В январе 1973 года я прилетел в Якутию, в Мирный, корреспондентом "Комсомольской правды" и был поселён в единственной, на двадцать номеров, гостинице. Одиночных номеров в ней не было, а в общих стоял по ночам такой храп ("спирт питьевой" в местном магазине стоил недорого), что в час ночи я оделся, спустился к администратору и спросил, можно ли вызвать такси. Оказалось, в городе есть две "Волги"-такси, одна из них стоит у гостиницы, поскольку водитель спит тут же, возле юной администраторши. Я сел в машину и попросил отвезти меня на зимник.
Зимник – это, согласно словарям, "временная зимняя дорога в тайге или тундре". А на деле – сотни километров таёжных просек и лежнёвок, по которым с октября по апрель, сквозь бураны и полярную ночь мощные грузовики везут из южных портов на север – нефтяникам, геологам, горнякам, золото- и алмазодобытчикам – тысячи тонн стройматериалов, продуктов, медикаментов, спиртное и вообще всё, что нужно для жизни...
Зимник Ленск – Айхал проходил в пяти километрах от Мирного, и я решил проехать его с водителями фур, чтобы написать газетный очерк. А теперь представьте: тайга, полярная ночь, минус сорок по Цельсию, плевок замерзает на лету, такси высаживает меня в таёжном урмане, водитель смотрит на меня подозрительно, как на самоубийцу, и уезжает. Бронзовый месяц наколот на верхушки до звона промороженных сосен, пустой и до блеска оледенения накатанный зимник ныряет в таёжную темень, даже сквозь меховые штаны у меня подмерзают колени, а сквозь меховую шапку доходит идиотизм моей "творческой задумки". Но вот наконец фары какого-то грузовика выпрыгивают с юга, молодой водитель, изумлённый окоченевшим чучелом, бьет по тормозам, несгибающимися ногами я взбираюсь в кабину, объясняю, кто я и зачем, и мы катим на север, в Айхал, я беру у него интервью: сколько тебе лет (26), что везёшь (лапшу и тушенку), давно шофёришь (с армии, уже шесть лет), где живёшь (в Ленске, в общаге), какая зарплата (160 рэ плюс полярные), женат (нет, я же в общаге, в комнате на троих).
Месяц скачет за нами по верхушкам сосен, в кабине тепло и даже жарко, говорим о том о сём, и вдруг он с гордостью улыбается:
– А вот мы дали в Анголе!!
Я изумился:
– Что мы дали?
– Ну, как же! – он говорит. – Теперь Ангола наша!
Тут я не выдержал:
– Подожди. На хрена тебе Ангола?
Но он продолжает лыбиться:
– А ничо! Пусть будет!
Понимаете? Якутская тайга выше полярного круга, 26-летний парень не может жениться, поскольку, живя в рабочей общаге, уже шесть лет стоит в очереди на комнату, в магазинах, кроме "спирта питьевого", только лечо и бычки в томате, но зато: "А вот мы дали в Анголе!"
С тех прошло пятьдесят лет. Грохнулась империя зла по имени "Советский Союз", канули в прошлое перестройка и ускорение, сгинула ельцинская демократия, но что твердит Россия?
– А вот мы дали в Сирии!.. А Крым наш!.. А "можем повторить"!
Украина лишила Россию звания "старшего брата". Навсегда
По опросу московского Агентства социальных исследований в феврале 2022-го, за несколько дней до начала "спецоперации" больше половины россиян были за вторжение в Украину и готовы были отправиться на войну или отправить туда своих сыновей. Как написал Александр Герцен по поводу Крымской войны, "всю Россию охватил сифилис патриотизма". Это было сказано полтора века назад, а век с лишним назад и Лев Николаевич предупредил: "До тех пор, пока мы будем восхвалять патриотизм и воспитывать его в молодых поколениях, у нас будут вооружения, губящие и физическую и духовную жизнь народов, будут и войны, ужасные, страшные войны, как те, к которым мы готовимся и в круг которых мы вводим теперь, развращая их своим патриотизмом". Но Россия не услышала ни Герцена, ни Толстого, и Владимир Жаботинский резюмировал: "Если можно выразить коллективную душу в одной формуле, для них я бы взял знаменитые слова Столыпина: "Так было, так будет".
Однако сегодня всё изменилось. Украина лишила Россию звания "старшего брата". Навсегда. История безжалостна и бескомпромиссна: ни в Москве, ни в Якутии ни один русский уже никогда не сможет сказать: "А вот мы дали в Украине!" Разве что – "А вот нам дали в Украине!" Всего сорок лет назад при входе в "Дом Свободы" на 41-й улице Нью-Йорка висела огромная, во всю стену, карта мира, и больше половины стран и континентов на ней были закрашены угрожающе-красным цветом, символизирующим подданство "великой советской державе". Но я думаю, что теперь эту карту сдали в исторический музей. Потеряв сбежавшие "братские" республики Прибалтики, Кавказа и Средней Азии, лишившись подданных европейских, африканских и американских чехий, венесуэл и ангол, а сейчас еще и Украины, русский народ потерял великодержавный статус – и это воистину драматический, а то и трагический слом психики целой нации, это реальное банкротство тысячелетнего народного психотипа.
