Здесь вы можете найти ссылки на предыдущие серии цикла.
"Отдайте все…". На этих словах перо выпало из рук тяжело больного императора, потребовавшего дать ему бумаги. Больше ничего разобрать не смогли. Петр I, разбитый параличом, так и не смог выразить свою последнюю волю. Так царь и почил 28 января (8 февраля) 1725 года 300 лет тому назад в страшных муках, отравленный неработающими почками и добитый ударом инсульта. Болезнь настигла его после участия в спасении тонувших на боте в Финском заливе. Согласно закону, самим Петром и заведенному, власть передавалась по завещанию императора, и он волен был отдать ее любому наследнику. По факту волеизъявления гвардии унаследовала империю вдова Петра, императрица Екатерина I, под обещание вельможам во главе с Александром Меншиковым, что ее наследником будет внук и тезка императора – Петр Алексеевич, Петр II.
Подданные же, которых покинул царь-реформатор, остались разбираться, какую страну он оставил им в наследство после 42 лет пребывания на престоле: сначала вместе с братом Иваном в роли "младшего царя", потом единовластного самодержавного правителя Московского царства, а под конец жизни – первого правителя новой Российской империи. Прошло 300 лет с того дня, а ясного ответа на вопрос о добре и зле, принесенном Петром Алексеевичем в жизнь России, так и нет.
"Выдать на расправу и казнь"
В десятилетнем возрасте Петр видел ужасный первый стрелецкий переворот 1682 года. 27 апреля (7 мая) скончался царь Федор III Алексеевич, не оставив прямого наследника. Стоял вопрос, кто унаследует престол. На него должен был вступить один из двух братьев Федора. Выбор был между 16-летним Иваном, сыном первой жены царя Алексея Михайловича, покойной царицы Марии Ильиничны из рода Милославских, и 10-летним Петром, сыном второй жены царя Алексея, вдовствующей царицы Натальи Кирилловны из рода Нарышкиных. Иван постоянно болел, зато Петр был вполне здоров.
В тот же день 27 апреля (7 мая) царем, сославшись на волю покойного Федора, Боярская дума объявила Петра, поскольку сторонникам старшего брата Ивана трудно было отстоять своего болезненного претендента. Недовольны оказались родственники матери Ивана – Милославские. Возмущена переворотом в пользу младшего из братьев была и часть стрелецкого войска. В это время в московском государстве насчитывалось около 70 стрелецких полков по 800–1000 человек каждый. В столице их было 26. Стрельцам казна давно задолжала немалое жалование, к тому же на "полки нового строя", рейтарские и гусарские, власти стали обращать больше внимания. Многие полковники задерживали выдачу уже выделенного жалования, принуждали к работам на себя. Почва для недовольства имелась. В стрелецких полках готовили челобитные с просьбами навести порядок. Ряд историков уверены, что это было стихийное антикоррупционное движение, которым воспользовалась партия противников воцарения Петра, преимущественно из рода Милославских. Бояре уступили: обиравшие стрельцов полковники должны были заплатить все долги. Войска не подчинялись своим командирам, в ход пошло насилие. "Те же из начальных лиц, которые попробовали строгостию восстановить порядок, испытали и похуже: их схватили, взвели на каланчи и сбросили оттуда при криках: «Любо! Любо!»". В этом беспорядке деньгами, богатыми обещаниями удалось набрать толпу людей, готовых отстаивать права старшего царевича Ивана на престол.
15 мая по московским стрелецким слободам был пущен слух, что царевич Иван убит. Ударили в набатный колокол. Иван Милославский и Петр Толстой звали бунтовщиков идти в Кремль. Стрельцы многих полков и солдаты Бутырского полка с оружием вошли строем под барабанный бой в Кремль, смяли немногочисленную охрану, заполнили Соборную площадь. Прибыв ко дворцу, они кричали: "Выдайте нам изменников Нарышкиных, которые задушили царевича Ивана Алексеевича, а не то мы всех перебьем". Бояре, патриарх и царица Наталья Кирилловна вывели Ивана и Петра на Красное крыльцо. Иван заявил: "Меня никто не изводит, и жаловаться мне не на кого". Казалось, толпа успокоится, но у ее вожаков имелись проскрипционные списки и планы расправы.
