на Арбате, кого-то – на Гоголевском бульваре, в очень разных местах. Один парень рассказывал: "Я увидел все это, подошел к автозаку и спрашиваю у росгвардейцев: "Вы сегодня арестовывать будете?" Они говорят: "Ага!" – "Забирайте тогда и меня тоже". Ну, его и забрали. Ни транспарантов, ни плакатов, ни флажков ни у кого не было. Самым одиозным персонажем была я.
– Машина была переполнена, там было очень тесно, нечем дышать?
– Да. В инструкции "ОВД-Инфо" говорилось о недопустимости нарушения ковидных мер, дистанции и так далее. Но это не работало, все было ровно наоборот. Также говорилось, что через три часа после задержания нам должны предоставить воду и горячую пищу. Ага, сейчас! После скорой меня в сопровождении росгвардейца переместили в какой-то коридор. Я легла на лавку – разделась, разулась и стала читать свой детектив. Кто-то, проходя мимо, бросил: "Вот дрянь какая, развалилась тут!" Я говорю: "Здравствуйте! Спасибо большое, что мне разрешили полежать. Это так по-христиански!" В 12 ночи стало явно не хватать воды. Я просила попить, взывала к христианству. Мимо пронесли бутылки с водой и со "Спрайтом", поставили в кабинете напротив. Там сидел какой-то человек с жуткой рожей, я ему говорю: "У вас такое интеллигентное лицо. Вы можете дать мне воды? Или хотя бы уберите эти бутылки, чтобы я их не видела из коридора, ведь это же пытка!" Он потом вручил мне бутылку с водой из-под крана.
Вскоре вода потребовала выхода. В туалет меня водили только в сопровождении охраны, все двери должны были быть открыты. Зайдя туда, я включала телефон и отчаянно переписывалась с близкими и с адвокатом. Мой сын и две подруги с девяти вечера постоянно звонили дежурному этого ОВД, но им отвечали, что меня там нет. Одна подруга, плача, кричала в трубку: не бейте такую-то, у нее голова больная! Холодный монотонный голос отвечал: "Такой здесь нет".
– Сколько времени вас продержали в автозаке и в ОВД?
– Меня задержали в 6 вчера и только после 12 ночи повели в какой-то кабинет. А на улице я оказалась в 3:40 утра. Мои соседи по машине к тому моменту совсем устали, сидели растерянные. Им говорили: "Хочешь выйти раньше – отдай паспорт". И половина из них, как я понимаю, отдали паспорт, хотя по закону его можно отбирать только в присутствии двух понятых, которых там, конечно, не было. А я предусмотрительно не взяла с собой паспорт, только копию.
Потом меня отвели в какой-то кабинет. И началось: "Если вы хотите успеть на метро, давайте быстренько все подпишем". Там в углу стояла кофемолка, у них был чай, кофе, бутерброды, они что-то жевали. Я всячески намекала им, что от голода плохо соображаю, но никто ничего не дал мне поесть. Подписывать я ничего не стала и в итоге оказалась в очередном коридоре. Потом появилась какая-то девушка и повела меня на другой этаж. Она сказала, что меня будут фотографировать, когда подойдет моя очередь. Я предупредила, что мне нельзя долго стоять, и просила разрешить мне сесть или лечь на пол. Появился стул, я сидела на нем и читала детектив.
Я предусмотрительно не взяла с собой паспорт, только копию
Потом девушка позвала меня фотографироваться. "Зачем?" – "Надо". – "Кому?" – "Надо". Я говорю: "А мне не надо, и я со стула не встану". Она говорит: "Ирина Викторовна, у вас даже паспорта нет, а вы еще тут права качаете. Мы нашли в базе ваш паспорт, распечатали". Я говорю: "Правильно! Значит, у вас есть моя фотография из паспорта". – "Нет! Нам нужен оригинал, фотография!" – "Не буду я фотографироваться. Вы ужас до чего меня довели, я очень плохо выгляжу". – "А вы что, на фотосессию сюда пришли?!" – "Знаете, я вообще сюда не приходила, меня силой приволокли, я даже не знаю, где нахожусь. И вообще, зачем вам мое фото?" – "Мы внесем вас в базу". – "Не надо вносить меня в базу! Вы потом все это используете против меня. А если еще эта база попадет в руки мошенников? Тогда у них будут мои персональные данные! Нет уж, не буду я фотографироваться".
