В эти дни появилась дополнительная возможность помочь признанному в России "иностранным агентом" Международному Мемориалу. На книжной ярмарке Non/fiction, которая открылась в Гостином Дворе, надо отыскать стенд этой общественной организации. Помимо книг там есть ящик для пожертвований.
"Мемориалу" сейчас трудно. Много сил и времени уходит на участие в судебных заседаниях и подготовку к ним – Генеральная прокуратура настаивает на ликвидации НКО. И все же каким-то чудом правозащитники продолжают работать в прежнем режиме. Вот и на ярмарке интеллектуальной литературы у них полноценная программа. Презентация каждой книги становится поводом для разговора с читателями о серьезных и нередко болезненных общественных проблемах. К примеру, о том, как сегодня внуки и правнуки переживают и осмысляют советские репрессии против родных. Вспоминают ли в семьях о таком трагическом опыте, говорят ли об этом с подростками и детьми?
В воскресенье, 5 декабря, речь пойдет о том, как изменилось восприятие советской истории с 1990-х годов. Участвовать в дискуссии Международный Мемориал пригласил писателей Людмилу Улицкую и Александра Архангельского, издателя Ирину Прохорову и историка Никиту Соколова.
Кроме того, правозащитники представляют на Non/fiction свой совместный с издательством "НЛО" проект. Это "Энциклопедия диссидентства. Инакомыслие в СССР и Восточной Европе". Опыт участников ненасильственного сопротивления тоталитарным системам в текущей политической реальности более чем актуален, – считают в Международном Мемориале.
Разумеется, на Международной книжкой ярмарке достаточно новинок и переизданий совсем другого рода. Как водится на Non/fiction, здесь сполна представлены и художественная литература, и научная, и мемуарная, и справочная, и детская. Даже – гастрономическая.
У красивых книг по изобразительному искусству, как и в былые годы, поневоле замедляешь шаг. Словом, все сбалансировано. И все же нельзя не заметить, что авторы и книгоиздатели все чаще стали обращаться к теме репрессий. И тут не остались в стороне книги для детей. Симптоматично, что стали бестселлером выпущенные издательством "Самокат" "Ленинградские сказки" петербургской писательницы Юлии Яковлевой. Это цикл книг с одними и теми же героями – детьми, чьи родители были объявлены врагами народа. Время действия первых книг – это годы Большого террора и война с ее Блокадой. В 2021 году вышла заключительная, пятая книга мистической саги – "Глиняные пчелы". Это уже первый послевоенный год. Подросшие герои выжили, но в условиях такой страшной реальности, что она не вмещалась в сознание и тогда оборачивалась сказкой. Правда, тоже жутковатой.
Еще одному выжившему, и на этот раз – реальному человеку, посвящен издательский проект Музея истории ГУЛАГа. На книжной ярмарке представлен пока еще первый том собрания сочинений Георгия Демидова – сборник рассказов "Чудная планета". Как сообщает историк и старший научный сотрудник музея Татьяна Полянская, всего планируется выпустить шесть томов:
Он был учеником и соратником Льва Ландау, но в 1938 году стал колымским заключенным
– Его произведения издавались и прежде, но полное собрание сочинений будет впервые. Георгий Демидов и Варлам Шаламов оказались одноэтапниками, и именно о нем, не зная, что Демидов выжил в Колымских лагерях, Шаламов в одном из своих произведений сказал, что "самый уважаемый человек, которого я встретил на Колыме, был харьковский физик Демидов". Действительно, Демидов – не профессиональный литератор, как, впрочем, и большинство из тех, кто писал лагерную прозу. Он был учеником и соратником Льва Ландау, но в 1938 году стал колымским заключенным.
С его рукописями произошла поразительная история. После освобождения из лагерей Демидов считал, что его главная цель – это писать о том, что он видел и пережил. Он понимал с горечью, что физик в нем погиб, хотя Ландау признавал, что Демидов был невероятно талантлив. Так что, он писал. Но в 1980 году случилось то, что впоследствии убило этого человека. Весь его архив, все его черновики, все его рукописные повести были изъяты КГБ. Не помогло даже то, что рукописи он хранил не только у себя дома, но и у верных друзей. Все попало в спецхран КГБ. После этого Георгий Демидов уже больше ничего не писал. Через семь лет он умер. Когда в перестройку началась новая волна реабилитации, заработала комиссия Александра Яковлева, дочь Георгия Демидова Валентина Георгиевна обратилась к Яковлеву с просьбой помочь вернуть рукописи отца. И их привезли ей буквально на дом.