В ответ на угрозы бояр наказать их за мятеж взбунтовавшиеся наемные войска прямо у Красного крыльца убили бояр Артамона Матвеева и Михала Долгорукова. Они ворвались в дворцовые палаты, зарезали еще нескольких бояр, расправились с Афанасием Нарышкиным братом матери Петра Натальи Кирилловны. "Убивши кого-нибудь, волокли в Спасские или Никольские ворота на Красную площадь… Стрельцы выставили караулы в воротах Кремля, фактически изолировав царскую родню и бояр. На следующий день бунтовщики заставили выдать на расправу и казнь второго брата царицы Ивана Нарышкина. Историк Сергей Соловьев пишет: "Царевна Софья резко сказала царице Наталье: «Брату твоему не отбыть от стрельцов; не погибать же нам всем за него!» Перетрусившиеся бояре со слезами просили царицу выдать брата и тем избавить их от смерти. Делать было нечего: Нарышкина вывели из его убежища и привели в церковь Спаса за Золотою решеткою; здесь его исповедали, приобщили, особоровали; по совету Софьи ему дали держать перед собою образ богородицы: быть может, убийцы постыдятся святыни? Началось страшное прощание сестры с братом, которого вели на мучительную смерть. … Нарышкин вышел из церкви. Стрельцы, как только завидели его, с страшным воплем кинулись на жертву, но не убили немедленно же, как других, а потащили в Константиновский застенок. Других били или по ошибке, или в пылу гнева, или за свои старые обиды; но Нарышкин был обвинен в измене, в посягательстве на жизнь царевича; стрельцы взялись вывести измену из дворца, изменник в их руках, надобно его пытать; не вытерпит мук, признается — полное оправдание восстанию. Но стрельцы обманулись в своей надежде: Нарышкин не сказал ни слова под пыткою. Из застенка его вытащили на Красную площадь и рассекли на части".
Брату твоему не отбыть от стрельцов; не погибать же нам всем за него!
Выборные от стрельцов подали челобитную, требуя, чтобы им было выплачен долг по жалованию в 240 тысяч рублей. Пришлось переплавлять царскую посуду и собирать деньги со всей страны. В новой челобитной 23 мая стрельцы потребовали, чтобы старший Иван признавался первым царем, в младший Петр был вторым. Под угрозой силы бояре и патриарх Иоаким на соборе с тем согласились, обоих сводных братьев патриарх венчал на царство 25 июня в Успенском соборе Кремля.
Через несколько дней стало понятно, на кого делали ставку стрелецкие полки. Историк Соловьев увидел ситуацию так: "Правительством должны были овладеть люди, которые не прятались и не трепетали, а действовали, – Софья со своими сестрами и приверженцами. Царевны управляли Россиею! Софья выдвинулась сама собою на первый план, и никто ей не мешал: это было единственное лицо из царского дома, которое хотело управлять, и все волею-неволею обращалось к ней, к ней обращались и стрельцы со своими просьбами или требованиями, и, разумеется, Софья спешила удовлетворить их, раздала им деньги, сколько только можно было собрать, посулила вперед по 10 рублей на человека, согласилась дать им почетное название «надворной пехоты»".
Стрельцы 29 мая настояли, чтобы управление страной взяла страной взяла в руки сводная сестра царевичей 24-летняя царевна Софья Алексеевна. С титулом "великой государыни, благоверной царевны и великой княжны" в роли регентши она должна была править от имени Петра и его больного брата Ивана. Правительство должно было признать расправы 15–18 мая правомерными, одобренными государством и не влекущими преследования стрельцов. В знак этого на Красной площади установить памятный столб с именами истребленных и их вин и злоупотреблений. И это требование было выполнено. Деньги тоже нашли. 30 мая агент польского короля Станислав Бентковский сообщил из Москвы, что "наконец, зло должно было погаснуть, поскольку поступили из монастырей деньги, которые надлежало выплатить преторианцам". Софье удалось ей заручиться поддержкой бояр, испуганных новым мятежом в Москве.
Началась его вторая фаза. "На третий день после бунта в Титове стрелецком полку уже рассуждали о том, чтобы изыскать старую православную веру, подать челобитную, чтоб патриарх и власти дали ответ от божественного писания, за что они старые книги возненавидели и возлюбили новую латино-римскую веру". Возмущенные казнью протопопа Аввакума раскольники в начале июля двинулись в Кремль, требуя возврата к старым обрядам. Челобитную подписал девять полков и пушкари. Далеко не все стрельцы были за раскол. Новый начальник стрельцов Иван Хованский вел свою игру, выставляя себя гарантом будущего спокойствия, но во всем уступая войску. Воевода предупреждал: "Когда меня не станет, то в Москве будут ходить по колена в крови". Он использовал старообрядцев как инструмент давления на царевну, предложив провести диспут о вере на Красной или Соборной площади.
