"Почему в августе 1945-го ядерную бомбу не сбросили на Киото?" В только что вышедшем фильме Кристофера Нолана "Оппенгеймер" есть жутковатая сцена, когда Генри Стимсон, министр обороны в администрации президента Трумэна перечисляет по списку японские города-кандидаты на участие в испытании бомбы, так сказать, в полевых условиях. Присутствующие на совещании в основном согласны, что это поможет быстрее закончить войну, но есть и те, кто всё-таки думает о последствиях. Атмосфера в комнате тяжёлая. "Киото? – говорит министр и сам себе отвечает: – Нельзя. Из-за его культурного значения. Ну и медовый месяц мы там с женой провели…" После выхода фильма Нолан рассказал, что уточнения про медовый месяц изначально у него в сценарии не было. Эту деталь откопал в каких-то документальных сусеках Джеймс Ремар, игравший роль Стимсона. Всем актёрам было дано задание глубоко изучить своих персонажей, и они это явно сделали. Мелочи жизни, попадая в историю, перестают быть мелочами. У Хиросимы и Нагасаки причин для "отсрочки" не оказалось.
"Оппенгеймер" произвёл на меня огромное впечатление – фильм соткан из таких вот мелочей, тонкой нолановской психологии, пересечений характеров и личных драм людей, имена которых вписаны в историю человечества. И всё это на фоне грандиозного открытия и эксперимента отца атомной бомбы Роберта Оппенгеймера и его команды, потрясшего мир и навсегда его изменившего.
Нолан, по его собственным словам, обдумывал сценарий в течение 20 лет, а написал за несколько месяцев. Видимо, почувствовал, что пришло время напомнить человечеству азбучные истины и предложить задуматься, как и почему дошло до того, что все достижения в области разоружения и безопасности одно за другим выкидываются за борт. Что до России, она вообще ведёт себя так, будто внезапно потеряла и память, и знания о ядерном оружии обнулились (вместе с конституцией). Будь моя воля, я бы заставила любителей порассуждать о сжигании заокеанских "центров принятия решений", ежедневно смотреть нолановскую версию испытания первого ядерного заряда в пустыне Нью-Мексико, в буквальном смысле "гореть" в атомном пламени. Нолан, понявший, как он сам говорит, что эту сцену неправильно было бы сконструировать на компьютере, попросил специалистов придумать аналоговые типы изображений реального мира.
Но в России, конечно, собственное новое кино – и тоже по-своему историческое. Кадры с министром обороны Сергеем Шойгу, прибывшим в Пхеньян на праздничные мероприятия в честь 70-летия "победы Северной Кореи над американцами" (именно так в вотчине Кимов трактуют результаты корейской войны), – словно кинохроника времён 1950-х. Помню, как впервые оказалась в Пхеньяне в группе дипломатических корреспондентов, освещавших визит Эдуарда Шеварднадзе, министра иностранных дел Советского Союза. Уже тогда мы, стоявшие ещё одной ногой в "совке", воспринимали северокорейскую действительность как карикатуру на нормальную жизнь – страшную и смешную одновременно.
Нужно сделать выводы из того, как демократический Запад закрывал глаза на путинские "шалости" в России
Журналистов разбили по парам и к каждой приставили "переводчика" из местной спецслужбы; а посольские товарищи посоветовали "следить за языком", чтобы не оказаться в застенке, вне досягаемости родной дипломатии. Путинская Россия отныне часть этой карикатуры, к тому же умудрившаяся оказаться сразу в двух параллельных реальностях. В советской – времён большого террора и политических процессов. И в американской – времён маккартизма с его охотой на "коммунистических ведьм". Один из центральных эпизодов в фильме Нолана – печально известные слушания, устроенные советниками Комиссии по атомной энергии для разбора персонального дела Оппенгеймера. "Оппи", как называли его друзья, пришлось пройти через психологическую пытку, доказывая, что он не был "иноагентом Кремля". После капитуляции Японии Оппенгеймера чествовали как героя, а в 1954 году объявили "угрозой безопасности" на основании его связей с "левыми" в Калифорнийском университете.
Почему ядерное оружие, которое, с одной стороны, вызывало ужас при самой мысли о том, как легко и быстро человечество может быть уничтожено, а с другой – надежду, что не найдётся идиотов, решившихся на такое безумие, перестало работать как средство сдерживания, а мир выглядит всё менее безопасным? Может быть, дело в игнорировании другого важнейшего аспекта этой самой безопасности, прав человека? И путинская Россия здесь тоже своего рода эксперимент. Мировое сообщество десятилетиями смотрит на нарушения прав человека в той или иной стране как на некие "шалости", которые прощаются "большим дядькам", особенно если у них при этом ядерные штучки за пазухой. Но именно такое отношение приводит к тому, что очередной политический карлик, возомнивший себя властелином мира, начинает сначала расправляться с неугодными в собственной стране, а потом угрожать уничтожить человечество.
Что делать сегодня? Сделать выводы из того, как демократический Запад закрывал глаза на путинские "шалости" в России, сначала нарушавшей, а потом и вовсе вышедшей из многих международных институций. Перестать держать в уме ту Россию, которой больше нет, осознать, что с режимом Путина вести диалог преступно, и закончить, наконец, эти "разговоры по углам" с его хитрыми и лицемерными гонцами. Иначе мир и дальше обречён смотреть кремлёвское кино с небожителем, объезжающим монастыри, прикладываясь к иконам, мощам и детям, в то время как Россия убивает и калечит украинских детей. По данным Управления Верховного комиссара ООН по правам человека, на 17 июля их было 613. С начала российской агрессии в Украине погибли 9287 мирных граждан и еще 16 384 ранены. И это всё ещё "малая война"?
Галина Сидорова – московский журналист и внешнеполитический обозреватель
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
