Три года назад, с 3 по 17 марта, российские войска совершили серию ударов по гражданским объектам в Чернигове, поразив городскую и детскую больницы, школы, многоэтажные жилые дома, а также обстреляв очередь за бесплатным хлебом, который раздавали в одном из супермаркетов. Тогда, в начале войны, продолжалась битва за Киев, длившаяся с 25 февраля по 2 апреля, однако и Чернигов в то время оказался в полуокружении российских войск, которые наносили по жилым кварталам удары из тяжелой артиллерии. Пока за эти удары не понесли ответственности те, кто принимал решения о них, однако независимые расследователи, изучив факты, сходятся во мнении, что речь идет о неизбирательных обстрелах и предполагаемых военных преступлениях.

Среди всех обстрелов Чернигова после начала войны самым циничным можно назвать удар рядом с магазином "Союз" на улице Доценко, когда погибли 18 человек и 26 получили ранения. Все они пришли сюда утром 16 марта 2022 года, чтобы получить бесплатный хлеб. Одним из погибших был 67-летний гражданин США Джеймс Уитни Хилл, университетский преподаватель из Миннесоты.

Впоследствии место обстрела изучили эксперты Human Rights Watch: они осмотрели воронку от взрыва и поговорили с очевидцами. "Все пять очевидцев заявили, что, насколько им известно, в тот момент в этом районе не было никаких украинских военных, в том числе бойцов территориальной обороны", – говорится в докладе, который по итогам расследования серии черниговских обстрелов опубликовали сотрудники организации. Официальный представитель Министерства обороны России Игорь Конашенков заявил тогда, что атака была сфабрикована.

В середине марта 2022 года Чернигов находился в оперативном окружении российскими войсками, о чем 10 марта заявил мэр города Владислав Атрошенко. Город тогда обстреливался почти ежедневно. По данным местных властей, с 3 по 17 марта произошло по меньшей мере 8 обстрелов, погибли 98 мирных жителей и 123 получили ранения.

"Больше всего людей погибло в результате бомбардировки жилого массива. 3 марта российские войска сбросили на многоэтажные дома несколько неуправляемых бомб и погибло 47 мирных жителей. "Когда прогремели взрывы, я увидел, как из окон падают люди, – рассказывает житель одного из домов. – На некоторых из них горела одежда". Несколько опрошенных свидетелей заявили, что в это время они не видели поблизости никаких украинских военных", – говорится в докладе HRW, посвященном обстрелам Чернигова.

Чернигов в то время обстреливали артиллерийскими системами, российская армия также наносила удары с воздуха, подвергая бомбардировке гражданскую инфраструктуру. 17 марта российские войска обстреляли из систем "Ураган" центральные районы. Один из снарядов упал на территорию медицинского комплекса, где расположены две больницы – городская больница №2 и детская областная больница. Тогда погибли 14 человек и 21 получили ранения. Также в марте 2022 года под удары российских сил попали школы – они были сильно разрушены из-за обстрела Белорусского переулка 3 марта 2022 года (школа №18 и школа №21). Все удары по школам и близлежащим домам наносились с воздуха. Размер воронок, которые изучали эксперты организации Human Rights Watch, был характерен для тяжелых авиабомб, весом от 250 килограммов. "Серьезные нарушения законов войны, в том числе неизбирательные и непропорциональные нападения, совершаемые с преступным умыслом, то есть преднамеренно или без принятия необходимых мер предосторожности, являются военными преступлениями", – писали эксперты организации после изучения мест обстрелов.

Белкис Вилле, заместитель директора в отделе кризисов, конфликтов и вооружений в Human Rights Watch, тогда приехала в Чернигов, чтобы собрать свидетельства очевидцев и сделать фотографии c места трагедии. Сейчас она работает в Киеве и продолжает посещать места обстрелов, когда это необходимо для расследования случившегося. В интервью Радио Свобода Вилле объясняет, почему некоторые обстрелы Чернигова можно потенциально считать военными преступлениями:

– Я с коллегой ездила в Чернигов в марте 2022 года вскоре после того, как город был окружен российскими войсками, и когда Чернигов все еще подвергался атакам. Мы посетили разные места, которые были обстреляны: опрашивали жертв и свидетелей атак, а также говорили с представителями местной администрации, местной прокуратуры, с аварийно-спасательными службами. В апреле 2022 года мы смогли посетить почти все места атак.