Царевна Софья добилась того, что 5 июля 1682 года между сторонниками "древлего благочестия" во главе с Никитой Пустосвятом и их оппонентами во главе патриархом Иоакимом "прения о вере" прошли в Грановитой палате. Дискуссии на площади она не допустила, поскольку ей и другим царевнам как девицам быть в толпе "зазорно". "На царских тронах сидели две царевны – Софья и тетка ее Татьяна Михайловна, пониже в креслах царица Наталья Кирилловна, царевна Марья Алексеевна и патриарх, направо архиереи, налево светские сановники, царедворцы и выборные стрельцы".
В ходе диспута царевна смогла привлечь представителей стрелецкого войска на сторону противников старообрядчества. Зачинщики дискуссии, дошедшей до драки, выглядели как бунтовщики и враги государства. Историк Сергей Соловьев цитирует ее речь: "Неужели вы, верные слуги нашего деда, отца и брата, в единомыслии с раскольниками? Вы и нашими верными слугами зовётесь: зачем же таким невеждам попускаете? Если мы должны быть в таком порабощении, то царям и нам здесь больше жить нельзя: пойдем в другие города и возвестим всему народу о таком непослушании и разорении". Так Софья пригрозила стрельцам отъездом из столицы и созывом дворянского ополчения. Правительница приказала "раскольников" схватить. Стрельцы обвинили старообрядцев в смуте и желании повести их против царей. Ликвидировать движение "староверов" правительству удалось быстро. "Не променяйте нас и все Российское государство на шестерых чернецов, не дайте в поругание святейшего патриарха и всего освященного собора!" – говорила Софья выборным, и те отвечали ей: "Нам до старой веры дела нет, это дело святейшего патриарха и всего освященного собора". Выборные были щедро награждены и угощены за такие умные речи: принесли заручные, что вперед не будут вступаться за старую веру, а раскольников начали бить, крича: "Вы, бунтовщики, возмутили всем царством!".
Возвышение царевны Софьи
Получив от царевны Софьи щедрые подарки и доказательства благорасположения, стрельцы схватили раскольников и выдали властям. Никита Пустосвят был схвачен и казнен: за хулу церковь на Лобном месте ему отрубили голову, а его сторонников Хованский с трудом спас от расправы. Их разослали по монастырям. Так войско упустило возможность включить в свое движение достаточно популярную у части простого народа идею защиты древней веры.
Историк пишет, что "все лето прошло в волнениях. 16 августа Хованский принес наверх стрелецкую челобитную, чтобы на тех стрельцов, которые взяты из дворцовых волостей, брать с этих волостей подможные деньги по 25 рублей на человека. Бояре воспротивились этому незаконному требованию".
Своею противностию и самовольством учинили великим государям многое бесчестие, а государству всему великие убытки
Царевне Софье, которая находилась в "несносном порабощении", нужна была свобода рук, нужно было выйти из-под контроля наемников и их лидера. Он поверила доносам о замыслах Хованского, что он, выставляя свое царственное происхождение от Гедимина, хочет овладеть престолом. 19 августа вся царская семья во главе с Софьей, оба царя Петр и Иван, две вдовствующие царицы и их родня выехали на крестный ход в Донской монастырь, но вместо него прибыли сначала в Коломенское, а потом отправились в объезд Москвы к Троице-Сергиеву монастырю. Они прибыли в сентябре в село Воздвиженское, куда приехали члены Боярской Думы и придворные. Их призвали "судить о важном деле": "Боярин князь Иван Хованский, будучи в Приказе надворной пехоты, а сын его, боярин князь Андрей, в Судном приказе, всякия дела делали без великих государей указа, самовольством своим и противясь во всем великих государей указу; тою своею противностию и самовольством учинили великим государям многое бесчестие, а государству всему великие убытки, разоренье и тягость большую". Появилось и подметное письмо, что Хованские хотят "убить вас, государей, обоих царицу Наталью Кирилловну, царевну Софью Алексеевну, патриарха и властей; а на одной бы царевне князю Андрею жениться а остальных царевен постричь и разослать в дальние монастыри; да бояр побить, …а как государство замутится, и на Московское бы царство выбрали царем его, князя Ивана, а патриарха и властей поставить, кого изберут народом, которые бы старые книги любили…" Бояре приговорили: "По подлинному розыску и по явным свидетельствам и делам и тому изветному письму согласно, казнить смертью".