Девушка убегала, прибегала, пыталась меня уговорить, трясла распечаткой моего паспорта, спрашивала: "Сколько лет назад вы фотографировались? Вы же тут на себя не похожи!" Я говорю: "Девушка, а вот оскорблять меня не надо! Вы доживите до моих 58 лет: еще неизвестно, как вы тогда будете выглядеть. А про себя я и так знаю, что сегодня выгляжу ужасно". Она опять: "Нам нужен оригинал фотографии". Я отвечаю: "Вы что такое говорите? Фотография – это тоже копия. Оригинал – это мое лицо! Вы что, хотите кожу с моего лица содрать?" Она говорит: "Вы должны попасть в базу распознавания лиц". Похоже, молодежи они вообще не объясняли, зачем их фотографируют, просто ставили к стенке, сдвигали намордники и тупо снимали какой-то специальной аппаратурой. Из этого я поняла только одно – моего лица в базе нет.
– А каковы были инструкции "ОВД-Инфо" по этому поводу?
– Там говорилось, что это нарушение прав и не нужно соглашаться фотографироваться. В случае угроз и издевательств советовали вести себя по обстоятельствам. В общем, весть обо мне разнеслась по всем этажам: с этой, мол, лучше не связываться. Поэтому с тем, чтобы откатать пальчики, они ко мне даже не подступались. Потом еще какой-то человек требовал, чтобы я подписала протокол, а я долго морочила ему голову и писала совсем не то, что он хотел: шла, мол, по своим делам, ни в каких акциях не участвовала. Все эти сотрудники что-то пили, жевали, обсуждали по телефону свои домашние дела, а я была ужасно голодная, уставшая, просто валилась с ног. Но, в общем, им так и не удалось ничего от меня добиться.
Ой, как интересно нынче в полиции стало! Столько интеллигентных людей!
Уже под утро объявили, что мы свободны, но на улицу все равно не выпускали еще 30–40 минут. Теперь меня отвели в "обезьянник", где спали какие-то алкоголики, а еще сидела расхристанная дама со следами косметики на лице (как потом выяснилось, престарелая проститутка). Миллениалы от алкоголиков и проституток шарахались. А эта бабища мне говорит: "Ой, как интересно нынче в полиции стало! Столько интеллигентных людей! Слушай, тут есть дверь во внутренний двор, там нет видеокамер, можно покурить. А я в сумке припрятала шампанское – пошли, выпьем!" Ну, выкурила я с ней по сигаретке, дернула из горла шампанского…
Потом нас выпустили, и мы впятером оказались за какими-то воротами. Почти в четыре утра там в темноте стояли люди, которые сразу стали предлагать нам чай из термоса и бутерброды. Вам, говорят, какой чай: черный или зеленый, с сахаром или без? Я охренела и спрашиваю: "Кто вы, добрые люди?" Они говорят: "Мы – жители соседних домов". Но, похоже, на самом деле это были какие-то волонтеры, которые помогают задержанным. Потом выпустили еще двоих, и мы все стоим такие потерянные – а как до дом-то добраться? Тут выяснилось, что у добрых людей где-то в кустах спрятана машина, но только одна, и они пытаются выстроить логистику нашего перемещения по Москве, а она никак не складывается: всем в разные места, и водитель уже вырубается, спать хочет. Я вызвала такси и уехала домой.
– Но на этом ведь история не заканчивается? Что было дальше?
– Дальше я занималась своими делами у себя в районе. И вечером 5 марта вдруг получила СМС, что на следующий день, 6-го числа, в воскресенье, у меня суд в Кузьминках. Стала переписываться с адвокатом. К тому моменту я получила от врачей некоторые документы с моим диагнозом, решив, что они пригодятся на суде.
На следующий день к назначенному времени поехала в Кузьминки. Когда по карте шла к этому суду от метро, на карте было написано: 6 марта, воскресенье, суд закрыт. Театр абсурда продолжался: у суда выходной день, но одновременно объявлен суд надо мной. При мне пришли еще пять человек, которых тоже вызвали. Я стою у дверей, раздается голос охранника: "Что вы тут делаете?" – "Я – такая-то, пришла на суд". Он открыл дверь, и я оказалась в каком-то предбаннике. Кто-то убежал, потом вернулся: "Ваши документы из ОВД "Текстильщики" не пришли. Ждите на улице". А там холодно, ни кафе, ни магазинчиков рядом нет, но я неопределенный период времени почему-то должна стоять перед дверью закрытого суда.