– Какие доказательства вы собрали относительно разных обстрелов? Их было несколько с 3 по 17 марта.

– Большая часть нашей работы в связи с этими атаками сосредоточена вокруг попыток определить тип используемых для обстрелов оружейных систем. Для этого мы посещали места обстрелов. Мы сделали много фотографий, провели собственный анализ повреждений, нанесенных зданиям, чтобы, опять-таки, попытаться лучше понять, какой тип оружия использовался при обстрелах. В некоторых случаях размер кратера, оставшегося после атаки, позволял нам получить представление о типе и силе использованной бомбы. В дополнение к этому мы изучали другие маркеры, которые помогают выяснять вид использовавшегося оружия. Также при такого рода расследованиях мы исследуем территорию, чтобы разобраться, могли ли там быть какие-либо законные военные цели во время атаки. Это включает в себя наше собственное физическое присутствие – обследование территории, например, вокруг подвергшегося обстрелу здания, близлежащей местности, а также опросы соседей, местных жителей. Это необходимо чтобы подтвердить или опровергнуть, были ли какие-либо военные цели во время обстрелов.

– Не все обстрелы, которые упомянуты вами в докладе об ударах по Чернигову в марте 2022 года относятся к военным преступлениям, о чем вы и пишете, хотя речь шла о гражданских объектах – магазине, жилых многоэтажных зданиях, двух школах и двух городских больницах. Расскажите, пожалуйста, какие из российских обстрелов, совершенных в марте три года назад, вы считаете потенциальными военными преступлениями, а какие нет, и почему?

– В международном гуманитарном праве есть законный обстрел и незаконные нападения. Когда мы говорим о незаконных атаках, это означает, что есть нарушение положений международного гуманитарного права. Это случается чаще всего потому, что атака направлена на гражданских лиц или потому, что обстрел был несоразмерным по своим последствиям. Например, в каком-то районе была военная цель, но воздействие на гражданских лиц было большим, или когда воюющая сторона по факту использовала систему вооружений неизбирательного действия. Вот почему мы тратим так много времени, пытаясь понять, какое оружие используется при той или иной атаке.

Что касается некоторых атак, которые мы изучали в Чернигове, то там были законные украинские военные цели: иногда непосредственно в зданиях, которые подверглись обстрелу. Но даже в таких случаях это не обязательно превращает обстрел в законный, потому что атакующая сторона и в этом случае обязана минимизировать вред для гражданских лиц. Даже в случае, когда на месте есть законная военная цель. Атакующая сторона обязана послать предупреждение для гражданских лиц, чтобы они имели достаточно времени и покинули место удара. Хочу еще раз подчеркнуть, что даже там, где есть законные военные цели, это не означает, что нападение законно.

– Какой из обстрелов, изученных вами в Чернигове, вы рассматриваете как потенциальное военное преступление? Атак было несколько и все цели были гражданскими – жилые дома, школы, больницы. В каких местах вы нашли доказательства того, что там были украинские военные, а где их не было?

– В основном мы нашли доказательства присутствия украинских вооруженных сил в случаях атак на школы. Одна из школ использовалась как место для записи добровольцев в армию, там было много офицеров и других военных. Эта школа действительно оказалась целью одного из обстрелов, и, как таковая, она была законной военной целью. Но, опять же, даже в этом случае можно говорить о том, что потенциально даже такие атаки могли быть незаконными, если параллельно был нанесен несоразмерный ущерб гражданским лицам. Так что в некоторых изученных нами случаях мы не смогли сделать окончательные выводы. Вот почему и в расследовании, посвященном российским ударам по Чернигову, и в других подобных докладах, мы всегда призываем к проведению судебного расследования по имеющимся фактам, потому что только благодаря процессу можно определить, было ли нарушение или незаконное военное нападение. И здесь мы возвращаемся к вопросу о военных преступлениях. Военные преступления – это инциденты, когда происходит нарушение международного гуманитарного права и когда определена индивидуальная уголовная ответственность. Так что речь идет не о государстве или воюющей стороне, совершившей преступление, а о человеке, который осуществлял командный контроль и таким образом несет уголовную ответственность за нападение. А для того, чтобы определить такого военного, нужно понимать не только то, что нападение было незаконным, но также что имело место преступное намерение, что отдельный солдат или командир такое намерение имели в момент совершения нападения.

– Известно ли вам, что факты, изложенные в докладе относительно обстрелов гражданской инфраструктуры Чернигова, уже использовались в судах во время рассмотрения каких-либо дел?