Стрелецкий воевода князь Иван Хованский с сыном Андреем были приглашены на переговоры с Софьей. Но по дороге к Троице они были пленены отрядом царских стольников. 17 сентября в Воздвиженском их обвинили в намерении извести царей и завладеть для себя престолом. Обоих Хованских немедленно казнили.
Главной опорой Софьи стал ее фаворит князь Василий Голицын, которому было доверено собрать дворянское войско, пока царское семейство укрывалось в Троице-Сергиевом монастыре. Стрельцы сначала бодрились. Современник пишет, что в сентябре "стрельцы прохаживаются по улицам, вторгаются в понравившиеся дома, забирают оказавшуюся там выпивку, нисколько не боясь рассердить хозяина дома и не спрашивая его согласия".
Но узнав об угрозе привести в Москву ополчение, фактически владевшие столицей стрельцы, лишившиеся возможного лидера Ивана Хованского, растерялись. Почва уходила из-под ног. Возникали приступы паники. Бороться с законной династией за власть было безнадежно, поскольку в этот момент царевна Софья и обе линии потомства царя Алексея Михайловича выступали единым фронтом, желая вернуть стрелецкое войско по домам.
Младший сын Хованского Иван поднял стрельцов, уверяя, что решено их истребить, а дворы их сжечь. Стрельцы овладели Кремлем и пушечным двором и стали ждать нападения со стороны Троицы. Наступления не было, но бунтовщики убедились, что правительство располагает военной силой, победить которую они не могут. Против 20 тысяч служащих в столичных стрелецких полках можно было собрать до 100 тысяч конных дворян. Понимая соотношение сил, теперь стрельцы послали царевне 24 сентября челобитную с просьбой не лишать их своей милости и обещали служить ей верой и правдой, "не щадя живота". Ожидание расправы сделало стрельцов сговорчивее. В Москву выехала комиссия боярина Головина, которая способствовала переговорам стрелецких представителей и правительства. В новой челобитной стрельцы признали свою вину за майский бунт. Символический столп был сломан. Через патриарха они просили прощения и получили его на условиях полной покорности.
По подлинному розыску и по явным свидетельствам и делам и тому изветному письму согласно, казнить смертью
В жалованной грамоте вся вина за бунт возлагалась на князей Хованских. "Великие государи, видя их слезы, простили им преступление, запретили называть их бунтовщиками и изменниками, приказали выдавать им годовые их оклады сполна, без вычета и безволокитно, без взяток от приказных людей, прибавить подъемные деньги и не делать никаких вычетов на разные полковые потребности, на начальство им не работать". Мятеж прекратился, и двор 6 ноября 1862 года вернулся в Москву. Стрелецкий приказ возглавил ставленник Софьи Федор Шакловитый, который постепенно подчинил стрельцов. Петр и его мать Наталья Кирилловна поселились во дворце в подмосковном селе Преображенском.
Не с этим ли воспоминанием о бунте и желанием мести было связано создание Петром из сверстников вроде бы для военных игр в Преображенском двух потешных полков – Преображенского, а потом и Семеновского, и привлечение в качестве инструкторов жителей Немецкой слободы, иностранцев во главе с Патриком Гордоном и Францем Лефортом. Царь начал строить корабли, тренировать свое личное войско по иностранным рецептам – создавать будущую гвардию.
Силой взять бразды правления
Занятый учебой, увлеченный маневрами и строительством кораблей на Плещеевом озере молодой Петр I не особо вмешивался в государственные дела, которые решались царевной Софьей и ее выдвиженцем Василием Голицыным. Во время правления Софьи, энергичной и образованной, знавшей польский язык и латынь, были удачи и промахи. К первым можно отнести "вечный мир" с искавшей союзников против Оттоманской империи Польшей, которой пришлось уступить Московскому царству Киев. Со Швецией пришлось подтвердить договор о потерях территорий на Балтике. Неудачен был Нерчинский договор с Китаем: не имея сил воевать, русским пришлось уйти из Приамурья. Но особенно неудачны оказались походы в Крым Василия Голицына с войском: один раз вернулись из-за поджога противником степи, второй раз повернули назад от самого Перекопа из-за нехватки припасов и воды. Итогами последнего похода Петр был недоволен, с трудом удалось его уговорить наградить неудачливых полководцев. "Софья в государственных бумагах присоединила свое имя к именам обоих братьев, вместе с ними называлась самодержицею всея Руси". Шалковитый опрашивал стрелецких полковников, не венчать ли Софью на царство, но поддержки не получил: "В полках предложение было принято холодно, и Софья поспешила сама отказаться от него".