Театр абсурда продолжался: у суда выходной день, но одновременно объявлен суд надо мной
Я опять говорю: "Не могу долго стоять, в обморок упаду, "скорую" мне будете вызывать". Они там бегали, бегали, а потом все-таки принесли стул, и я долго сидела в этом предбаннике. В какой-то момент вышел мужчина и дико орал: "Вам, тварям, не надо ходить по митингам!" Я достала Евангелие, прочитала ему заповедь "Не убий". Потом появился мой адвокат, сказал, что, вероятно, суд будет 9-го, и тогда я ушла, проведя там три часа. Я ведь даже не знала, в чем меня обвиняют. Только потом адвокат сообщил, что обвинение у меня – "проведение несанкционированного одиночного пикета".
– При том, что по закону пикет и не должен быть санкционированным.
– А я-то тут при чем?! Я не держала сумку над головой, нигде не стояла, просто шла себе спокойно с сумочкой. На следующий суд 9 марта меня просто забыли пригласить: ни звонков, ни СМС, ни повесток в почтовом ящике не было. Уже 9-го адвокат мне написал, спросил, могу ли я приехать, так как мое дело уже в суде. Я была занята, прочитала это довольно поздно и ответила, что ехать мне полтора часа в один конец и суд к тому времени уже закроется. Потом я получила сообщение о том, что суд перенесен на 16 марта.
11-го числа раздался звонок в дверь. Я посмотрела в глазок: стоят мужчина и девушка с какими-то листами бумаги, говорят: "Полиция". Я спрашиваю: "Зачем?" – "Поговорить с Ириной Васильевой". Я говорю: "Меня зовут Любовь Васильевна Л. (это имя моей тетушки). Я вас не знаю". – "А Ирина Васильева здесь?" – "А я вам не скажу, потому что вы – не полиция. Полиция по домам не ходит, она не приезжает даже на грабеж или изнасилование. Значит, вы – мошенники, и я вам дверь не открою, не пугайте престарелых больных пенсионерок!" Ушли.
На другой день опять приходят – теперь уже два каких-то огромных мордоворота в штатском. Я примерно так же с ними общалась. "Это вы – такая-то?" – "А вам какое дело?" и так далее, – рассказывает Ирина Васильева.
А вот что написала Ирина в соцсетях о суде:
"16 марта я с этой сумкой, в этом пальто пришла в суд. У меня была замечательная адвокатесса – волонтер, которая бесплатно помогает десяткам людей, попавшим в молотилку государственной машины репрессий. В этот день у нее было десять дел, она бегала из кабинета в кабинет и ничего не ела. Времени не было совсем. А люди виноваты лишь в том, что имеют свое мнение. Или шли не по той улице... В Москве и Питере власть и Росгвардия считают, что по всем площадям и улицам в центре нельзя ходить, задерживают случайных прохожих. Мой город оккупировали орки.
Вышел мужчина и дико орал: "Вам, тварям, не надо ходить по митингам!" Я прочитала ему заповедь "Не убий"
Судья чуть не прослезилась, когда я читала медицинские документы о своем хроническом заболевании... И тяжело вздохнула, когда я произнесла "8083 рубля – это реальный размер моей пенсии" (документ о ее размере был в суде). И.... признала меня ВИНОВНОЙ. В организации одиночного пикета, которого не было. За сумку. Штраф десять тысяч.
"Но ведь не посадили же", – скажут добренькие обыватели. Пока. Но я буду ходить с этой сумкой и в этом пальто каждый день. Мне не заткнут рот. Будут еще аресты. Возможно, мне придется эмигрировать. Друзья, не волнуйтесь. Мир не без добрых людей. Мне помогут".
Отвечая на вопрос корреспондента Радио Свобода о том, испытывает ли она страх, Ирина Васильева сказала:
Люди виноваты лишь в том, что имеют свое мнение. Мой город оккупировали орки
– Нет. У меня нет маленьких детей и внуков, нет даже кошек и собак: я ни за кого не отвечаю. Мои родители давно умерли, а сын вырос и может сам за себя постоять. Я знаю, что меня посадят: не так, так иначе. В любом месте города Москвы задержат второй, третий, четвертый раз... Я осознанно иду на это. Меня не заставят молчать. Война изменила все! Никогда не будет как раньше. Уничтожено, растоптано будущее трех стран – Украины, России и Беларуси.
Кстати, в последние дни я заметила, что отношение ко мне изменилось. Я стала чувствовать поддержку от совершенно посторонних людей. Какая-то девушка увидела мое пальто, а потом 20 минут со мной разговаривала и пыталась подарить мне коробочку пирожных. Вчера продавщицы в магазине меня обнимали и говорили, что будут за меня молиться. Одна сказала: "Я тоже так хочу! Мы все хотим! Мы все за мир! Мы же – матери!"