Прекрасный писатель Борис Хазанов в книге "Миф Россия" вынес исторический приговор: "Ленин, по словам немецкого историка Себастьяна Гафнера ("В тени истории", 1985), доказал две вещи: что революция может победить и что ее победа ничего не меняет… Можно было прогнать помещиков и капиталистов. Можно было убить незадачливого монарха и его семью. Можно было одолеть Белую армию. Можно было расправиться со всеми врагами революции, внешними и внутренними, одолеть хаос, голод, разруху. Но одолеть русскую историю оказалось невозможным". То есть со времен Киевской Руси и провозглашения "два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти" на гигантской территории от Балтийского моря до Камчатки сложилась историческая общность феодально-имперского психотипа, и никакие декабристы, Герцены, Плехановы, Временное правительство, Ленины, Горбачевы, Сахаровы и Дуди не могут противостоять правлению, соответствующему этому психотипу. Временное правительство стало кратковременным, поскольку на осиновый кол азиатского деспотизма пыталось привить хризантему европейского либерализма. Горбачёвская перестройка всей державы на "новое мышление" потерпела крах, поскольку имперскому психотипу, закрепленному в генах русской истории, любое новое мышление чуждо, как "Эпплу" чужд "Андроид". Посему и Владимир Путин стал диктатором не по своей прихоти, а потому что "Путин есть Россия", которая имеет одну, но "пламенную" скрепу, позвоночник Опричнина-Охранка-ЧК-НКВД-КГБ-ФСБ.
В 1918 году население Германии было вдвое меньше нынешнего населения России – 64 миллиона человек с сознанием, ущемлённым поражением в Первой мировой войне. Адольфу Гитлеру понадобилось всего 20 лет, чтобы фюрером повести эти десятки миллионов в новую войну за восстановление статуса великой нации, что привело её к окончательному разорению и идеологическому банкротству. После развала СССР подполковник госбезопасности В.В. Путин стал председателем Правительства РФ в августе 1999-го, чтобы через 20 лет с небольшим повести 140 миллионов россиян на "спецоперацию", выиграть которую у России уже нет никаких шансов.
Так что же будет с российским народным психотипом после окончания войны с Украиной? Сможет ли русское национальное подсознание пережить банкротство имперского высокомерия, компенсировавшее народу жизнь на одной картошке и дворовые сортиры, где даже в российские морозы, сидя с голой задницей над дыркой в пахучую выгребную яму, можно гордиться своей высокой духовностью? По состоянию на 2023 год, согласно данным из Москвы, в РФ проживают 105 579 179 человек, которые считают себя русскими. Как, каким образом и с помощью каких психологов эти 105 миллионов перекуют свои психологические мечи на орала и перейдут в статус каких-нибудь мелкодержавных бельгийцев или чехов? И перейдут ли?
Простите за еще одну цитату из Жаботинского, из его исторического романа "Самсон Назарей": "Чему я здесь научился за эти дни, это – мудрость межевого знака. У туземца много идолов, но святее всех идолов для него тот камень, которым отмечена межа, отделяющая его поле от поля соседа. Он прав. Нельзя переступать межу. Межа – залог мира… Боги создали людей разными и велели им блюсти межу… Я, Таиш-Самсон, сын Маноя из Цоры Дановой. Я вырос среди вас; я вас люблю, и вы меня любили; мы были друзьями и, если вы хотите, останемся друзьями. Я – что рука, которую Дан протянул Кафтору из-за межи; но только одна рука – да и ее, после пожатия, надо вовремя снова убрать за межу. А народы пусть не переходят за ограду; тогда будет мир".
Но дойдет ли до россиян мудрость межевого знака? Или прав окажется журналист Валерий Панюшкин, написавший: "России пора вразнос... Всем на свете стало бы легче, если бы русская нация прекратилась. Самим русским стало бы легче, если бы завтра не надо было больше являться национальным государством, а можно было бы превратиться в малый народ наподобие води, хантов или аварцев. Нет у русского патриота инстинкта продолжения рода и инстинкта самосохранения, а есть инстинкт бессмысленного уничтожения чужих со значительными потерями для себя". Кто же окажется пророком: Столыпин с его "так было, так будет" или Панюшкин с его "России пора вразнос"?
Эдуард Тополь – писатель
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