8 (18) июля 1689 года 17-летний Петр, недавно женившийся и посчитавший себя совершеннолетним, потребовал себе первенства перед Софьей во время крестного хода из Кремля в Казанский собор. Царевна не уступила. Ушел Петр. Это был первый публичный конфликт. Софья жаловалась, что в Преображенском о ней говорят: "Царя-де Иоанна Алексеевича ставят ни во что, а меня называют там девкою, будто-де я и не дочь царя Алексея Михайловича".
Нараставшее напряжение разрядилось 7 (17) августа. Софья распорядилась вызвать в Кремль стрельцов для охраны крестного хода в Донской монастырь. Пошли слухи, с одной стороны, что Петр готовит со своими потешными полками переворот, а с другой – что стрельцы под командой начальника стрелецкого приказа Федора Шакловитого пойдут в поход на Преображенское. Двое стрельцов поехали в Преображенское предупредить, что в Кремле войска в боевой готовности. Напуганный известиями об атаке, которую в этот момент, похоже, Софья и не готовила, Петр ночью, опасаясь покушения, ускакал с немногочисленной свитой под защиту стен Троице-Сергиева монастыря. Сюда он вызвал сначала свои потешные войска, затем пришел также верный царю стрелецкий полк Сухарева. Этих сил было вполне достаточно для обороны в стенах монастыря. Приехала в монастырь и царица Наталья Кирилловна.
Возникло два вооруженных лагеря: один был в Кремле, а другой – в Троице-Сергиевом монастыре. Руководил всеми делами Петра князь Борис Алексеевич Голицын, двоюродный брат Василия Голицына. Софья посылала посредников. 13 августа правительница направила в Троицу боярина Ивана Троекурова с поручением уговорить Петра вернуться в Москву. Троекуров вернулся ни с чем. Боярин Петр Прозоровский тоже не добился успеха. Из Троицы не возвратился патриарх Иоаким. Петр грамотой вызвал в монастырь начальников и представителей солдатских и стрелецких полков. Софья настрого запретила вмешиваться в ее распрю с братом, пригрозив, что ослушники потеряют голову. Указ Петра повторился, уже с угрозой казни. Толпы стрельцов, повинуясь указу, двинулись из Москвы.
27 августа Софья после молебна в Успенском соборе и посещения Воздвиженского и Чудова монастырей в сопровождении бояр сама отправилась в Троице-Сергиеву лавру, но до нее не доехала. Петровские заставы остановили ее все в том же Воздвиженском, где боярин Иван Троекуров сообщил царевне, чтобы она возвращалась в Москву, иначе с ней поступят "нечестно". Отряд вооруженных людей уже показался в Воздвиженском
31 августа царевна возвратилась в столицу, сообщив: "Чуть меня не застрелили. В Воздвиженском прискакали на меня многие люди с самопалами и луками. Я насилу ушла и поспела к Москве в 5 часов". Софья пыталась добиться поддержки стрельцов, но постепенно ее теряла. Попытка царевны разжалобить стрельцов успеха не имела. Вместе с Шакловитым Софья не могла удержать в повиновении полки, которые, хоть и не без колебаний, постепенно подчинялись молодому царю. В монастыре их командиры донесли царю о тайных совещаниях у Шакловитого, что можно было считать попыткой совершить дворцовый переворот. 1 сентября "полковник Нечаев с стрельцами привез к царю Ивану и Софье грамоту, в которой Петр извещал их о заговоре и требовал присылки Федьки Шакловитого и старца Сильвестра Медведева с сообщниками для розыска к Троице".
Важно, что к Петру поехали опытные иностранцы из полков иноземного строя. 4 сентября в Троице-Сергиев монастырь прибыли служилые иностранные офицеры во главе с генералом Патриком Гордоном. 6 сентября стрельцы выдали царю Шакловитого. После пытки его с тремя соратниками казнили в Троице за измену и "умысел на убийство" царя. Петр сначала был против казни, но его, как это ни покажется странным, уговорил патриарх. Ученого мужа Сильвестра Медведева задержали позже на пути к границе. Выясняя его претензии на патриаршество и выполнение поручений Софьи по написанию летописи о ее правлении, его подвергли страшной пытке огнем и железом и казнили 11 февраля 1691 года.
