Москвич Иван Асташин не понаслышке знает, что такое правозащитная деятельность, российская тюрьма, обвинение в терроризме и поджоги. В юности он был близок к лимоновцам и был задержан в свое время по резонансному делу "Автономной боевой террористической организации". Группу молодых людей арестовали за якобы серию поджогов и обвинили в террористической деятельности.
На рубеже 2000-х и 2010-х годов эта история широко обсуждалась в СМИ, споры вызывала оправданность квалификации поджогов как терактов. В 2012 году Иван Асташин был осужден за поджог окружного управления ФСБ, он более девяти лет провел за решеткой.
Освободившись, Асташин работал в комитете "За гражданские права" Андрея Бабушкина, занялся защитой прав заключенных. В феврале 2022 года Асташин присоединился к протестам против вторжения в Украину – и вскоре был вынужден покинуть Россию.
Сейчас Иван Асташин участвует в инициативе "Зона солидарности", которая помогает арестованным за радикальный антивоенный протест.
– Как появилась "Зона солидарности"?
– Когда началась полномасштабная война, массовые протесты происходили во многих городах России, против их участников стали появляться уголовные дела. Как привычные дела – о насилии в отношении полицейских на митингах (полицейские сами применяют насилие, и ничего им за это не бывает), – так и новые для российских реалий.
По дороге в отдел полицейские поняли, что задержанным очень плохо, и повезли их в больницу
Была Анастасия Левашова, которая кинула "коктейль Молотова" в сторону полицейских. Дело против Антона Жучкова и Владимира Сергеева: их задержали 6 марта 2022 года в районе Пушкинской площади в Москве на подходе к антивоенной акции. В рюкзаке у Сергеева обнаружили "коктейль Молотова". Полицейские не знали план ребят, поэтому они его отчасти реализовали… Жучков и Сергеев планировали публичное самоубийство на антивоенной акции в знак протеста – такие отчаянные ребята. Во время задержания они употребили летальные дозы метадона. Полицейские этого не заметили: посадили в автозак, там избили, по дороге в отдел полицейские поняли, что задержанным очень плохо, и повезли их в больницу. В реанимации института Склифосовского удалось их спасти.
Из реанимации Жучкова и Сергеева отправили в СИЗО: возбудили дело о приготовлении к хулиганству. По версии следствия, они собирались поджечь пустые автозаки. При задержании Сергеев говорил, что "хотели поджечь пару автозаков", подчеркивая, что именно пустые машины. Сначала мы хотели узнать адрес, куда можно писать в СИЗО Жучкову и Сергееву, обратились в "ОВД-Инфо". Параллельно узнали, что "ОВД-Инфо" защищать их не будет, так как речь не идет о мирном протесте.
Люди в качестве протеста стали массово поджигать военкоматы
Мы поняли, что из существующих правозащитных организаций такие дела никто не готов брать. Мы решили заняться делом Жучкова и Сергеева: опубликовали адрес для писем, нашли им адвоката. Чуть позже стали появляться дела о поджогах военкоматов, и мы решили, что таким людям надо тоже помогать. К сентябрю 2022 года запустили соцсети "Зоны солидарности", начали расширять деятельность.
– Я правильно понимаю, что за время войны отношение того же "ОВД-Инфо", "Мемориала", других правозащитных организаций к людям, совершающим "немирные" антивоенные действия, изменилось? Их мотивация стала более понятной для правозащитников?
– Да, отношение изменилось. По моим наблюдениям, оно изменилось после мобилизации, когда люди в качестве протеста стали массово поджигать военкоматы. Сейчас легче с репостами сборов на таких задержанных. Но позиция правозащитных организаций какой была, такой и осталась.
У нас была публичная дискуссия с руководителем проекта "Поддержка политзаключенных. Мемориал" Сергеем Давидисом. Давидис говорил, что этих людей, безусловно, надо поддерживать, что к ним в большинстве случаев неоправданно применяют 205 [статью российского УК, "терроризм"], но если статьи о "дискредитации" и "фейках" [об армии] явно противоречат праву и международным конвенциям и там можно людей признавать политзаключенными без подробного рассмотрения, то [в отношении поджигателей военкоматов] "Мемориал" подробно изучает дела и руководствуется международными критериями. Они человек 20 признали политзэками, но таких дел во много раз больше.
У всех правозащитных организаций – своя направленность. "ОВД-Инфо" занимается делами, связанными с мирным протестом, "Первый отдел" – госизменой, "Сетевые свободы" – свободой высказывания. А подобные дела не подходят под эти критерии. До нас не было организации, которая готова была таких людей поддерживать.
– Ваша инициатива – волонтерская? Скольким людям вы сейчас помогаете? Как вы сами определяете людей, которых поддерживаете?
