Трудно найти русское слово, у которого бы в эти дни так взлетела популярность, как у "могилизации". Ерническое переосмысление "мобилизации" – косвенное доказательство того, до какой степени отрицательно российское общество отнеслось к кампании по набору рекрутов. "Могилизация" – это образчик черного юмора, юмора отчаяния. Сродни тому, что сказал 25-летний Руслан Зинин усть-илимскому военкому перед тем, как начать стрелять из обреза: "Сейчас все домой поедем!"
Безжалостное выражение "пушечное мясо" тоже актуализировалось. Пожалуй, оно на втором месте после "могилизации". Оно так часто стало кочевать из текста в текст, что по дороге отсеялось прилагательное. Теперь нередко пишут просто – "мясо", и всем понятно, о чем речь. А когда сообщают о судьбе мобилизованных, то это проходит под рубрикой "Мясные новости".
Для тех случаев, когда положение становится отчаянным, причем внезапно отчаянным, у русского языка есть крепкое слово **здец. Недаром говорят – **здец подкрался незаметно. Нет сомнений, что неологизм "могилизец" отсылает именно к **здецу. "Чмо" – тоже ругательство, хоть и не матерное, а жаргонное, но не менее экспрессивное. Так вот теперь "частичную мобилизацию" носители языка преобразовали в аббревиатуру ЧМО. В пабликах можно найти развитие темы. Например, "чморификация всея Руси" и "частично-тотальная могилизация". Как видим, официальное заявление о частичности, об одном проценте никого не вводит в заблуждение. Да и кто станет верить в набор ограниченного контингента, когда в военкоматах гребут всех без разбора? Тех, кого отправляют сражаться, называют "чмобиками". А еще "мобиками-бобиками", "мобилами" и "могилизованными". Тут и следа нет от чего-то героического и духоподъемного. Вся эта отчаянная лексика отражает совсем другие настроения. В лучшем случае, жалость по отношению к тем, кто влип в скверную историю. Недаром же сплошь и рядом обыгрывается понятие "частичная" в том ключе, что на родину человека будут возвращать по частям, в пластиковом пакете. Ну а в Украине к получившему широкое хождение именованию российских военнослужащих орками теперь добавилось "могилизанты", что, разумеется, рифмуется с "оккупанты", только это оккупанты с плохим для них прогнозом. В этом же ряду – "фаршизм", где не только отсылка к фашизму, но и обещание переработать пушечное мясо в фарш. А воевать российские власти отправляют своих подданных "на перший могильний фронт и другий могильний фронт" (именно так в тексте, для доходчивости – в русской транскрипции).
Когда в начале так называемой спецоперации российские граждане стали массово улетать из России, возникло выражение "философский самолет", по аналогии с памятным событием под названием "философский пароход". Нынешняя, вторая волна эмиграции обогатила русский язык "философским самокатом". Потому что бегущие от мобилизации мужчины стали бросать свои автомобили и подъезжать к пропускным пунктам на границах с сопредельными странами на самокатах и велосипедах. Такой способ передвижения помогает обойти многокилометровые очереди. В общем, как в старом анекдоте, хоть тушкой, хоть чучелом.
Кстати, появились новые анекдоты "на тему", но им все равно не переплюнуть реальные события. Хотя бы такое: со стены театра Романа Виктюка, ставшего призывным пунктом, сняли баннер премьерного спектакля "Мертвые души". Должно быть, чтобы у мобилизуемых и их близких не возникло нежелательных ассоциаций.
Даст бог, исчезнет явление, уйдут в историю и все эти лютые слова. Так историей уже стала предложенная Кадыровым самомобилизация. Для памяти: речь не шла о добровольном желании обычных людей идти воевать. Первая часть слова "само-" не про это. А про то, что глава Чечни предлагал руководителям других регионов самим набрать рекрутов. Якобы по инициативе снизу, а не по воле Кремля. По сути это была скрытая мобилизация, предшествующая нынешней всеобщей. Не срослось. Точно так же, как не срослось с наемниками ЧВК и контрактниками. Таких сил оказалось недостаточно армии, которая обозначала себя как вторая армия мира. Но, видимо, расчет на победу без тотальной мобилизации все же был. Однако что-то поубавилось в общественном пространстве надписей вроде "Zадачу выполним!". И в моем московском доме в почтовых ящиках больше никто не раскладывает листовки с предложением "работы для настоящих героев". Видимо, мало кого прельстила перспектива получать "заработную плату до 280 тысяч рублей", да еще и компенсацию коммунальных услуг до 50 процентов.
И все же нашелся человек, у которого мобилизация не вызывает отторжения. Это представитель РПЦ, председатель патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства Федор Лукьянов. У него с мобилизацией связаны положительные коннотации. Во всяком случае, священник заявил, что "России нужна демографическая мобилизация, так как необходимо сделать выплаты на детей до трех лет доступными всем, а не только малообеспеченным семьям". Трудно придумать что-нибудь более неуместное, чем вот этот образ – демографическая мобилизация. Во-первых, дает повод для скабрезных шуток. Если подобрать приличные слова, то их смысл сводится к тому, что подлежащим мобилизации мужчинам надо пред отправкой в Украину позаботиться о продолжении рода. Во-вторых, и тут уж не до шуток, когда людей в массовом порядке посылают не только убивать, но ведь и умирать, Россия обречена на демографическую убыль, если не катастрофу. Прибавим к этому эмиграцию молодых мужчин, причем самых деятельных и хорошо образованных, и картину можно обозначить словами, которые оставил один из комментаторов высказывания Федора Лукьянова, а именно – демографическая дебилизация.