Петр I пишет брату Ивану V: "А теперь, государь братец, настоит время нашим обоим особам Богом врученное нам царствие править самим, понеже пришли есми в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужескими особами в титлах и в расправе дел быти не изволяем; на то б и твоя, государя моего брата, воля склонилася, потому что учала она в дела вступать и в титла писаться собою без нашего изволения; к тому же еще и царским венцом, для конечной нашей обиды, хотела венчаться. Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте, тому зазорному лицу государством владеть мимо нас! Тебе же, государю брату, объявляю и прошу: позволь, государь, мне отеческим своим изволением, для лучшие пользы нашей и для народного успокоения, не обсылаясь к тебе, государю, учинить по приказам правдивых судей, а неприличных переменить, чтоб тем государство наше успокоить и обрадовать вскоре. А как, государь братец, случимся вместе, и тогда поставим все на мере; а я тебя, государя брата, яко отца, почитать готов". На это Иван выразил согласие передать Петру бразды правления, оставаясь соправителем номинально. Он в государственные дела по-прежнему не вмешивался, но по традиции присутствовал на приемах посольств, участвовал в церковных церемониях, его имя упоминалось во всех официальных актах наряду с именем Петра. На 30-м году жизни, 29 января (8 февраля) 1696 года, Иван V скоропостижно умер в Москве. Дочь его Анна стала в 1730 году императрицей.
А теперь, государь братец, настоит время нашим обоим особам Богом врученное нам царствие править самим
Петр победил, поскольку в глазах элиты имел бóльшую легитимность. Законный наследник мужского пола стал совершеннолетним, регентство сестры прекратилось. Молодой царь утвердился на первой роли. Отстраненная от дел царевна Софья была отправлена в Новодевичий монастырь. Князя Василия Голицына сослали на север в Пинегу. Переворот свершился, но реальная власть какое-то время оставалась в руках царской матери Натальи Кирилловны, со своим правительством решавшей важнейшие вопросы объявления войны и заключения мира или назначения патриархом Адриана, не всегда считаясь с волей сына. Лишь после смерти матери Петр подчинил себе правительство бояр.
Часто звучит вопрос: останься на троне Софья, была бы проведена реорганизация власти? Скорее да, но медленно: местничество было ликвидировано, латынь уже учили, книги печатали, полки иностранного строя росли, вытесняя стрелецкие, корабли собирались строить, османам вместе с Европой противостояли. Властолюбивая, но осторожная Софья имела шанс сохранить власть и менять страну, но шансов у правительницы было немного, ведь в патриархальной поздней Московии в политике место даже высокопоставленной женщины должно было быть исключительно теневым.
Мы бы не знали того Петра, который считается реформатором, без Великого Посольства 1697 года, отправившегося вместе с ним в Европу в поисках союзников в борьбе с Османской империей. Два Азовские похода Петра закончились благодаря строительству флота на Дону взятием крепости Азов и выходом к морю. Но в одиночку воевать с империей османов было нереально. Выезд из России сотен людей с посольством сразу не дал стране союзников для войны на юге, но позволил прямое знакомство с Европой царю, приехавшему инкогнито под именем Петра Михайлова. Петра интересовали технологии, артиллерия и кораблестроение, организация армии, а не реформы государственного устройства. Увиденное в Пруссии, Голландии, Австрии и Англии дало основу для рывка догоняющего технологического развития, как его понимал впервые в истории выехавший за границу русский царь. Были, например, наняты сотни кораблестроителей и офицеров для флота и армии. В поездке возник план войны со Швецией за выход на Балтику.
Петр отсутствовал в России с марта 1697 по август 1698 года. Буквально перед его отъездом по доносу двух стрельцов был обнаружен заговор стольников Циклера, Пушкина и окольничего Соковнина, собиравшихся зажечь дом, в котором находился царь, и во время пожара убить его самого. Все трое были пытаны, осуждены на смертную казнь и четвертованы. Циклер дал показания, что побудили его к заговору упреки в старой дружбе с Милославскими и службе царевне Софье. Бывшая правительница после этого оговора была пострижена в Новодевичьем монастыре. Заговор Циклера объясняют выражением недовольства старой знати, осуждавшей петровские планы нововведений. Но других заговоров за год открыто не было.
Уже в конце отсутствия Петра I, в июле 1698 года, случился новый стрелецкий бунт, сурово подавленный князем Ромодановским до приезда царя из заграницы.