– Мы поддерживаем людей, арестованных за антивоенные действия. Радикальные антивоенные действия… Хотя сейчас фактически все антивоенные действия радикальны. Это и дела, где люди реально подожгли военкомат или релейный шкаф, и случаи, когда только собирались.
Было порядка 300 фигурантов и фигуранток уголовных дел о радикальном антивоенном протесте
Или даже не собирались, но силовики сфабриковали дело по подготовке к поджогу военкомата, как в деле Ивана Кудряшова. Сейчас мы поддерживаем 19 заключенных: практически во всех случаях мы оплачиваем адвокатов, проводим сборы на это, во многих случаях занимаемся посылками, передачами, пополнением лицевого счета. Рассказываем об их и подобных уголовных делах. Мы вели подсчет в сентябре [2023 года], и тогда было порядка 300 фигурантов и фигуранток уголовных дел о радикальном антивоенном протесте. По половине из них не было данных: не было известно, под арестом они, в розыске ли.
Мы максимально такие дела стараемся освещать, насколько хватает сил. Потому что мы – волонтерская организация. У нас нет зарплат и постоянного финансирования – хотя, безусловного, мы их хотели бы иметь… На заключенных мы собираем через криптовалюту и PayPal. Делаем также персональные сборы на работу адвокатов через платформу "Заодно" – для рублёвых пожертвований.
За первые три месяца 2024 года на посылки и разовые посещения адвокатов мы потратили 900 тысяч рублей. На работу адвокатов в судах мы устраиваем персональные сборы. Иногда в Европе мы проводим мероприятия для сбора денег, иногда другие инициативы проводят мероприятия, чтобы собрать для нас деньги.
– Вот арестовывают условного программиста из Твери за попытку поджога военкомата. Его родственники напуганы, вряд ли они захотят взаимодействовать с волонтерской инициативой из Европы. Как вы устанавливаете связь с обвиняемыми за антивоенный протест?
– На самом деле к нам всё чаще обращаются родственники арестованных, мы становимся известными. Нас рекомендуют в различных чатах, посвященных поддержке политзаключенных. Часто люди обращаются в "ОВД-Инфо", а они предлагают обратиться к нам.
Также мы сами ищем данные задержанных. Если есть хотя бы имя и фамилия, в открытом доступе можно найти и остальные данные. Но иногда остается неизвестным, что за 30-летний уроженец Воронежа задержан. К сожалению, есть и такие случаи. Информацию можно получить, когда человека добавляют в список террористов и экстремистов через данные судов. Когда данные человека известны, вычисляется СИЗО – а во многих городах только один СИЗО, – и туда можно направлять адвоката. Чтобы предложить арестованному помощь, узнать его позицию.
– Есть мнение, что в нынешних условиях публичность не всегда полезна для обвиняемых по политическим уголовным делам. "Зона солидарности" такой подход не разделяет?
– Наше мнение: в большинстве случаев огласка идет на пользу. Несмотря ни на что, силовики до сих пор не любят, когда их беспредел становится публичным. Все равно это влечет проверки, пусть и формальные, но для них неприятные.
Огласка – это защита от пыток и давления. Также без огласки не соберешь деньги на адвоката. Без огласки человек не будет получать письма. А письма – это очень важно. На приговор огласка сейчас практически никак не влияет, ни положительно, ни отрицательно.
– То есть адвокат – это связь заключенного с внешним миром? Если человек в такой ситуации попался, то людоедский срок в 10, 15, 20 лет или больше он всё равно получит?
– Адвокат – единственный человек, который может посещать человека в СИЗО и колонии без ограничения по количеству раз и по времени. На этапе следствия, как правило, родственникам свиданий не дают, особенно если человек вину не признает. Так что поддержка со стороны адвоката очень важна.
Адвокат может зацепиться за грубые нарушения
Чем дальше, тем всё в меньшей степени, но адвокатская работа всё ещё может влиять на срок. Если человек с адвокатом по назначению, часто ему говорят: на все соглашайся, всё подписывай, срок поменьше будет. А в итоге добавляют новых статей, и срок получается огромный. А если есть адвокат, который действительно защищает, он может добиться, чтобы хотя бы не навешали новых статей.
Адвокат может зацепиться за грубые нарушения. У нас есть кейс Ивана Кудряшова: в его деле доказательств нет, он должен быть оправдан. Но оправдательных приговоров у нас не бывает: ему дали шесть лет за приготовление к террористическому акту. По нынешним временам срок маленький, а на апелляции адвокат добился снижения до 4 лет 10 месяцев.
Хотя вот Илья Бабурин только что получил 25 лет лишения свободы по шести статьям УК. И за один эпизод – приготовление к поджогу военкомата – ему вменили четыре разных статьи, за одни и те же действия! И адвокат ничего сделать не смог.