– Мандат Human Rights Watch – это проведение полевых исследований. Мы способны быстро добраться до места, где была совершена атака, чтобы собрать доказательства и опубликовать наши выводы. А затем это действительно зависит от судов, и это могут быть суды в Украине, Международный уголовный суд или это могут быть суды по всей Европе. Суды должны использовать наши общедоступные выводы, а также собственные доказательства, чтобы начать судебное преследование. Отчет о Чернигове – один из многих отчетов, посвященных атакам, совершаемым российскими вооруженными силами по всей Украине, которые мы считаем незаконными. Некоторые из наших докладов уже использовались или используются в европейских судебных разбирательствах. Поэтому мы надеемся, что наши расследования могут быть использованы для обеспечения справедливости и ответственности.

– Может быть вы могли бы привести пример судебных разбирательств, касающихся черниговских обстрелов? Отслеживаете ли вы судебные производства, которые в том числе используют ваши материалы при наказании виновных?

– Вполне возможно, что отчет о Чернигове использовался в контексте украинских судебных процессов, поскольку Украина, конечно, выдвинула много уголовных обвинений против разных российских солдат и командиров. Но, к сожалению, из-за масштаба атак, масштаба преследований и, конечно, масштаба наших расследований в Украине, у нас нет возможности отслеживать более подробно использование наших отчетов.

– В докладе говорится о школе, которая была одной из целей обстрелов в марте 2022 года и изложены доказательства, что там могла быть военная цель. В других случаях, например, больниц, также упомянутых в списке обстрелов, в случае удара по очереди за хлебом, были ли в окрестностях военные цели?

– В таком контексте, когда происходит российская атака на город, есть сложности, потому что, конечно, параллельно есть оборона города, созданная защищающей город украинской стороной. Мы знаем, что в Чернигове есть сейчас и были в то время защищающие город украинские солдаты, пытающиеся отбить российские атаки. Поэтому я не думаю, что мы можем, говоря о каждом упомянутом в докладе обстреле, сделать категорический вывод о том, что в этом районе не было украинских солдат. Мы обычно обследуем место удара через несколько недель или даже месяцев, поэтому невозможно подтвердить, что там были украинские солдаты. Однако, когда мы находили явные доказательства того, что в этом районе были украинские силы, конечно, мы указывали это в докладе. Очень важно, чтобы была ясность, когда дело доходит до законности атаки или оценки законности нападения. Одновременно некоторые обстрелы, даже если вокруг есть солдаты, могут быть незаконными. К таким атакам относятся обстрелы больниц. Согласно международному гуманитарному праву, медицинские учреждения получают особую защиту и не могут быть атакованы, если они используются как медицинские учреждения, даже если там находятся вооруженные силы и там лечатся солдаты. Также если атаки оказывают несоразмерное воздействие на гражданских лиц. Это как раз случай обстрела очереди за бесплатным хлебом в Чернигове. Тогда погибло много людей, еще больше людей получили ранения. Даже если бы рядом были солдаты, например, на продовольственных рынках или внутри супермаркета, это не превращает обстрел в законную военную цель.

– Какие доказательства вы нашли в случае обстрела очереди за хлебом?

– Мы говорили с разными свидетелями, которые находились на месте во время атаки. Они сказали, что непосредственно во время обстрела не видели там военных. Один из работников супермаркета сказал нам, что видел солдат за супермаркетом. Там находится погрузочная площадка. Но это было до обстрела. Там была позиция украинских сил, но военные ушли оттуда за несколько дней до атаки. Когда мы обследовали это место, то нашли на земле украинскую военную форму, как раз в том районе, где, как сказал работник супермаркета, было военное присутствие. Но в то же время свидетели, которые были там во время обстрела, говорили, что никаких солдат не видели и что они ушли оттуда. Мы также проверили страницы, которые отслеживают некрологи убитых военнослужащих и не смогли найти некрологи убитых солдат, совпадающие с датой или временем обстрела очереди за хлебом в Чернигове.

– Война в Украине длится уже три года, и за это время, помимо Чернигова, российская армия не раз обстреливала украинские больницы. Вы говорите, что удары по госпиталям не являются законными даже если лечение там проходят военные. В случае обстрела городской больницы №2 Чернигова можно ли однозначно говорить о том, что этот обстрел потенциально является военным преступлением.