Стрельцы четырех полков после сдачи турками Азова не были после трех лет службы возвращены в Москву. Их послали на границу с Польшей, в Великие Луки. В пути они "голод и холод и всякую нужду терпели", считая, что скоро их вернут в Москву. Но вышел приказ идти в Торопец. Стрельцы весной 1698 года отправили своих выборных в Москву с челобитной с просьбой об уплате жалования и возвращении к семьям на отдых в столицу. Денег им дали по 1 рублю 60 копеек на служивого. Посланных бояре уговорили словами и силой уйти из Москвы не позже 3 апреля. Те по кабакам власть и иностранцев ругали, но все же отправились к месту службы.
Документы эти не найдены, но позже в показаниях иных стрельцов под пыткой были добыты сведения о контактах с Софьей. Якобы стрельцы Проскуряков и Тума доставили царевне письмо о своих нуждах и звали Софью на царство. В своем ответе она якобы приглашала их идти к Москве и изъявляла готовность исполнить их желание и взойти на трон. Было ли так на самом деле, проверить невозможно.
Правительство 28 мая издало указ о том, что стрельцы должны остаться в пограничных городах, а побывавших в Москве следует сослать "в малороссийские города на вечное житье". После возвращения своих посланцев четыре полка (Чубарова, Колзлакова, Черного и Гундертмарка), а это 2200 человек, выступили против ссылки своих вернувшихся из Москвы товарищей, отбив их из-под ареста. Мятеж вспыхнул, войска двинулись из-под Торопца к столице. Командиров бунтовщики сместили, докладывал один из отстраненных капитан Ф.А. Кол: "..Выбрали из своей братьи и с пятидесятников и десятников и рядовых по четыре человека и с полку, и они де их и судят, и за караул сажают. И те де стрельцы с знамены и с пушки, и со всякими полковыми припасы з Двины реки всех четырех полков пошли вместе, московскою большою дорогою".
Один побывавших в Москве – стрелец Маслов зачитал письмо якобы от Софьи, звавшей их идти к Новодевичьему монастырю. Вполне возможно, что ненайденный документ был подложным, как это часто случалось при русских бунтах. Настроения были таковы, что мятежники видели своей целью скорее разгром Немецкой слободы и расправу с иноземцами и боярами, чем возвращение правительницы.
Взбунтовавшиеся и пошедшие на Москву стрелецкие полки были остановлены у Нового Иерусалима преображенцами, семеновцами и Лефортовским полком. Они заняли удобный для обороны монастырь. Переговоры не увенчались успехом. Стрельцы просили пустить их в Москву к семьям, но власти требовали вернуться к месту службы. У стрелецкой толпы не было ни лидера, ни плана действий. 18 июня произошло сражение. В течение часа генерал Патрик Гордон произвел полный разгром бунтовщиков огнем 25 артиллерийских орудий. У стрельцов было 22 убитых и 40 раненых, со стороны властей раненых было четверо. Участников мятежа переловили кавалерией, зачинщиков после краткого следствия казнили. Воеводы Федор Ромодановский и Алексей Шеин повесили 56 человек, 140 били кнутом, а рядовых стрельцов отправили в ссылку по разным городам.
Царь в роли палача
Петр I приехал в Москву 28 августа 1698 года. Мерами Федора Ромодановского царь был недоволен. Он искал "семя Милославских", считая стрельцов орудием враждебной партии. Петр сказал князю: "У вас не розыск был – преступное попущение, щуку съели, а зубы остались". И еще загадочное: "Помнишь, о чем мы перед моим отъездом говорили на крыльце?". О чем они говорили до отъезда Петра в Европу, мы не знаем. Но все свидетели пишут о настоящей ярости самодержца, чьи предупреждения, видимо, не были учены. Петр учинил новый розыск, участвуя в нем лично, руководя допросами. Стрельцов, участников бунта, свозили в Москву из дальних гарнизонов. В столицу привезли 1714 человек.
Пытками в десятке застенков примерно от 150 стрельцов добивались признания о том, что во главе заговора была царевна Софья. Это так и не было установлено. Переписку не нашли, пытать царевну все же не решились. Сама Софья отвечала брату: "Письма я никакого не посылала, но стрельцы могли желать меня на правительство, потому что прежде я была правительницей". Опасную царевну еще раз постригли в монахини-схимницы под именем Сусанны и накрепко заточили в Новодевичьем монастыре под стражей сотни солдат. Там она и скончалась 21 октября 1704 года. Царевну Марфу постригли в монахини в Успенском монастыре Александровской слободы, где она умерла в 1707 году. Жену Евдокию Лопухину, которой царь не доверял, Петр отправил в Суздальский монастырь.
Патриарх Адриан пытался умерить царский гнев. С иконой Богородицы он пришел к Петру в Преображенское, но был прогнан царем со словами, что он, Петр, творит богоугодное дело, когда защищает народ и казнит злодеев, против него умышлявших.