Я считаю, что проза Демидова невероятно актуальна именно сейчас. Мы уже хорошо знаем макроисторию ГУЛАГа, об этом много сведений и в мемуарных, и в научных источниках. Теперь же взгляды исследователей обращаются непосредственно к людям, то есть к истории повседневности. Иными словами, стало важным знать не то, как заключенный жил (какой у него был распорядок дня, к примеру), а то, как он осознавал себя в конкретной ситуации. Какой у него был уровень сопротивляемости, как он выживал уже не физически, а духовно, чтобы не подвергнуться лагерному растлению. Это глубинные проблемы. Ответы на эти вопросы можно найти в прозе Георгия Демидова, – говорит Татьяна Полянская.
Исследователь мемориальной культуры, филолог Николай Эппле пришел на Non/fiction в футболке с принтом в поддержку Международного Мемориала. В этом году автор книги "Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах" был отмечен премиями "Просветитель" и "ЛибМиссия". Книга впервые вышла в 2020 году и оказалась настолько востребованной, что впоследствии тираж допечатывали. Свою лекцию Николай Эппле начал со слов благодарности:
– Спасибо издательству "Новое литературное обозрение", которое имеет мужество в наше непростое время издавать неудобные книжки. Когда полтора года назад проходила презентация моей книги, у "Мемориала" были проблемы только в связи с тем, что на этом мероприятии не висела маркировка "иностранного агента", а сейчас, как мы знаем, "Мемориал" под угрозой закрытия.
В России невозможно то, что часто упоминается в желательном наклонении, а именно – Нюрнберг над виновниками советского террора
Работая над книгой, я пришел к некоторым выводам. В России невозможно то, что часто упоминается в желательном наклонении, а именно – Нюрнберг над виновниками советского террора. И это даже не потому, что виновных давно нет в живых. А именно потому, что Нюрнберг – событие уникальное и, в общем, не характерное для мира и каких-то универсальных механизмов. А вот Комиссия правды и примирения – иное дело. Это когда в обществе стороны садятся за стол переговоров и проговаривают, как именно должна быть выстроена реальная политика и как должна быть выстроена ответственность за то, что произошло. Задача такого института – не осудить и поставить к стенке конкретных исполнителей, а сделать доступной, публичной и общественно признанной правду о том, что произошло. Такой механизм в России вполне возможен. Более того, в академической литературе о том, как в разных странах эта работа происходит, тот же Международный Мемориал называют институтом, который занят работой, напоминающей работу по подготовке такого рода комиссии. При этом существует твердое правило игры: для того, чтобы эта проработка могла считаться сколько-нибудь убедительно осуществляющейся, такого рода комиссия должна быть санкционирована государством. Должна иметь государственный мандат. Это не может быть работой только лишь какой-нибудь общественной организации, даже очень уважаемой. Сделать знание о трудном прошлом достоянием общества можно, если это усилие делается с вовлечением государства.
Перенос с фокуса вины на ответственность
Во всех странах, где разговор о травматичном прошлом оказался результативным, произошел перенос с фокуса вины на ответственность. Удивительным образом в России не прочитана важнейшая книга, которая стала важным фактором проговаривания этой темы в Германии, а потом и в других странах. Это труд Карла Ясперса "Вопрос о виновности". Книга была написана в 1946 году, но стала бестселлером и феноменом только в 1960-е, когда общество в Германии созрело. Для нас это невероятно актуальная книга, однако в России она не переиздавалась после 1993 года. Я все дергаю издателей и уговариваю это сделать. Там описываются виды вины и ответственности. Автор разъясняет, почему и каким образом все граждане, даже если они непосредственным образом не принимали участия в преступлениях, тем не менее, несут политическую ответственность. Это важнейший разговор, который не может избежать никакое общество. Никакая страна, разбирающаяся с такого рода прошлым. Между тем в России часто говорят: "Вы заставляете нас каяться и внедряете чувство вины".