– Согласно международному гуманитарному праву, есть абсолютный запрет на совершение нападений на медицинские учреждения. Поэтому закон в данном случае предельно ясен. Единственное исключение – если медицинское учреждение, например больница, перестает функционировать как госпиталь, а затем используется, например, как военная база. Но пока медицинское учреждение функционирует, то есть лечит раненых, будь то гражданские или военные, совершать нападение на это учреждение запрещено. По словам свидетелей, а также на основании нашего собственного расследования было ясно, что больница работала в момент обстрела, там был медицинский персонал, больным и раненым оказывали помощь. Любое нападение на больницу – незаконно. Поэтому в случае таких обстрелов, как больница №2 в Чернигове, действительно не имеет значения, были ли там военные в то время. Мы знали, что, согласно показаниям свидетелей, примерно в 50 метрах к югу от больницы находился контрольно-пропускной пункт, и там были военные. Но, опять-таки, ничто из этого не оправдывает любой обстрел больницы.

– Как вы объясняете частые обстрелы больниц в Украине. Военные наверняка знают, что работающие госпитали находятся под запретом, и их ни при каких обстоятельствах нельзя обстреливать.

– Иногда, анализируя обстрелы, мы видим, что используемая система оружия изначально имеет неизбирательное действие. Так что если российские войска стреляют по городу из систем оружия, которые не очень точны, они могут попасть в больницу, даже если предполагаемой целью больница не была. Так происходит потому, что военные решили использовать оружие неизбирательного действия, что, опять же, незаконно в соответствии с международным гуманитарным правом, потому что стрелять из такого оружия по гражданским населенным пунктам запрещено – из-за характера оружия это приводит к калечению и убийству мирных жителей. Поэтому, когда вы говорите, что по всей Украине с начала войны было множество обстрелов больниц, то очень сложно понять, сколько из этих атак были непосредственно направлены на медицинские учреждения, сколько из них случились из-за выбора оружия неизбирательного действия, сколько из этих обстрелов были по целям, расположенным рядом с больницей. К сожалению, последствие таких атак – вред гражданским лицам, медицинским работникам, которые во время войны делают все возможное, чтобы спасти жизни.

– Пытались ли сотрудники Human Rights Watch обращаться к российскому военному руководству и указывать на полученные вами данные, чтобы такие обстрелы в Украине больше не повторялись?

– Каждый раз, когда мы публикуем наши выводы по новым обстрелам, мы отправляем эти документы воюющей стороне, осуществившей атаку. Поэтому и докладом об ударах, наносившихся по Чернигову, и о котором мы сейчас говорим, мы поделились с российским правительством и российским министром обороны. Мы так поступаем каждый раз, когда готовим какой-либо доклад, связанный с войной. К сожалению, из России мы никогда не получаем ответа на наши письма. Поэтому у нас никогда не было возможности представить наши выводы российским властям и заставить их взаимодействовать с нами касательно полученных результатов и заключений. В некоторых странах, где мы работаем по вооруженным конфликтам, когда мы пишем письма, то получаем ответы. Некоторые военные отвечают нам и говорят, что, по их мнению, атака была законной. Иногда они даже предоставляют нам немного больше информация о нападении. Но, к сожалению, таких ответов от российских вооруженных сил мы не получаем. Поэтому есть существенные ограничения в плане нашей способности взаимодействовать с Россией и глубже анализировать обстрелы, понимать, какие цели были у российских сил.

– А что касается украинских властей, какой ответ дают они?

– Украинские власти реагируют, когда мы отправляем им письма. И они предоставляют довольно много подробностей. Когда мы пытались обсудить с ними вопросы о присутствии украинских военных в местах атак, они, можно сказать, не вносили много ясности в то, в какое время представители украинских вооруженных сил находились рядом с гражданскими лицами и какие еще шаги они предпринимают для смягчения ущерба гражданским лицам, чтобы минимизировать риск атаки. Мы не смогли полноценно привлечь украинские силы к взаимодействию, но мы продолжаем пытаться вести с ними эту дискуссию, потому что, конечно, нам крайне важно понять, какие меры вооруженные силы уже приняли, чтобы минимизировать вред гражданскому населению. Также мы хотели бы подтолкнуть к принятию дальнейших существенных мер, если они осуществимы и если они возможны в контексте войны.

Установите Мобильное приложение Радио Свобода

Установить

Читайте Свободу в Телеграме

Войти

Подпишитесь на Свободу в Google новостях

Подписаться