В октябре началась дикая расправа, носившая характер мести. На Красной площади 21 октября обезглавили 144 человека. 205 стрельцов казнили на следующий день. 23 октября – 141. 27 октября отрубили головы 109-и, 28-го – 65, и 29-го – 106 стрельцам. Петр лично руководил казнями. По его приказу 23 октября стрельцов везли в черных санях, увитых черными лентами, со свечами в руках, кучера были одеты в черные полушубки. В качестве палачей Петр приказал выступить видным боярам и своим сподвижникам Меншикову, Ромодановскому, Голицыну. Они должны были рубить головы мятежникам и быть повязанными кровью. Сам Петр, пишут современники, и этот факт не подвергают сомнения историки, отсек головы пятерым стрельцам. Десятки бунтовщиков были повешены в Новодевичьем монастыре так, чтобы их видела Софья Алексеевна. В руки троим были вложены их показания против Софьи, данные под пыткой. Всего было казнено около тысячи человек, свыше пятисот были биты кнутом и сосланы. Имущество и дома были конфискованы, частью оно было роздано "за заслуги", частью распродано. Было запрещено принимать жен и детей казненных стрельцов, что вело их к гибели. Розыск шел еще и в Азове, Змиеве, Вологде. В июне 1699 года царским указом стрельцы 16 полков были распущены по городам в посаде, с запретом брать их в солдатскую службу.
Очевидно, что даже для своего времени массовые казни и личное участие царя в них и в пыточных допросах были выходящим за все пределы зверством, поразившим Европу, которую Петр посетил, удивляя открытостью и простотой. Расправы с "русскими янычарами" никаким образом не могли защитить власть от новых всплесков народного гнева, которых в царствование Петра было еще немало. Судя по документам, в темницы постоянно попадали новые недовольные и опальные.
Петр считал стрелецкие полки ненадежными, приказал их реформировать. Разумной мерой было переформирование части стрелецких полков в солдатские и обучение их по модели регулярного войска нового строя.
Расправу царя со стрельцами за все их вины можно считать рубежом в развитии петровской власти. От привычной автократии царь перешел к жестокой диктатуре, которая вздыбила Русь на три десятилетия преобразований. Самодержавие превратилось в самовластие, ничем не ограниченное. Оно несло поверхностную вестернизацию на уровне некоторых институтов государства, освоение новых, прежде всего военных технологий и бесчеловечные репрессии, заставлявшее большинство подданных служить режиму Петра I под угрозой пытки на дыбе, ссылки, каторги и казни.
Едва ли кто из государей сносил столько бед и напастей, как я. От сестры Софьи был гоним жестоко
Петр I принес в Россию новое – от бритья бород и европейского платья до кораблестроения и науки. Он прирастил ее территории и сделал старую Московию петербургской империей, а сам был в 1721 году провозглашен императором. Но весь этот прогресс оказался завоеван в непрекращающейся войне не только со Швецией, но и с населением собственной державы, хотевшим мира и покоя, в схватке со ставшими даже вопреки своей воле символами протеста против насильственной модернизации родственниками царя – Софьей, а позже и с его собственным сыном царевичем Алексеем.
Возможно, что альтернативой этому бесконечному насилию ради прогресса была не столько Софья или ретрограды старой Москвы, а сам Петр в молодости, жаждущий перемен и создающий новое войско и флот. Но пережитый страх во время бегства в Троицу, боязнь возможных сторонников Софьи и, наконец, стрелецкое возмущение 1698 года создали другого Петра. Как говорили тогда, царя подменили, но не иноземцы, а события конца века. Сам он как-то в конце жизни сказал: "Едва ли кто из государей сносил столько бед и напастей, как я. От сестры Софьи был гоним жестоко. Она была хитра и зла". Такой она ему запомнилась.
Стрелецкие бунты и реакция на них молодого государя изменили Петра I, сделав деспотом на троне, готовым догонять Европу любыми, без ограничений, методами. Так были созданы обновленный правящий класс, рекрутская армия, боеспособный флот, государственный аппарат, построенный по шведской и прусской моделям. И все это развитие держалось не на массовом движении, а на воле одного человека, пока он владел троном и не был ограничен ничем и никем. Только после его смерти, осваивая созданные Петром институты, его империя зажила в относительном покое, обходясь первое десятилетие без больших войн и территориальной экспансии, эволюционируя естественно, отвергая революционные методы на троне.