– В новости попадают истории, как некие телефонные мошенники манипулируют людьми и заставляют жечь военкоматы. Истории, как в Telegram предлагают деньги за поджоги релейных шкафов на железных дорогах. Вы такими случаями занимаетесь?
– К нам обращались по таким историям. Конечно, эти люди не должны сидеть. Вдвойне цинично, что пенсионерок, поддавшихся на манипуляции, тоже обвиняют в терроризме. Хотя в случае терроризма главное – какой у человека умысел. Но у нас ограниченные ресурсы, так что мы помогаем только людям, у которых есть антивоенная позиция, для нас это важный критерий.
– Ещё у вас критерий – чтобы обвиняемый не давал показания на кого-то ещё. Признал вину сам или нет, неважно.
– Важный момент – добровольно не дал показаний на других. Под пытками всякое может быть.
– Людей, вставших на путь поджогов военкоматов и релейных шкафов, – их не становится меньше? Не все несогласные с войной и Путиным уже уехали из страны либо оказались за решеткой?
Совершить радикальное действие, чтобы выразить протест
– Наоборот: раньше мы старались писать обо всех задержаниях по таким делам. Но сейчас мы понимаем, что нашей небольшой командой мы не в состоянии освещать все задержания, потому что они происходят практически ежедневно. Часто про задержанных мало что известно, но в новостях говорят, что человек выполнял задания легиона “Свобода России" (воюющее на стороне Украины формирование, якобы составленное из российских добровольцев. – РС), то есть человек с антивоенной позицией.
– Кажется, человек, когда идет на такие действия, в первую очередь испытывает экзистенциальные проблемы от того, что живет в практически фашистской империи, которая ещё и напала на соседей. Человек хочет сделать хоть что-то, даже понимая, что его жизни может угрожать опасность?
– Да, именно так. В делах, о которых достаточно известно, обвиняемые говорят, что хотели сделать хоть что-то. Совершить радикальное действие, чтобы выразить протест.
В 2022 году за это нередко задерживали сторонников Навального, таких как Игорь Паскарь, который бросил "коктейль Молотова" в здание ФСБ, или Владимир Золотарев, который поджег здание Росгвардии в Комсомольске-на-Амуре. Люди ходили раньше на акции протеста, а потом уже и не стало акций… Ещё такой мотив прослеживается – об этом говорил и Золотарев, и анархист Алексей Рожков, который в марте 2022 поджег военкомат, – что не могли оторваться от новостей об Украине. И в какой-то момент для них стало невозможно просто всё это читать – надо было что-то сделать.
Когда началась мобилизация, люди поняли, что всё это не где-то далеко, а может и их коснуться. Многие понимали, что сядут, но пошли жечь, потому что считали, что лучше сесть, чем пойти на преступную войну. Роман Насрыев и Алексей Нуриев, которые получили по 19 лет за попытку поджога военно-учетного стола в Челябинской области… У Насрыева проскакивала в переписке фраза: "Пора начинать – либо умрем рабами".
Сейчас действуют люди, настроенные на длительное противостояние с военной машиной, на партизанские действия, большие меры конспирации. И если смотреть сообщения о диверсиях, ловят далеко не за каждую.
– В феврале 2022 года понятно, что могло сподвигнуть на радикальные действия. Осенью 2022 года – мобилизация. А как может быть, что вот человек терпел-терпел – и решается именно сейчас? Или просто "партизанят" те, кого уже давно не могут поймать?
Устроился на нефтеперерабатывающий завод и устроил там взрыв
– Это хороший вопрос, на который у меня нет ответа. В целом известно о задержанных за радикальные действия в 2022 году, даже по 2023 году ещё мало данных. Можно предположить, что кто-то в 2022 году уехал за границу, но вынужден был вернуться в Россию, потому что не смог устроиться за рубежом. Кто-то в 2022 году мог не сопротивляться, потому что надеялся, что всё быстро закончится, а сейчас видит, что ничего само не заканчивается.
Можно привести в пример дело Сергея Окрушко. Он украинец, но с российским паспортом. В 2022 году уехал в Молдову, оттуда хотел въехать в Украину и участвовать в гуманитарных проектах. Но его не пустили из-за российского паспорта, он вынужден был вернуться в Россию, устроился на нефтеперерабатывающий завод – по своей специальности – и устроил там взрыв.
– Вы тоже в России в розыске? По какому делу?
– На запросы о том, что за уголовное дело, наши органы пока не ответили. Адвокат сделал запрос уже больше месяца назад, – говорит Иван Асташин.
После записи интервью на сайте Черемушкинского районного суда Москвы появилась информация, что в этот суд поступило ходатайство о заочном аресте Ивана Асташина по делу об "оправдании терроризма". Другие подробности ситуации пока неизвестны.
